Комментари к 12 тому

К оглавлению


Комментарии 1—8, 56—146, 151—180 написаны Д. Ф. Полозневым. Комментарии 9—56, 147—150 написаны С. Г. Яковенко.

{[1*]} Никон поставлен на Новгородскую митрополию 11 марта 1649 г. Константинопольским патр. Паисием (Макарий, митр. История Русской Церкви. Кн. 6. С. 360 наст. изд.).
{[2*]} Известие о благословении митр. Никоном митр. Аффония, назвавшего его патриархом, а также пророчество некоего татарина, предсказавшего малолетнему Никите быть великим государем, содержатся в житии патр. Никона, написанном И. Шушериным (Известие о рождении и воспитании и о житии святейшего Никона, патриарха Московского и всея России, написанное клириком его Иоанном Шушериным. М., 1871. С. 4, 11). Источником сведений, сообщаемых И. Шушериным, по-видимому, был сам патр. Никон. Позднее подобные известия ставились в вину патриарху, как будто бы верившему пророчествам сомнительных лиц и питавшему ими свою гордыню. И. Шушериным была заложена апологетическая традиция отечественной историографии в освещении жизни и деятельности патр. Никона. Между тем еще при жизни патриарха Александр, еп. Вятский, в «Обличении на патриарха Никона» (1662) так писал о начальном периоде служения будущего патриарха: «Еще бо в царствующем граде Москве белцем быв, священноиноческую благословенную грамоту взял, оболгав преосвященнаго Аффония, митрополита Новгородскаго, и Никона себе нарек преже пострижения своею волею. И едучи во Анзерскую пустынь, на Вологде, в паперти церковней ильинъским игуменом Павлом пострижен, а не в церкви. И приедучи в пустыню, абие священноиноческая действовал, а под началом не бывал. Аще всю жизнь ево кто известно ведал и преже проклятия чести и власти вправду бы рек, яко и на праг церковный несть достоин взыти» (РГАДА. Ф. 27. № 140. Ч. 3. Л. 365). Подобные прижизненные свидетельства положили начало обширной старообрядческой литературе о патр. Никоне, где легендарные известия переплелись с историческими фактами (Перетц В. Н. Слухи и толки о патриархе Никоне в литературной обработке писателей XVII–XVIII вв. СПб., 1900; Гунн Г. П. Патриарх Никон и Елеазар Анзерский // Древнерусская книжность: По материалам Пушкинского дома. Л., 1985. С. 230–242).
{[3*]} Перенесение мощей свт. Филиппа — событие не только в истории Русской Церкви, но и значительный государственный акт на рубеже 1640–1650-х гг. Алексей Михайлович принес покаяние от имени своего предка Ивана Грозного, виновного в смерти митр. Филиппа. Христианское покаяние царя показало смирение светской власти перед церковной, и это укрепило авторитет митр. Никона накануне избрания нового патриарха и позволило ему выступить со своей программой реформ (Макарий, митр. История Русской Церкви. Кн. 6. С. 366–369 наст. изд.; Полознев Д. Ф. Канонизация митрополита Филиппа в идейной борьбе за упрочение авторитета Церкви в середине XVII в. // Церковь, общество и государство в феодальной России. М., 1990. С. 283–293).
{[4*]} Эта челобитная до настоящего времени не обнаружена (Гудзий Н. К. Комментарии // Житие протопопа Аввакума, им самим написанное, и другие его сочинения. Архангельск, 1990. С. 248).
