Беднов В.А. Борьба за права диссидентов после смерти Сигизмунда II. Варшавская конфедерация 1573. Король Генрих Валуа

Из книги: Беднов В.А. Православная Церковь в Польше и Литве. Минск: Лучи Софии, 2003. Глава I: От Казимира Великого до Сигизмунда III.
К оглавлению



 

Пока был жив Сигизмунд Август, терпимо относившийся ко всяким религиозным учениям и своим авторитетом сдерживавший проявления вероисповедной вражды, обе стороны не проявляли ее активно. Но как только 7 июля 1572 года не стало последнего Ягеллона, вражда эта обнаружилась в полной силе. Католическая партия, имевшая во главе высшую иерархию, которой руководил папский нунций Коммендони, стремилась подавить протестантов, отнять у них всякое значение и уничтожить их. Протестанты задались целью отстоять то, что фактически имели, и обеспечить себе религиозную свободу на будущее время и юридически. Небывалое положение, в котором очутилось Польско-Литовское государство после смерти последнего Ягеллона, дало повод к широкому проявлению в среде шляхты разнообразия интересов вероисповедных, племенных, провинциальных и личных, что было опасно для единства и спокойствия Речи Посполитой. Ввиду этого благоразумные элементы считали нужным выдвинуть на первый план идеи единения и согласия и ради них жертвовать интересами более частного характера.
Повсеместно во всех воеводствах Польши были организованы областные (частные) конфедерации, а в конце 1572 года в Кракове был издан «каптур», представлявший повторение Корчинской конфедерации 1438 года. В нем извещалось о том, что шляхта, по примеру своих славных предков, заключила союз «против неповинующихся закону, против бунтовщиков, еретиков и их доброжелателей», и выражалась угроза — сообща восстать на того, «кто отважится чинить своеволие, насилия, наезды, опустошения имений духовных и светских владельцев или церквей и какие-либо другие своеволия»[1]. Для прекращения всякого рода своеволий в каждом отдельном воеводстве на время бескоролевья были установлены каптуровые суды. Члены этих судов избирались сеймиками, и приговоры их были безапелляционны[2]. Такие меры поддержали порядок и дали возможность шляхте более или менее спокойно готовиться к конвокационному сейму, который был назначен примасом Уханским на 6 января 1573 года. На этом сейме решались вопросы о месте и времени избрания нового короля, созыв избирательного сейма, а равно и о сохранении в государстве мира и спокойствия на все время бескоролевья. Здесь-то и обнаружилась во всей силе вражда католиков к протестантам и решимость последних употребить все усилия на то, чтобы добиться признания со стороны сейма, являвшегося теперь распорядителем государства, полной религиозной свободы и политического равенства всех обывателей Речи Посполитой, независимо от их вероисповедных особенностей. Сейм оказался очень бурным, внутреннему спокойствию Речи Посполитой грозила большая опасность. Наиболее благоразумные и политически зрелые католики, чтобы не нарушить «згоды», начали поддерживать домогательства диссидентов. И католическая партия, несмотря на все нежелание ее руководителей, принуждена была пойти на уступки. Была постановлена так называемая Варшавская конфедерация, которой гарантировалась религиозная свобода в пределах Речи Посполитой и объявлялась широкая веротерпимость по отношению к протестантизму, фактически существовавшая и прежде, но юридически не признаваемая.
