История Русской Церкви. Книга третья

К оглавлению


От редакции

В третью книгу настоящего издания вошли четвертый и пятый тома «Истории Русской Церкви» высокопреосвященного Макария, митрополита Московского и Коломенского, охватывающие огромный период отечественной истории — более двух веков (1240–1448) — и посвященные, как означено в заголовке, «состоянию Русской Церкви от митрополита Кирилла II до митрополита святого Ионы, или в период монгольский». Такова тема книги в общеисторическом плане. В перспективе же собственно церковно-исторической тема настоящей книги и еще двух последующих книг, включающих 6, 7, 8 и 9 тома «Истории Русской Церкви» митрополита Макария,— «история Русской Церкви в период постепенного перехода ее к самостоятельности (1240–1589)».

В этом заключается смысловой стержень книги — нелегкий путь к автокефалии, препятствием на котором была раздробленность некогда единых русских земель и княжеств, усугублявшаяся иноземным владычеством и стремлением ряда светских правителей к разделу целостной митрополии Киевской и всея Руси на малые, подконтрольные им части.

Приходилось преодолевать нежелание Константинопольского патриархата предоставить самостоятельность богатейшей из митрополий, занимавшей одно из последних в церковно-юридическом отношении мест среди подвластных византийской столице, и противостоять стремлению папского Рима подчинить себе Русскую Церковь — попытка использовать трагическую для Руси ситуацию монгольского ига и безвыходное положение Византии перед лицом османской угрозы, бесславно окончилась спустя два столетия Ферраро-Флорентийской унией, состоявшейся только на бумаге.

Приступая к созданию истории этой эпохи, митрополит Макарий столкнулся с неравномерностью распределения источников. Основные летописные памятники и многие документы, относящиеся к рассматриваемому периоду (за исключением, пожалуй, касающихся будущих украинских и белорусских земель), были к тому времени выявлены и опубликованы. Иначе обстояло дело с памятниками духовной литературы и письменности — житиями святых, сказаниями и учительными сочинениями древнерусских авторов — творениями, без которых неполна и даже ущербна история Церкви (на этих источниках по преимуществу основаны главы «Паства», «Духовная литература», «Состояние нравственности», «Богослужение»). К началу работы будущего митрополита Московского над томами, посвященными истории Русской Церкви в период монгольского владычества, существовали немногочисленные публикации отдельных сочинений, разбросанные в разных изданиях. Основной свод памятников древнерусской книжности, собранный в середине XVI в. тезоименитым высокопреосвященному автору митрополитом Всероссийским,— Великие Минеи Четьи — начал выходить в свет одновременно с четвертым томом «Истории Русской Церкви» (издание прервалось в 1916 г. и до сих пор не завершено; несколько ранее — в 1858 г.— из печати появился сборник житий русских святых, извлеченных из Великих Четьих Миней). Лишь немного опередили «Историю» четыре тома «Памятников старинной русской литературы» (1860–1862), изданные на средства гр. Г. Кушелева-Безбородко. Чтобы воспользоваться источниками, необходимо было обращаться непосредственно к рукописям, а это было задачей не из легких.

Даже сейчас едва ли только половина рукописных сокровищ России имеет печатные описания, а в 1850-е гг. отечественная археография находилась в периоде своего становления. Многие из собраний, ныне составляющие заслуженную гордость хранилищ, где они находятся, в тот момент просто не существовали. Едва ли десяток не самых крупных собраний имел тогда печатные описания: достаточно сказать, что из 6 томов признанного образцовым описания рукописей Синодальной библиотеки А. В. Горского и К. И. Невоструева в свет вышло только 4. Отсюда известная неравномерность в обращении к отдельным хранилищам: так, высокопреосвященный Макарий почти не ссылается на рукописи одного из богатейших собраний материалов, относящихся к периоду XIII–XIV вв.— Библиотеки Московской Синодальной типографии (ныне в РГАДА), вошедшем в научный оборот по существу только в последней четверти XIX столетия.