{[5*]} Церковные нестроения (невежество паствы и духовенства, пережитки язычества, лень и недостойное поведение священнослужителей и др., см: Челобитная нижегородских священников (Чтения в ОИДР. 1902. Кн. 2. Отд. 4. С. 1–31) и «Память тиуну Манойлову» 1636 г. (ААЭ. СПб., 1836. Т. 3. № 264) явились причиной возникновения на рубеже 1640–1650 гг. «кружка боголюбцев», или «ревнителей благочестия», среди приближенных к царю. Возглавлял реформистски настроенных членов этого кружка царский духовник протопоп Стефан Вонифатьев. В условиях, когда епископат во главе с патр. Иосифом не стремился к исправлению церковной жизни, «кружок боголюбцев» при поддержке царя взял на себя подготовку программы будущей церковной реформы. Первым шагом на этом поприще стала борьба за введение единогласия на Соборах 1649–1651 гг. (Латкин В. Материалы для истории земских Соборов XVII столетия (1619–1620, 1648–1649 и 1651 годов). СПб., 1884; Челобитная царю Алексею Михайловичу патриарха Иосифа и всего освященного Собора на благовещенского протопопа Стефана Нифантьева 1649 г. // Чтения в ОИДР. 1887. Кн. 3. Отд. 5. С. 79–80; Белокуров С. А. Деяние Московского церковного Собора 1649 года (Вопрос об единогласии в 1649–1651 гг.) // Чтения в ОИДР. 1894. Кн. 4. Отд. 3. С. 29–52; Преображенский А. Вопрос о единогласном пении в Русской Церкви XVII в.: Исторические сведения и письменные памятники. СПб., 1904; Каптерев Н. Ф. Патриарх Никон и царь Алексей Михайлович. Сергиев Посад, 1909. Т. 1. С. 1–105; Румянцева В. С. Народное антицерковное движение в России в XVII веке. М., 1986. С. 31–42). Поиск подходящей кандидатуры для поставления в патриарха составил одну из главных забот «ревнителей благочестия». До настоящего времени недостаточно ясны мотивы отказа от патриаршества Стефана Вонифатьева. Окончательный же выбор в пользу митр. Никона был сделан лично царем Алексеем Михайловичем.
{[6*]} Этот фрагмент речи Никона восходит к 4 главе 2 титула Эпанагоги (Исагоги), трактующей задачи царя и патриарха в области управления подданными. Основные идеи Эпанагоги известны на Руси из грамоты патр. Антония IV вел. кн. Василию Дмитриевичу (РИБ. 1880. Т. 6), извлечения из Эпанагоги вошли в славянские переводы Кормчей и «Синтагмы» Матфея Властаря в XVI в. Отголоски Эпанагоги отмечены в сказании Иерусалимского патр. Феофана о поставлении на патриаршество Филарета, включенном патр. Никоном в прибавления к Кормчей в 1653 г. В программе реформ патр. Никона идеи Эпанагоги имели ключевое значение. Конфликт патриарха с царем обнаружил расхождение во взглядах на роль и место духовной власти и патриарха в государстве и обществе. Позднее, неоднократно возвращаясь к своему заявлению, патр. Никон требовал от царя, боярства и духовенства следовать обещанию, данному ими при поставлении его на патриаршество. Цитаты из Эпанагоги встречаются в ответе патр. Никона Прокопию Елизарову
и Алмазу Иванову о Питириме Крутицком (1659), в ответе Восточных патриархов царю о власти царской и патриаршей (1663) и «Возражении» Никона (1664). От оценки исследователями достоверности и значимости этого свидетельства (действительно, как пишет митр. Макарий, известному только со слов самого патр. Никона) во многом зависит и оценка действий патриарха. Так, Н. Ф. Каптерев считал, что оставление Никоном патриаршества носило более демонстративный характер. А М. В. Зызыкин, напротив, доказывал, что оно логически вытекало из нарушения царем и его окружением данного обязательства. В своем исследовании М. В. Зызыкин представил наиболее полную картину деятельности патр. Никона по осуществлению им своей программы реформ, опиравшейся на идеи Эпанагоги и других византийских памятников. По его мнению, принцип «симфонии» царской и церковной власти, предложенный патр. Никоном, был той формой общественно-государственного устройства страны, которая необходима в переломный период ее истории (Сокольский В. О характере и значении Эпанагоги: Очерк по истории византийского права // Византийский временник. 1894. Т. 1. Вып. 1. С. 17–54; Каптерев. Патриарх Никон и царь Алексей Михайлович. Т. 1. С. 394–431; Вернадский Г. В. Византийские учения о власти царя и патриарха // Сборник статей, посвященных памяти Н. П. Кондакова. Прага, 1926; Зызыкин М. В. Патриарх Никон: Его государственные и канонические идеи. Варшава, 1931–1939. 3 т. [репринт: М., 1995]).
