Беднов В.А. Православие в Польше и Литве при Короле Стефане Батории

Из книги: Беднов В.А. Православная Церковь в Польше и Литве. Минск: Лучи Софии, 2003. Глава I: От Казимира Великого до Сигизмунда III.
К оглавлению



 

Избранный 15 декабря 1575 года по настоянию диссидентской партии на престол Ягеллонов Стефан Баторий, воевода Седмиградский, был кальвинист по вероисповеданию, но, по требованию католической партии, принял латинство, руководствуясь в данном случае политическими соображениями. Католики заявили ему, что без перемены религии он не утвердится на троне. Политические соображения заставили Батория быть горячим сторонником католицизма. Внутренние волнения в государстве, вызываемые главным образом религиозными вопросами, были очень опасны для его благосостояния. Необходимо было прекратить их. Баторий видел, что конец им может быть положен единством религии. Католичество в этом отношении казалось ему лучше протестантизма, так как последний, лишенный прочного, устойчивого начала в виде авторитета иерархии, не представлял из себя ничего цельного. Представители его в пределах Речи Посполитой дробились на множество разных сект и партий, которые ненавидели друг друга, враждовали между собой и взаимно ослабляли себя. Католицизм более всего соответствовал и личным намерениям Батория. Он задался целью ввести в Польше абсолютизм, к которому расположено было и католическое духовенство, особенно иезуиты, проповедовавшие необходимость для Польши прочной и неограниченной королевской власти. Ввиду указанных обстоятельств, Стефан Баторий прилагал большое старание к тому, чтобы ослабить другие вероисповедания, и дать торжество над ними католичеству; но в этом отношении он действовал крайне осторожно и благоразумно, считал нужным действовать исподволь и без шума, а не быстро и насильственно (sensimque potius et placide, quam repente et violanter)[1], чтобы не раздражать иноверцев. Особенной осторожностью отличалась политика Батория по отношению к православным. Так, в 1582 г., следуя булле папы Григория XIII о введении нового календаря, Баторий вводит Григорианский календарь во всех областях своего государства; он хотел было навязать его и православным, но среди них начались волнения. Ввиду этих волнений и недовольства православных, Баторий в 1584 году отменил свое распоряжение о принятии календаря и православными. При всем своем желании уменьшить число разноверцев, Баторий не употреблял насилия для распространения католичества; вместо того он старался выставить превосходство последнего в сравнении с прочими вероисповеданиями и способствовать его нравственным успехам, для чего ревностно содействовал всему тому, что могло поднять престиж католичества в глазах диссидентов и православных. Считая иезуитов самыми лучшими защитниками и распространителями латинства, он всячески покровительствовал им и оказывал помощь их пропагандистской деятельности. Основывал новые иезуитские коллегии (в Полоцке в 1579 г., в Риге в 1582 г.) с целью распространения через воспитание юношества в схизматических странах католической веры[2]; старую Виленскую коллегию в 1578 г. позволил преобразовать в академию и уравнял ее в правах и привилегиях с Краковской, дав ей право предоставлять ученые степени бакалавров, магистров, лиценциатов и докторов свободных наук, богословия и философии[3]; всем иезуитским учреждениям предоставлял жалованные грамоты и материальное обеспечение[4]; вообще расположение его к иезуитам было настолько велико, что он будто бы выражался: «Si rex non essem, jesuita essem»[5].