Для собраний рукописей духовного ведомства положение несколько улучшилось тем, что по указу Святейшего Синода 1853 г. в середине 50-х годов прошлого века важнейшие монастырские библиотеки получили описания рукописных собраний. Однако это не освобождало исследователя от просмотра большого числа рукописей. Той же цели — обеспечить источниковую базу «Истории» — подчинена была и собирательская деятельность автора (кстати, собирание как форма научных занятий характерна для деятельности многих историков и филологов XIX в. и уходит корнями в традиции XVIII столетия). Собрание рукописных книг митрополита Макария, переданное им впоследствии в alma mater — Киевскую Духовную Академию (ныне хранится в ЦНБ Национальной Академии наук Украины), не столько коллекция, сколько подсобный и издательский архив: недаром в труде постоянно видим ссылки на «рукописи моего собрания». Помимо этого видное место в собрании занимают тома текстов, скопированных с рукописей других библиотек и коллекций.

Создавая общий труд по истории Русской Церкви, высокопреосвященный автор должен был попутно решать массу частных вопросов, разрабатывая конкретные сюжеты, без исследования которых изложение событий не представлялось ему в полной мере аргументированным. Как и прежде, чтобы не перегружать основной текст частностями, связанными с необходимым анализом источников, митрополит Макарий давал отдельные исследования в приложениях (более мелкие наблюдения помещались в примечаниях). Эти приложения, включающие многочисленные публикации источников, в немалой степени способствовали тому, что труд митрополита Макария сам превратился в своеобразный источник для его современников и исследователей младших поколений, которых автор своими трудами избавил во многом от тяжелой работы по сбору и первичному анализу материала. Десятки ссылок на труд высокопреосвященного автора (не являющийся специальным исследованием по агиографии) можно найти в книге В. О. Ключевского «Древнерусские жития святых как исторический источник» (М., 1871). Кстати, в этом исследовании ссылок на «Историю Русской Церкви» гораздо больше, чем на более близкую по тематике работу — «Жития русских святых» митрополита Филарета (Гумилевского). Столь же несомненно, что без кропотливой, подвижнической работы митрополита Макария было бы невозможно появление труда, в глазах некоторых современников и ученых последующих поколений затмившего научные изыскания митрополита Макария,— «Истории Русской Церкви» Е. Е. Голубинского (1880–1911). Упомянув это имя, нельзя не вспомнить и ту роль, которую сыграл высокопреосвященный митрополит как историк в судьбе младшего коллеги и его «конкурирующего» сочинения. Известно, что труд Е. Е. Голубинского увидел свет лишь благодаря средствам, выделенным на издание владыкой Макарием,— пример, наглядно характеризующий высокие душевные качества владыки и завидную научную щепетильность.

Возвращаясь к труду митрополита Макария, нужно отметить, что вспомогательная часть его работы пользовалась, и в значительной мере продолжает пользоваться, признанием исследователей. Такие этюды, как исследование о сочинениях митрополита Кирилла II и о сочинениях митрополита Григория Цамблака остаются до наших дней наиболее полными работами по данным вопросам (несмотря на наличие огромного труда А. И. Яцимирского, посвященного жизни и творчеству митрополита Григория Цамблака).

Существовавшие в историографии XIX в. обобщающие труды по отечественной истории (начиная от «Истории государства Российского» Н. М. Карамзина, выдержавшей к тому времени три издания, и кончая «Историей России» современника митрополита Макария С. М. Соловьева, первые тома которой вышли в свет в начале 1850-х гг.) позволяли автору сосредоточиться на собственно церковной истории, обращаясь к светской лишь в тех случаях, когда события государственной и церковной жизни неразрывно переплетались. Хронике событий посвящена по преимуществу первая глава — «Иерархия»; все остальные главы образуют сплошные темы, переходящие из тома в том и повествующие о различных сторонах церковной жизни в их историческом изменении. В частности, одной из таких тем является история духовной литературы, которая в масштабах всего труда митрополита Макария образует если не целостное исследование, то обширные материалы к нему.

Быть может, на примере именно этой книги (в силу сложности периода — времени иноземных нашествий и внутренних неурядиц, когда Русской Церкви и обществу часто и не по своей воле приходилось иметь дело с иноверцами) особенно хорошо заметен объективный, взвешенный подход автора к изложению и оценке исторических событий. Источники дают достаточно материала для негативной (и даже крайне отрицательной) оценки последствий ханского владычества на Руси. Автор несомненно знал эти источники и неоднократно приводил в своей «Истории» примеры разрушительности правления иноверцев, но все же в первую очередь он стремится осветить те пути, какими Господь хранил Русскую Церковь в тяжкое время господства иноверцев.