Значение этой конфедерации простиралось и на православную церковь; в ней, кроме определений, касавшихся всех вообще христианских верований, есть прямая гарантия и собственно православной церкви принадлежащих прав. Этой конфедерацией участники конвокации постановили сообща избрать в короли только того, кто даст обещание «подтвердить присягою все права, привилеи и вольности, какие есть», и какие будут поданы ему после избрания. Именно он должен подтвердить, что «будет хранить общественное спокойствие между разъединенными и различающимися в вере и богослужении людьми», ни под каким видом не будет выводить поляков за пределы Короны и без ведома и одобрения сейма не станет созывать посполитого рушения (§ 2). Далее следует торжественное обещание гарантии прав всякому вероисповеданию. «Так как в нашей Речи Посполитой замечается немалый раздор (dissidium) по поводу христианской религии (in causa religionis christianae), то, стараясь о том, чтобы по этой причине не вышло каких-либо вредных волнений, какие видим в других государствах, сообща все обещаем за себя и своих потомков, обещаем навсегда (in perpetuum), за порукой присяги, веры, чести и совести нашей (sub vinculo juramenti, fide, honore et conscientiis nostris), что мы, несогласные в вере (dissidentes de religione), сохраним между собою покой и из-за разницы в вере и изменений в церквах не будем проливать крови, не будем карать конфискацией имущества, бесчестием, тюремным заключением и изгнанием, и никоим образом не будем помогать в таких действиях никакой власти, никакому правительственному лицу (zwerchnosci zadney ani urzedowi); напротив, если бы кто захотел проливать ее по этой причине, то все мы, хотя бы он вздумал это сделать под предлогом декрета или какого-нибудь судебного приговора, должны будем защищаться» (§ 3). Так как против веротерпимости более всего ратовала высшая католическая иерархия, боявшаяся за свое материальное благосостояние и политическое значение, то католическим епископам Варшавская конфедерация гарантирует все их права и привилегии. «Во всяком случае этой нашей конфедерацией мы совсем не отвергаем власти над своими подданными ни духовных, ни светских панов и не нарушаем (nie psuiemy) повиновения подданных по отношению к их панам, напротив, если бы где-либо возникло такое своеволие под предлогом религии, то и теперь, как и всегда было, вольно каждому пану по своему разумению наказывать своего непослушного подданного, tam in spiritualibus, quam in saecularibus» — и тут же прибавляется: «Чтобы все бенефиции королевского подавания (juris patronatus regii) церковных прелатств (praelaturarum), как то: архиепископств, епископств и всех прочих бенефиций, были предоставляемы по статуту не иным, но только клирикам римского костела, природным полякам, а бенефиции греческих церквей должны быть даваемы людям той же греческой веры» (§ 4)[3]. Последнее добавление, очевидно, сделано по настоянию православной шляхты, с целью уменьшить те злоупотребления правом подаванья, какие позволяли себе короли.
Немало усилий пришлось приложить сторонникам Варшавской конфедерации 1573 года, прежде чем она была принята конвокационным сеймом. Сенаторы и послы-диссиденты (а вместе с ними и православные), а также и наиболее благоразумные католики охотно приняли ее; но католическая партия и слышать о ней не хотела. Латинские епископы с примасом Уханским во главе не подписывались под нею и отзывались о ней в резких выражениях. Когда сенаторы и послы, подписавшие Варшавскую конфедерацию, требовали от примаса, чтобы и он подписал ее, Яков Уханский испросил два дня на размышление; их он провел в посте и молитве. Явившись на третий день в сенат, Уханский заявил, что не подпишет конфедерации. «Никто (говорил он) не согласится с постановлением, которое оскорбляет величие Господа и Его святую волю, разрушает основы государства, дает свободу убеждений даже какому-нибудь магометанину или эпикурейцу. Скорее отдам я десницу, если нужно, даже голову на отсечение, чем подпишу под ним мое имя»[4]. Вслед за епископами пошли и некоторые светские сенаторы, даже из числа тех, которые уже подписали было конфедерацию. Только один из епископов — Краковский Франциск Красинский, друг детства Сигизмунда Августа и вице-канцлер Польши, к великому неудовольствию католиков, скрепил ее своею подписью. Тогда сторонники религиозного мира и внутреннего спокойствия, чтобы придать конфедерации значение государственного