Благодарные иезуиты показали, что вполне ценят королевское расположение. Они всецело захватили воспитание юношества в свои руки. Им давали своих детей не только католики, но и разноверцы, в том числе и православные, а они делали их горячими приверженцами латинства, преданными и послушными своими слугами. Под влиянием иезуитов знатные диссидентские и православные фамилии начали быстро переходить в лоно католической церкви. Как легко и быстро в первой половине XVI века польско-литовские паны принимали реформацию, так теперь легко они обращались к Риму и оставляли свои протестантские воззрения. Католическая реакция росла все больше и больше; католичество усиливалось и торжествовало над своими врагами. Католические историки ставят в заслугу Баторию то, что в его правление католическая религия начала подниматься из своего давнего унижения[6]. Как искусный политик Баторий не употреблял мер насилия по отношению к иноверцам. Они представляли из себя значительную силу, да и общественное настроение в Польско-Литовском государстве могло быть против него и его насильственных мер, ибо веротерпимость пустила глубокие корни в общественном сознании, и потому королю было трудно идти против нее. Нужно было, чтобы старое поколение, проникнутое духом терпимости и нерасположения к католическому духовенству, сошло со сцены и уступило свое место питомцам иезуитов; но Стефану не удалось дожить до такого благоприятного для осуществления своих планов времени. Эта печальная честь выпала на долю его преемника Сигизмунда III, сам же Баторий принужден был только своим покровительством педагогической и ученой деятельности иезуитов содействовать ослаблению духа веротерпимости в польском обществе и возрастанию католического фанатизма. По временам только к этому он присоединял еще частные стеснения православных (например, передача в Полоцке православных церквей и монастырей с их имениями иезуитам) и диссидентов (запрещение открывать в Вильне кирхи и школы)[7]. Но юридически и при этом ревностном католике[8] господствовал дух терпимости и религиозной свободы. Еще до своего прибытия в Польшу Баторий (подчас выборов) через своих послов обещал Варшавскому элекцийному сейму, что он будет точно сохранять свободы, законы, обычаи Польши и Великого Княжества Литовского и притом под клятвою, как сенат и все чины решат, что надо королю наблюдать и одобрять (observaturum et comprobaturum)[9]. По примеру своего предшественника Генриха Валуа Стефан Баторий должен был предложенной ему формулой присяги подтвердить свободу вероисповедания: обещал сохранять все прежние права и привилегии, блюсти «мир и спокойствие между диссидентами и никоим образом не преследовать из-за религиозных вопросов» (causa religionis)[10]. По требованию диссидентов король подписал так называемые Генриховые статьи[11], вторым пунктом которых подтверждается известная уже Варшавская конфедерация 1573 года. «Так как в славной Короне народа Польского, Литовского, Русского, Инфлянтского и пр. немало есть несогласных в вере (dissidentes in religione), то некоторые обыватели Короны, предупреждая на будущее время всякие распри и волнения из-за различия и несогласия в вере, выговорили себе особую конфедерацию на то, чтобы им в этой мере (w tey mierze) in causa religionis быть сохраненными в покое; ее мы обещаем держать целиком на вечные времена»[12]. Новая гарантия спокойствия и безопасности для разноверцев! Та же самая религиозная свобода, хотя не так ясно, как в Генриховых статьях, гарантируется и в «грамоте на генеральное подтверждение» (literae confirmationis generalis) всех государственных прав, дважды подписанная Баторием: в Меггеше 8 февраля 1576 г., когда сеймовое посольство поднесло ему pacta conventa, и затем в Кракове 4 мая 1576 года[13]. Здесь он дает обещание между прочим подтвердить «все привилегии, пожалования, инскрипции (inscriptiones), пожизненные записи (advitalitates), вольности, прерогативы, иммунитеты как королевства, так и великого княжества и общих с ними земель, как всем им вообще предоставленные, так и каждой в отдельности, равно как и частных лиц всякого звания, пола и состояния, городов и местечек, предоставленные предшественниками нашими по Польскому королевству, Великому Княжеству Литовскому и соединенных с ними земель, — королями, великими князьями, князьями (duces) и государями», — причем следует перечисление всех предшествовавших ему королей, от Казимира Великого до Генриха, — «королями Польши, великими князьями Литовскими, магистрами Пруссии, архиепископами, епископами, прецепторами Ливонскими, князьями, вождями и государями земель русских (terrarum Russiae), — справедливо и законно уступленные и распространенные и не противные общему того и другого народа праву». Этими словами подтверждаются не только те законы и