Столь же продумана позиция автора при рассмотрении движения новгородских стригольников конца XIV — 1-й половины XV в.— первой крупной ереси, оставившей заметный след в истории Русской Церкви. Автор, разумеется, не одобрял ни взгляды, ни действия стригольников, но он также далек был и от идеализации внутреннего состояния новгородской Церкви и общества на рубеже XIV и XV столетий. Само движение стригольников высокопреосвященный автор склонен рассматривать не как ересь, а как своеобразный раскол. Способность к непредвзятому взгляду на вещи, критическая и одновременно объективная оценка делает эти разделы труда митрополита Макария по духу и сути более современными, чем работы историков недавнего прошлого (да и многих современных исследователей), где авторы однозначно оценивали любое антицерковное движение (кстати, явление для средневековой Руси весьма редкое) как безусловно положительное и прогрессивное, именуя его деятелей «гуманистами» и с порога называя еретическим любое сочинение, посвященное критике общественных и церковных недостатков, отказывая — вопреки исторической истине — самой Церкви в желании и способности обличать и исправлять их.

Взвешенность и объективность оценок историка и богослова не была следствием равнодушия, отстраненного и отдаленного временем взгляда на давно прошедшие события. Строгость оценок высокопреосвященного Макария — следствие высоты требований, предъявляемых историком-патриотом и православным богословом к соотечественникам, исповедующим истинную веру.

С тех же позиций соответствия каноническим правилам и нравственным требованиям Православия оценивает владыка Макарий и одну из главных тем в этой части своего труда — российско-византийские церковные отношения, стремление Русской Церкви к автокефалии и позицию, занимаемую в данном вопросе церковными и светскими властями Константинополя. Сохраняя глубокое почтение к духовной матери Руси, ее восприемнице из купели святого Крещения, митрополит Макарий наглядно показывает сложность и противоречивость создавшейся ситуации, при которой претензии Византии, основанные на памяти о былом могуществе, отнюдь не лучшим образом отражались на судьбах подвластной Константинополю Русской митрополии. Стремление одряхлевшей империи играть непосильную для нее роль, соединяясь с политическими амбициями государей, владеющих по праву меча бывшими землями Киевской Руси, на протяжении XIV–XV вв. неоднократно приводило к расколу Русской митрополии, преодоление которого требовало новых и новых трудов первосвятителей Русской Церкви.

В рассмотрении церковных взаимоотношений и споров между Московской и Литовской Русью автор далек от равнодушной роли арбитра в борьбе формально равных соперников. Предвзятость высокопреосвященного Макария продиктована знанием дальнейших судеб Церкви по разные стороны московско-литовского рубежа. В этом корни его московского патриотизма.

В заключение стоит, пожалуй, еще раз повторить, что и сейчас, спустя более чем век с четвертью, несмотря на новые исследования, труд митрополита Макария не устарел, не превратился в чисто историографический факт. Огромный фактический материал, собранный неустанными трудами автора (к которым применим средневековый греческий монашеский термин ўskht»j grafhke — «подвиг писания»), и широта подхода к проблеме сообщили его «Истории» надежный запас прочности на многие-многие годы. Она надолго останется образцом научного усердия и добросовестности талантливого автора.



Комментарии к 3-й книге «Истории Русской Церкви» написаны А. А. Туриловым. Переводы иноязычных текстов выполнены М. В. Асмусом. Иллюстрации подобраны А. В. Силкиным.

В книге использованы следующие условные обозначения:

— цифры со звездочкой в квадратных скобках ({[1*]}) указывают номер комментария к тексту в разделе «Комментарии» (с. 519—559 наст. изд.);

— цифры в квадратных скобках после библиографической отсылки высокопреосвященного Макария соответствуют номеру издания или рукописи, на которые ссылается автор, в «Списке источников и литературы, использованных высокопреосвященным Макарием в 4–5 томах «Истории Русской Церкви» (с. 560—578 наст. изд.);

— символ {¤} указывает на то, что издание или рукопись, на которые ссылается митрополит Макарий, установить не удалось;

— звездочкой обозначены примечания от редакции.

Ссылки по теме
Форумы