акта, поспешили внести ее торжественно в Варшавские гродские книги, несмотря на сопротивление примаса и его приверженцев. Уханский никак не мог примириться с этим и занес в те же Варшавские гродские книги, от имени всех панов и послов, не подписавших конфедерацию, протест против нее. В этом протесте конфедерация 1573 года называется пагубной, вредной и опасной не только для настоящего времени, но и для будущего, потому что она открывает дверь в Польшу разным гнусным сектам, помогает людям впадать в атеизм, ниспровергает всякую власть, лишает панов их прав и вольностей и, под предлогом религии, может довести подданных (крестьян) до открытого возмущения против своих господ; кроме того, она, т.е. конфедерация, по мнению протестующих, незаконна, ибо составлена (будто бы) только несколькими сенаторами и земскими послами, вопреки будто бы заявлениям остальной шляхты о том, что инструкции ее не дозволяют ничего обсуждать на конвокации, кроме вопроса об избирательном термине[5]. Подобного рода протестации заносились не только в Варшаве, но и в других городах. В Сохачеве вносят свою протестацию в гродские книги епископы Познанский — Конарский, Плоцкий — Мышковский и Хелмский — Старобжеский; в их протестации читаем следующее. «Когда мы собрались под Варшавою с целью посоветоваться относительно избрания нового короля, некоторые из послов постановили между собою конфедерацию, в которой, хотя и есть много доброго, находятся очень вредные (пагубные) вещи, и именно в том отношении, что каждому вольно думать о вере так, как ему угодно, что дает повод к возникновению самых разнообразных сект. Ввиду этого и иного прочего, мы по доброй нашей совести никоим образом не можем и не желаем, равно как и не соглашаемся, допустить этот артикул и в настоящих актах открыто (publice) протестуем»[6]. За духовенством пошли и светские. Протестовали в своих местных гродах не только отдельные лица, но и целые воеводства, как например: Плоцкое, Мазовецкое, Равское и Подляшское[7]. Из них особенной резкостью отличалась протестация Мазовецкая: в ней говорилось, что Варшавская конфедерация «под видом свободы совести вносит великое распутство, беспорядок, нарушение спокойствия и законов и установляет уголовный суд не над злочинцем, а над его жертвой, чтобы она не смела плакаться и жаловаться»[8]. По мнению плоцких послов, протестовавших уже после избрания Генриха Валуа, свобода вероисповедания может повести ко многим нежелательным последствиям. Польша сделается пристанищем и как бы собственным домом для всяких еретиков, которые поднимут в ней волнения, чтобы упиваться польской кровью; могут произойти раздоры и недоразумения между католиками и протестантами, которые неминуемо повлекут за собой гнет сильного над слабым, буйного над тихим и скромным. Поэтому они не могут признать этой конфедерации и желают крепко держаться старой веры, которую приняли от римской церкви[9].
Но эти протесты со стороны католиков не могли отменить постановлений конвокационного сейма, ибо и сторонники Варшавской конфедерации не дремали, а усердно работали на сеймиках отдельных земель и воеводств. Немало воеводств принимало ее и выражало готовность стоять за все, что было постановлено на конвокации 1573 года, а сандомирская шляхта на своем сеймике в Покршывнице решила даже сделать некоторые дополнения к упоминаемой конфедерации с целью придать ей больше точности и определенности. В пункте, где шла речь о правах помещика над крепостными, Сандомирский сеймик требовал прибавки к выражению tarn in spiritualibus, quam in saecularibus слов — «bonis» и «a nie о wiare», вследствие чего означенный пункт приобретал большую определенность: пану «как в духовных, так и в светских имениях, не в делах веры» вольно карать своего подданного. Ради той же точности сандомирская шляхта находила нужной и следующую прибавку: «Общевыраженное замечание о праве патроната должно касаться лишь королевской власти; то же должно разуметь и о греческих церквах и религиях». Опасаясь интриг католической партии, Сандомирский сеймик настаивает на том, чтобы будущий король непременно присягнул в соблюдении религиозного мира, как и всех прав, привилегий и вольностей граждан Речи Посполитой[10]. Так как для того, чтобы акт Варшавской конфедерации получил силу закона, необходимо было, чтобы его подтвердил и король[11], то диссиденты решили употребить все усилия, чтобы добиться подтверждения конфедерации будущим королем. И они добились своего.