пожалования, которые простираются на все области Речи Посполитой, но и местные, областные, установившиеся в той или другой земле еще до присоединения ее к Польско-Литовскому государству; по отношению к православным, как и диссидентам, сохраняется во всей силе и значении то, что было предоставлено им на элекцийном сейме 1573 г. (перед избранием Генриха). Наряду с этим подтверждаются все «законы, права, статуты, конституции, ординации, вольности, иммунитеты, законно постановленные на всяком государственном сейме, а именно: вольности и законы, установленные на сейме при избрании короля Генриха и на Ендржеевском сейме[14], или на сейме при нашей коронации». Подтверждается здесь Варшавская конфедерация 1573 года, дается, значит, гарантия религиозной свободы. Все будет, по словам этой грамоты, храниться свято, крепко, ненарушимо. «Принимаем, обещаем и нашим королевским словом подкрепляем, что все в вышеупомянутых пунктах, артикулах, заключениях, условиях будет крепко, неизменно, ненарушимо держать, соблюдать, исполнять и всему следовать... Если же что-либо сделаем против вольностей и иммунитетов, прав и названных привилегий королевства, Великого Княжества Литовского и прочих соединенных с ними провинций, не сохраним (чего да не будет!) чего-либо из них в целом или в части, то все, определяем и возвещаем, будет недействительным, тщетным и неважным. Что же касается того, что мы вместе с прочим сею грамотой утвердили привилегии и вольности церковные, того ничуть не желаем отрицать членом присяги, т.е. поддержим и сохраним мир и спокойствие среди разноверцев и это обещаем держать неизменно, твердо, ненарушимо и совершенно (cum effectu)»[15]. В рассматриваемой грамоте на подтверждение всех прав, вольностей и привилегий Речи Посполитой заключается обещание Батория подтвердить их; это обещание дано им (8 февраля 1576 г.) в то время, когда он был еще в своей Трансильвании. В Кракове, при своей коронации, он действительно подтвердил их 4 мая 1576 года: его confirmatio generalis содержит подтверждение их в тех же самых словах и выражениях, что и упомянутая грамота[16]. Таким образом, Баторий должен был держаться веротерпимости; но, как выше говорилось, он энергично способствовал упрочению католичества и поддерживал все, что могло возвысить его значение в глазах иноверцев.
Первые два бескоролевья оказались благоприятными для разноверцев Польско-Литовского государства. Они добились того, что теперь юридически они пользовались гражданской и религиозной свободой. Православные получали то же самое, что и диссиденты, и, таким образом юридическое положение их улучшалось еще более. На коронационном сейме 1576 года было подтверждено и получило законную силу все, чего добивались польско-литовская шляхта вообще и разноверцы в частности, для себя. Теперь они оформили те вольности, которыми ограничивали первых двух выборных королей. В пятом пункте конституции коронационного сейма 1576 г. повторяется дословно то самое подтверждение Варшавской конфедерации 1573 года, которое уже встречали в так называемых статьях Генриха[17]: король обещается не нарушать внутреннего мира и спокойствия из-за разницы в религиозных верованиях. Восемнадцатым пунктом вводится в употребление всеми последующими королями, преемниками Стефана Батория, новая формула присяги, взамен прежней, введенной Александром[18]; в ней дается обещание «хранить мир и спокойствие между диссидентами» и не преследовать их из-за религии[19]. Этот же коронационный сейм постановил две конституции, имеющие непосредственное отношение исключительно к православным. Ввиду их краткости, они приводятся дословно. «О русских кафедральных церквах. Постановляем, чтобы статут о недопущении плебеев (людей простого звания) к большим кафедральным церквам (de non suscipiendis plebeis ad majores cathedrales ecclesias) распространялся также и на области Русских земель»[20]. Под рубрикой: «О нуждах Волынского воеводства» находится следующее: «Нас просили (послы волынские), чтобы мы в их землях на церковные должности греческой веры давали духовных лиц шляхетского звания. Посему, по их просьбе, соглашаемся на последующее время давать в архимандриты и владыки обывателей коронных земель людей шляхетского звания»[21]. Надо иметь в виду, что в 1496 г. статутами Яна Альбрехта лицам простого происхождения (plebeis) преграждался доступ в клир кафедральных церквей и к получению церковных бенефиций, соединенных с высшими иерархическими должностями; на это имели право только лица шляхетского происхождения[22]. На Радомском сейме в 1505 г. было повторено, что к кафедральным церквам должны быть назначаемы только nobiles ex utroque parente et more nobilium educati[23]. Это постановление касалось только католической церкви, но на сейме 1576 г. оно распространяется и на православную.