Король Генрих Валуа

Освободившийся после Сигизмунда Августа польский престол сделался предметом домогательств разных претендентов. Шведский король Иоанн, Московский царь Иоанн Грозный, Седмиградский воевода Стефан Баторий выставляли свою кандидатуру в польские короли. Германский император Максимилиан II добивался польского трона для своего сына Эрнеста, а французский двор выставлял кандидатуру молодого Генриха Валуа, герцога Анжуйского, брата французского короля Карла IX.
Сначала наиболее серьезными претендентами были Иоанн Грозный и эрцгерцог Австрийский, но затем агитация французского посла Жана Монлюка, епископа и графа Валонского, обеспечила избрание в короли Генриха Валуа. Монлюк энергично работал в пользу своего кандидата, рассылая своих агентов, аббатов и иезуитов по всей Речи Посполитой. Ко времени избирательного сейма торжество французской кандидатуры казалось несомненным. Отношение французского двора к гугенотам (еще и года не прошло со времени Варфоломеевской ночи) и симпатии католической партии к Генриху Анжуйскому не обещали ничего хорошего для не-католиков Речи Посполитой, а потому последние напрягали свои силы к тому, чтобы вынудить у католической партии признание Варшавской конфедерации 1573 года. Диссиденты и сторонники религиозной свободы, в том числе и православные, во время избирательного сейма настаивали на необходимости гарантии религиозной свободы, как и вообще политической свободы шляхты. Выдвигался вопрос об исправлении законов, для удовлетворительного решения которого была неизбежна и гарантия религиозной свободы. По настоянию диссидентов была избрана комиссия, которая к 1 -го мая 1573 года приготовила так называемые «Генриховы статьи», которыми ограничивалась власть короля и обеспечивалась религиозная свобода. Король должен был «вечно соблюдать особенную конфедерацию, составленную ради религиозного мира некоторыми обывателями Речи Посполитой»[12], а ненарушимость этих статей он должен был подтвердить такого рода клятвой: «В случае же, если мы (от чего, Боже, сохрани!) не выполним этих статей или условий, или учиним что-либо вопреки им, законам и вольностям, то всех жителей королевства и великого княжества объявляем свободными от должного нам повиновения и верности»[13]. Составлена была и формула королевской присяги, в которой также говорилось о соблюдении религиозного мира. Католическое большинство и слышать не хотело о конфедерации и религиозной свободе. Но сторонники ее с Яном Фирлеем во главе, прибегли к крайнему средству: когда католики торжествовали свою победу по случаю избрания Генриха Валуа, Фирлей со своими единомышленниками, в числе которых находился и киевский воевода К.И. Острожский с православной шляхтой, удалился с поля избрания в деревню Грохово. Чуялась опасность внутреннего междоусобия, грозили кровопролития, пугавшие всех. Католическая партия пошла на уступки, и противники пришли к компромиссу: диссиденты согласились на избрание Генриха, а католики, ради сохранения «згоды», принимали целиком Генриховы статьи и подтверждали, как отдельный, самостоятельный документ, Варшавскую конфедерацию 1573 года, несмотря на то, что примас и все епископы, кроме Франциска Красинского, протестовали против ее принятия[14]. В составленную для нового короля формулу присяги было включено обещание поддерживать веротерпимость и спокойствие некатоликов в следующих выражениях: pacemque et tranquilitatem inter dissidentes de religione tuebor, manutenebo nec ullo modo vel jurisdictione nostra, vel officiorum nostrorum et statuum quorumvis authoritate, quempiam affici opprimique causa religionis permittam, nec ipse afficiam, nec opprimam[15]. После этого