Для того, чтобы составить более ясное представление о правовом положении восточной церкви при Стефане Батории, следует упомянуть еще о тех податях и налогах, которые приходилось нести православным церквам, духовным лицам, их подданным и имениям. Усмирение Данцига (1576-1577 гг.), нападение татар на южные области, война с Москвою требовали больших расходов на содержание нужного войска. Для покрытия их правительство прибегало к налогам, которые определялись особыми податными универсалами (uniwersal poborowy), утвержденными или поветовыми сеймиками (универсал 1577 г.)[24], или вальными сеймами(1578,1580и 1581 гг.)[25]. Универсал 1577 г. назначает следующие налоги для борьбы с татарами и возмутившимися жителями Данцига. Всякий крестьянин, принадлежащий духовному лицу, обязан платить, наравне с крестьянином светского владельца, по десяти грошей. Принадлежащие духовным лицам села, города и местечки обязываются делать такой же самый взнос, как и принадлежащие королю и светским лицам. Село платило по 20 грошей[26], город или местечко по двойному шосу (sios — подать с домов). Ввиду настоятельной потребности средств для государства, города и местечки (светских и духовных владельцев) не могут отговариваться никакими правами. Исключение может быть только по отношению к тем, которые погорели, и со дня этого несчастья не прошло еще четырех лет.[27] Мельницы духовных владельцев не пользовались льготами в сравнении с мельницами светских лиц: «Мельницы, как наши (королевские), так и наших подданных духовных и светских, наследственные, должны платить от каждого главного (walnego) колеса и валяльни за это время по 24 гроша»[28]. Перечисленные налоги были общими для духовенства обоих вероисповеданий; но православное духовенство обязано было нести и личную подать, от которой католическая иерархия была свободна. «Русские священники, — читаем в данном универсале, — должны платить со своих церквей по одной польской копе. Армянские епископы и русские владыки — со своих денежных голых чиншов, какие бы они ни были, от каждой гривны по pulsiodma grosza, а их наместники за это время ничего не должны платить». Все эти подати должны быть непременно представлены ко дню св. Михаила (29 сентября)[29]. Несколькими месяцами раньше издания рассмотренного универсала был составлен 26 ноября 1576 года на Торунском сейме универсал относительно доставки подвод, которым определялось, чтобы все села, местечки и города как духовных, так и светских владельцев, «не имели никакого преимущества одни перед другими, но равно и однообразно несли подводные тягости (podwodne onera)». Повинность эту должно было нести натурою или деньгами[30]. Универсал 1578 года распределял налоги (для войны с Москвой) следующим образом: каждый крестьянин духовного владельца, как и светского, должен представить «со всякого лана, жребя, следа (Slada), волоки» по 15 грошей, сообразно с количеством поля. Это касалось областей коронных и Великого Княжества Литовского, а в Киевской земле, на Волыни и в других местах, где не было размеренных волок, а были только службы (shizby), там с каждой оседлой службы — по одному злоту. Один же злот назначался и для Галицкой земли вместе с Подольским воеводством, но здесь при обложении принимали в расчет не волоку и не лань, а плуг, с которым кмет выходил на работу. По злоту платили с одной волоки и солтысы, войты, kniaziowie, тиуны, путные, бояре духовных имений. Села, принадлежащие духовенству, должны платить теперь, хотя бы прежде и не знали налогов, наравне с прочими, а местечки и города — двойной шос, без всякой отговорки и ссылки на какие-либо права. Мельницы духовных лиц на этот раз освобождаются от налога, но зато облагается торговля вином: с каждой бочки положено по одной польской деньге на каждый вырученный грош. Митрополиты, владыки, архимандриты, игумены и священники русские вместе с армянскими епископами «должны платить с оседлых пашен (osiadfych rol) по злоту, а кто не имеет подданных и пашен, тот должен платить только от своей усадьбы (obescia), имеющейся при церкви, по два злота, а протопопы — по четыре»[31].