участники избирательного сейма выработали pacta conventa, куда включили все те щедрые обещания, какие давались полякам от имени Генриха Валуа французским послом Монлюком. Много благ Польше сулил Монлюк: и постоянный союз с нею Франции, и помощь ей в случае войны с Москвою французскими деньгами и гасконской пехотой, и флот для охраны польских берегов, и обязательство уплатить польские государственные долги, и поднятие просвещения в Речи Посполитой путем улучшения на средства короля Краковской академии и посылки в Парижскую академию молодых шляхтичей. Согласился он и на включение в pacta conventa обязательства со стороны Генриха хранить в целости и нерушимости все права, привилегии, вольности, иммунитеты, прерогативы всех вообще и каждого в отдельности жителей Польши, Литвы и всех соединенных с ними провинций, притом, не только прежние, «давним обычаем признанные, но и теперь, при избрании его в короли, согласно и единодушно всеми чинами постановленные»; перед своей коронацией он должен их подтвердить присягой (juramento corporali) по данной ему формуле и гарантировать (muniturum) их нужными для сего грамотами[16]. Монлюк и его товарищи — аббат Эгидий де-Нойаль и Гвидон Сангеласий дали торжественное клятвенное обещание, что Генрих подтвердит как pacta conventa, так и все то, что они подписали на месте избирательного сейма. Едва они, преклонив свои колени, успели повторить за Красинским присягу в том, что Генрих Валуа присягнет на соблюдение принятых ими всех уговоров, условий, соглашений и статей, как Ян Фирлей, не позволяя им подняться, заставил их повторить за собой: «Главным образом и особенно клянемся в том, что избранный король присягнет в исполнении всего написанного в грамоте о соблюдении мира между различными религиями, которую представят ему на коронационном сейме маршал и канцлер коронные»[17]. Таким образом, некатоликам удалось отстоять религиозную свободу и на избирательном сейме. В случае подписания Генрихом гарантирующей ее Варшавской конфедерации 1573 года, последняя получала силу закона. Католики никак не хотели допустить этого. Послы-католики, прибывшие в Париж к Генриху Валуа с предложением принять польскую корону, всячески старались отклонить его от принятия ненавистной им конфедерации, но и их товарищи-диссиденты не дремали. Когда 10 сентября 1573 года при принесении Генрихом (в Парижском храме Пресвятой Девы Марии)[18] присяги на сохранение предложенных ему условий епископ Кариковский от лица всей польско-католической иерархии и всех вообще католиков Речи Посполитой заявил протест против Варшавской конфедерации и настаивал, чтобы Генрих не утверждал ее присягой, протестант Зборовский, воевода Одолановский, прямо заявил новоизбранному королю, чтобы он не надеялся на получение польской короны, если не присягнет на предлагаемых ему условиях. Генрих принужден был удовлетворить требование Зборовского[19]. То же самое Генрих сделал и в Кракове во время своего коронования, где на этом настаивал Ян Фирлей, великий коронный маршал, кальвинист по вероисповеданию, но постеснявшийся при совершении самого обряда коронования заявить: si non jurabis, поп regnabis. Таким образом, Генрих двойной[20] присягой подтвердил Варшавскую конфедерацию, и последняя для Речи Посполитой стала законом. Она признала права и законность всех верований, существовавших в Польско-Литовском государстве. Для православия эта конфедерация важна тем, что она не только охраняла православных от насилия и притеснений за веру, за религиозные убеждения, но и избавляла от того страшного вреда, который причиняли ей короли, которые раздавали иногда церковные бенефиции лицам католического исповедания.