Все эти налоги предписывалось непременно представить к неделе св. Троицы (nа niedziele swiateczna); неисправный плательщик будет подвергаться двойной уплате; в этом отношении не делается никакого различия между духовными и светскими лицами. Местный староста и сборщик обязуется отправиться к неисправному после срока и здесь взыскать следуемое[32]. Упомянутый поборовый универсал определял налоги на два года; в 1580 году был издан, с ведома и одобрения Варшавского сейма, новый. В нем указываются те же самые налоги как на предметы, так и на лица духовного звания, что и в универсале 1578 года, но в нем есть новая тягость для православного духовенства. На Варшавском сейме 1578 года католическое духовенство, вынужденное затруднительным положением государства, обещало выплатить добровольный личный налог (subsidium charitativum). Король, издавая универсал, объявил, что это не послужит к ограничению прав и вольностей духовенства и не повлечет за собой в будущем принуждения духовенства к уплате налогов.[33] Так как военные действия продолжались, то католическая иерархия была вынуждена (из расположению к королю) и в 1580 году представить добровольный налог. Но теперь король распространяет этот «добровольный» налог и на православное духовенство. «Тому, что паны духовные, по своей воле, между собой постановили относительно содействия нам в войне, подлежит и духовенство религии греческой, те лица, которые пользуются именем духовенства»[34]. Таким образом, сумма обязательного для православных обложения увеличивается еще «добровольным». Для православного духовенства, владевшего разоренными и истощенными имениями, такое обложение не могло быть легким. Война с Москвой, требовавшая больших издержек на содержание войска, заставила Польское правительство прибегнуть к новому побору и в 1581 году. В универсале этого года встречаются те же самые налоги, которые взимались и в 1580 году как с имений духовных вообще, так и с лиц православной иерархии в частности.[35] Встречается такое же замечание и относительно добровольного обложения католического духовенства с распространением его и «на духовенство религии греческой»[36].
Рассмотренные поборовые универсалы свидетельствуют, что православная церковь, получив вместе с другими вероисповеданиями свободу и покровительство закона (Варшавская Конфедерация 1573 г.), пользовалась менее льготным положением, нежели латинская. Католическое духовенство обладало огромными материальными средствами, всякого рода привилегиями и свободой от личных или подоходных налогов. И при всем том оно давало на государственные нужды только то, что ему хотелось, добровольные пожертвования, получившие название subsidium charitativum[37]. Православное же духовенство несло на себе тягости обязательных налогов, к которым присоединились по универсалам 1580 и 1581 годов еще и добровольные подати католического духовенства. Но Баторий, дабы не возбуждать раздора у православных с католиками, старался выказывать перед первыми свою религиозную терпимость и видимое беспристрастие, что обусловливалось его политическим тактом и осторожностью. Как уже было замечено выше, он хотел ввести новый календарь во всеобщее употребление среди своих подданных, в том числе и среди православных. Последние не захотели принимать нововведения; начались притеснения со стороны папистов, православные были недовольны и волновались (во Львове, Вильне, Полоцке). Король решил не распространять свое распоряжение на русских и издал несколько грамот для их успокоения. Этими грамотами православным позволялось держаться старого календаря, и подтверждались все права, издавна предоставленные польско-литовскими государями «людям веры и набоженства греческого». В грамоте, данной 18 мая 1585 г., король говорит, что он совсем не думает делать никаких стеснений православным в их «религии, обрядах, богослужении, праве и вольностях», напротив, он хочет для более прочного сохранения будущего мира между людьми различных исповеданий, в том числе и людьми греческой религии, которые живут в королевстве и Великом Княжестве Литовском и греческие обряды и религию издавна (ex antiquo) исповедуют, дать право свободно и спокойно хранить и совершать все обряды и уставы греческой религии по древнему чину и предписанию календаря (старого), строить и починять церкви своей религии, госпитали и училища (gimnasia), каменные и деревянные, и содержать все по одобренному, принятому и подтвержденному привилегиями предшествовавших королей обычаю. Никаких стеснений и ограничений в отправлении православными богослужения, никаких принуждений к принятию ими нового календаря не будет допускаемо ни со стороны короля, ни со стороны вообще власти — как духовной, так и светской, — до тех пор, пока по этому вопросу не последует соглашения между папою и патриархами греческой церкви.[38] Во многих местах православные подвергались стеснению в отправлении своих праздников по старому календарю со стороны католического духовенства и были принуждаемы праздновать их вместе с католиками. Баторий запрещал делать такие насилия. 21 января 1584 года он издал окружную грамоту князьям, воеводам, каштелянам, маршалкам, старостам, державцам, всем должностным лицам земским и дворным, духовным и светским и мещанским должностным лицам города Вильны «О неприкосновенности веры и прав, дарованных православным жителям». Новый календарь, читаем в этой грамоте, принят «для порядку и справ Речи Посполитой», но этим совсем не имелось в виду нарушать греческие обряды и праздники; поэтому «вольно есть и мает быти кождому набоженства и веры своеи уживати, свята святити и обходити; а за тое они никоторое трудности, пренагабанья, шкоды и грабежов терпети не мают». Грамота заканчивается предписанием не преследовать и не стеснять православных, хранить «покой и згоду межи розными в вере и набоженстве» (ясное указание на Варшавскую конфедерацию 1573 г.) и обещанием не нарушать этого покоя.[39] Такое же подтверждение свободы православного богослужения и празднеств по старому календарю содержится и в королевской грамоте от 8 сентября 1586 г., которую он выдал городским должностным лицам и мещанам римско-католического исповедания г. Вильны по случаю жалобы митрополита Онисифора и виленских бургомистров, радцев и мещан (придерживающихся восточного исповедания) на то, что городские должностные лица и мещане-католики не позволяют им «свят греческих святити» и принуждают их чтить католические праздники по новому календарю. Митрополит и православные, прибывшие с этой жалобой к королю в Гродно, ссылались в защиту своих религиозных прав, между прочим, и на Варшавскую конфедерацию, принятую Баторием и подтвержденную его присягой на коронационном сейме 1576 года. Баторий запрещает католикам г. Вильны препятствовать тамошним православным своим согражданам отправлять Господские, Богородичные и другие праздники по старому календарю: «водле давного звычаю и закону их».