В формуле присяги, произнесенной Генрихом, содержится обещание признавать религиозную свободу в Речи Посполитой. Так как эта формула употреблялась последующими королями Польши и так как с нею придется встречаться много раз при дальнейшем изложении, то здесь приводится из нее буквально то, что касается правового положения обитателей Речи Посполитой в политическом и церковном отношениях. После титула и изложения обстоятельств, при которых совершилась присяга, акт последней гласит следующее. «Я, Генрих, Божией милостью, избранный королем Польши, Великого Княжества Литовского, Руси, Пруссии, Мазовии и т.д. (весь титул его)... всеми чинами государства обоих народов как Польши, так и Литвы и прочих областей, избранный с общего согласия и свободно, обещаю и свято клянусь всемогущим Богом, пред сим св. евангелием Иисуса Христа, в том, что все права, вольности, иммунитеты, общественные и частные привилегии, не противные общему праву и вольностям обоих народов, церковные и светские, церквам, князьям, панам (baronibus), шляхте (nobilibus), мещанам, селянам и всем вообще лицам, какого бы они ни были звания и состояния, моими славными предшественниками, королями и всеми князьями, государями королевства Польского и Великого Княжества Литовского, особенно же Казимиром Древним, Людовиком, Владиславом I, называемым Ягеллом (Vladislaum Primum, Jagellonem dictum), и братом его Витовтом, великим князем Литовским, Владиславом Вторым, сыном Ягелла, Казимиром III Ягеллоном, Яном Альбрехтом, Александром, Сигизмундом I, Сигизмундом II Августом, королями Польши и великими князьями Литвы, справедливо и законно данные, уступленные, распространенные и пожалованные и всеми чинами во время междукоролевья постановленные и утвержденные, мне представленные, удержу, сохраню, соблюду, поддержу и исполню во всех положениях (conditionibus), артикулах и пунктах, в них начертанных; сохраню и удержу мир и спокойствие между несогласными в религии (inter dissidentes de religione), и никоим образом не позволю, чтобы от нашей юрисдикции или от авторитета наших судов и каких-либо чинов (statutum) кто-либо страдал и был притесняем из-за религии, да и сам лично не стану ни притеснять, ни огорчать». После обещания возвратить Польше и Литве все утраченные ими территории и не только не уменьшать, но, наоборот, расширять еще пределы государства, идет речь о соблюдении справедливости и законности в королевских действиях и распоряжениях. «Буду оказывать всем жителям государства, согласно с общественными правами во всех областях установленными, справедливость без всякого пристрастия к кому бы то ни было и, если (чего да не будет!) в чем-либо нарушу мою клятву, жители королевства и всех областей каждого народа не должны оказывать мне повиновения. По крайней мере, сам я делаю их фактически (ipso facto) свободными от доверия и повиновения, следуемых королю, и ни от кого не буду требовать освобождения от этой моей присяги и не отступлю от принесенной; так да поможет мне Бог!»[21].
Из приведенной формулы королевской присяги видно, что Генрих подтверждал не только все, что было узаконено его предшественниками по управлению Польско-Литовским государством, но и то, что было постановлено во время бескоролевья после смерти Сигизмунда II на конвокационном сейме, т.е. Варшавскую конфедерацию 1573 года и гарантию мира и спокойствия разноверцев. С этого времени всякое религиозное верование в Речи Посполитой пользуется свободою; гонения всякого рода за религиозные убеждения признаются незаконными. Король соглашается на принятие конфедерации и сам обещает никого не преследовать за разногласие в вере и не допускать других до преследований и стеснений разноверцев. Католическая партия никак не хотела примириться с таким фактом, с таким «безбожным делом», как принятие этой конфедерации, и всячески старалась уничтожить ее, но диссиденты (заодно с православными) отстояли ее. Впоследствии она сослужила важную услугу не только для диссидентов, но и для православных. Как видно будет из дальнейшего, короли принимают ее в соображение при издании своих распоряжений относительно православных (напр., Стефан Баторий в 1584 году при издании своей окружной грамоты о неприкосновенности веры православной)[22]; православные ссылаются на нее при защите своих прав и религиозной свободы на протяжении всего времени существования Польши; они упоминают о ней и в своих полемических сочинениях (автор «Апокрисиса»)[23], и в официальных актах (в протестациях, например)[24].