[40] В рассмотренных грамотах прямо и ясно говорится о сохранении мира и спокойствия православных на основании Варшавской конфедерации («водле конфедерации»). Значит, латинско-польское правительство Стефана Батория вынуждено было в своих распоряжениях держаться этой конфедерации, несмотря на то, что католическое духовенство против нее метало громы и молнии. Собравшиеся в 1577 г. на соборе в Пиотркове католические епископы торжественно протестовали против Варшавской конфедерации 1573 года; они решили, что эта конфедерация составлена вопреки желанию духовного стана и католиков, вопреки желанию короля Генриха, о чем тот и заявлял и частно и публично; она противна законам божеским, противна канонам церковным, общим законам, торжественнейшим образом признанным конституциям предыдущих королей и даже самому разуму. Кто сочувствует пагубному «для покоя и единства христианской веры» постановлению и отстаивает его, того собор лишает благословения и урядов и предает проклятию, а короля просит принять меры, чтобы конфедерация не навлекла бед и несчастий на Речь Посполитую и латинскую церковь.[41] Но горячий и преданный сторонник католицизма и иезуитов Стефан Баторий не видел возможности игнорировать конфедерацию и вынужден был по временам даже вступаться за православных. Руководясь политическими соображениями, он заступался за православное духовенство и ограждал его права от нарушения их католической иерархией и светскими сановниками. Митрополит Онисифор Девочка обратился к нему с жалобой на то, что многие духовные и светские лица (католики), особенно гродские урядники и наместники в королевских городах и селах, вмешиваются «в справы духовные, ему и духовенству его належачые», разводят мужей с женами и решают дела, подлежащие суду духовному. Король, по примеру предков своих — королей польских и великих князей Литовских, предписал своей грамотой от 25 февраля 1585 г., чтобы «так духовные, яко и светские римского закону, и теж всякого стану и достоеньств люди греческой веры, в доходы церковные и во вси справы и суды духовные, митрополиту и духовенству его протопопом належачые, не вступовалися»[42].

Примечания

[1] Zrodla Dziejowe, t. IV, р. 132
[2] Макарий IX, 404-406.
[3] Жукович, Кардинал Гозий .., 508.
[4] А. 3. Р., т. III, №№ 137 и 143
[5] Рус. Вест. 1875 г., июль, с. 53 (статья И. Сливова — «Иезуиты в Литве»).
[6] Bulinski, III, 29.
[7] Макарий IX, 404 и 463
[8] Католики хвалят его за ревность к католицизму Булинский говорит, что он никогда не пропускал богослужений даже при занятиях самыми важными делами, и называет его истинным покровителем латинства, — III, 29 и 30
[9] Volum. legum, II, 140
[10] Volum. legum, II, 148
[11] «Прежде подносившиеся Генриху артикулы» Volum. legum, II, 150
[12] Volum. legum II, 150, § 2
[13] Volum. legum, II, 158
[14] Ендржеевский съезд или сейм происходил в январе 1576 года (акт его обнародован 28 января), постановления его касаются военной обороны и поборов Volum. legum, II, 140-142
[15] Volum. legum, II, 153-154.
[16] Volum. legum, II, 157-158.
[17] Volum. legum, П, 160; conf II, 150, § 2.
[18] Volum. legum, II, 152. От Генриховой она отличается немногим (Ягелло называется Владиславом II, а не первым, его сын — Владиславом III).
[19] Volum. legum, II, 162-163; см. выше, с. 61-62.
[20] Volum. legum, II, 164, § 13.
[21] Volum. legum, II, 165, § 20.
[22] Volum. legum, I, 120.
[23] Volum. legum, I, 138
[24] Volum. legum, II, 176-181.
[25] Volum. legum, II, 191-198; 198-206, 212-219.
[26] Volum. legum, II, 177.
[27] Volum. legum, II, 178
[28] Volum. legum, II, 178
[29] Volum.legum, II, 178 и 180
[30] Volum. legum, II, 180-181
[31] Volum. legum, II, 191-192.
[32] Volum. legum, II, 195.
[33] Vblum. legum, II, 197-198.
[34] Volum. legum, II, 205
[35] Volum legum, II, 212-215.
[36] Volum. legum, II, 219.
[37] Бобржинский II, 135
[38] Соф. рук. №423,л.л. 30-31,Рус. Ист. Биб. VII, 1103-1108.
[39] А. 3. Р.,т. III, №139, с. 280-281.
[40] А. 3. Р.,т. III, №166, с. 315-316.
[41] Zrodla Dziejowe, t. IV, р. XXVI-XXVII
[42] А 3 Р,т III, №149, с 292-293.

Ссылки по теме
Форумы