Католическое духовенство не теряло надежды на уничтожение ненавистной для него конфедерации при посредстве Генриха, которого считало добрым католиком. Под влиянием иерархии Генрих, пользуясь несогласием участников коронационного сейма, в своем подтверждении прав (confirmatio jurium) обошел молчанием больной религиозный вопрос и заявил, что утверждает, ex superabundant!, по примеру своих предшественников, во избежание внутренних раздоров, все права, статуты, вольности, свободы, привилеи, как общие, так и предоставленные каждому стану в отдельности; все же «спорные артикулы» (controversos articulos), о которых много было разногласий еще во Франции, передает на поветовые сеймики, куда он представит о них сведения (о nich na seymikach powiatowych od nas spawe dostateszna wezmiecie)[25]. Это не обещало ничего хорошего для иноверцев; они относились крайне подозрительно к королю и не доверяли ему. Но Генрих не оправдал надежд и католиков: через пять месяцев по приезде в Польшу избранник католической партии, узнав о смерти французского короля, брата своего Карла IX, 18 июня 1574 г. убежал тайно во Францию, чтобы там занять престол своего брата.

Примечания

[1] Volum. Legum, II, 123; сравн. Volum. Legum, I, 63-64
[2] Бобржинский, II, 103
[3] Volum. legum, II, 124, §§ 2-4 Конфедерация издана 28 января 1573 года
[4] Трачевский, Польское бескоролевье, с 378-380
[5] Трачевский, Польское бескоролевье, с 380-81
[6] Bulinski, III, 7
[7] Труды Киев. Дух. Акад. 1867, декабрь, 402 (статья проф. А. Розова)
[8] Трачевский, Польское бескоролевье, с 388
[9] Bulinski, III, 7-9.
[10] Трачевский, Польское бескоролевье. , с. 388-389
[11] Чтобы какое-либо постановление имело силу закона, необходимо согласие короля, сената и стана рыцарского (шляхты). Volum. legum, I, Ad lectorem, p. XV, сравни Volum. legum, 1,137, где прямо говорится, что ни один закон не может быть издан королем sine communi consiliariorum et nuntiorum terrestrim consensu.
[12] Volum. legum, II, 150
[13] Volum. legum, II, 152
[14] Трачевский, Польское бескоролевье..., с. 489-90 и 497.
[15] Volum. legum, II, 135.
[16] Volum. legum, II, 133-134.
[17] Трачевский, Польское бескоролевье..., 503-504.
[18] Volum. legum, II, 135
[19] BuliAski, III, 12, Tp. К. Д. Ак. 1867, декабрь, 405-406 (статья проф. А .Розова
[20] А если считать и присягу Монлкжа с товарищами, то даже тройной
[21] Volum. legum, II, 135.
[22] А. 3. Р., т. III, № 139, с. 280-81. Даже такой фанатик, как Сигизмунд III, не мог игнорировать ее и, при издании Литовского статута третьей редакции, включил ее в перевод на русский язык в этот статут. Статут Великого Княжества Литовского 1588 года, Москва, 1854 г. (изд. Москов. общ. ист. и древ. Российских), с. 47-50.
[23] Рус. Ист. Биб. VII, кол. 1075-78.
[24] См. протестации князя К.К. Острожского и православной шляхты в 1596 г — Рус. Ист. Биб. VII, кол. 1124-1128; и акт Слуцкой конфедерации 1767 г. — Акты Вил. Арх. Ком. VIII, с. 609-617.
[25] Volum. legum, II, 136; Szujski III, 29 Конфирмация прав издана 22 апреля 1574 г — Volum. legumjl, 137.

Ссылки по теме
Форумы