{[7*]} Более подробное изложение чина поставления Никона в патриарха по архивным материалам см.: Гиббенет Н. Историческое исследование дела патриарха Никона. СПб., 1881. Т. 1. С. 9–16.
{[8*]} Митр. Макарий использовал значительный корпус источников, относящихся к «делу патр. Никона». К настоящему времени существенно новые материалы не обнаружены. Документы по «делу патр. Никона» преимущественно находятся в РГАДА, РГБ
и ОР ГИМа. Еще при жизни высокопреосвященного историка начал выходить из печати труд Н. Гиббенета «Историческое исследование дела патриарха Никона» (СПб., 1882–1884. 2 т.), который представляет собой их публикацию. Первоначально архив дела оказался в Приказе тайных дел, затем после его упразднения передан в Печатный приказ. В 1710 г. дело было взято в Ближнюю канцелярию в Петербург и хранилось в здании
12 коллегий на Васильевском острове, в Московский главный архив Министерства иностранных дел поступило в 1835 г. В таком виде, отчасти разрозненном, отчасти испорченном вследствие плохого хранения, дело использовалось С. М. Соловьевым при написании «Истории России с древнейших времен», что привело к ряду неточностей в изложении событий. Н. Гиббенет не указывает, когда он приступил к разбору и обработке архива, но, по всей видимости, эта работа велась в течение 70-х гг. Митр. Макарий пользовался уже систематизированными материалами, а также публикациями первого тома «Исторического исследования» Н. Гиббенета. На сегодняшний день труд Н. Гиббенета — наиболее полное изложение архивного дела в целом с публикацией отдельных документов в приложениях. Скрупулезная точность автора позволяет исследователям пользоваться его изложением практически как источником. Вместе с тем обширное «Дело Никона» в РГАДА еще далеко не исчерпано в источниковедческом отношении.
Наиболее значительное сочинение Никона «Возражения на вопросы Симеона Стрешнева и ответы Паисия Лигарида» (1664) митр. Макарий использовал по рукописи Воскресенского монастыря. В отрывках оно было опубликовано в «Записках Отделения русской и славянской археологии Русского археологического общества» (СПб., 1861. Т. 2), частично изложено в статье В. М. Ундольского «Возражения патриарха Никона на Уложение царя Алексея Михайловича» (Русский архив. 1886. Кн. 2. С. 605–620). Полностью текст «Возражений» опубликован Г. В. Вернадским и В. Б. Туминой по списку конца XVII в. из собрания ГМИРиА в изд.: Patriarch Nikon on Church and State. Nikon's «Refutation» / Ed. with introduction and notes by V. А. Tumins and G. Vernadsky // Slavistic printings and reprintings. (300). Berlin et al., 1982. С. 80–673.
В кон. XIX — нач. XX в. Г. А. Муркос полностью перевел с арабского на русский сочинения архидиак. Павла Алеппского по списку 1859 г. из архива МГА МИД (Павел Алеппский. Путешествие Антиохийского патриарха Макария в Россию в половине XVII в. // Чтения в ОИДР. 1896–1900. 5 вып. См.: Муркос Г. А. Арабская рукопись путешествия Антиохийского патриарха Макария в Россию в половине XVII века (Описание рукописи, принадлежащей библиотеке Московского главного архива Министерства иностранных дел). М., 1899; Крачковский И. Ю. Избранные сочинения. М.; Л., 1957. Т. 4. С. 679–729). По сравнению с английским текстом Пальмера и переводом с английского Д. Благово, которыми пользовался митр. Макарий, существенных расхождений в части, касающейся пребывания патр. Макария в России, нет. Исключительную ценность запискам архидиак. Павла Алеппского придают несколько обстоятельств: он был племянником патриарха и присутствовал при всех церковных и придворных церемониях. Его записи носят характер дневников, отличаются исключительной точностью и добросовестностью, что повышает их источниковедческую ценность. Зная русский, Павел Алеппский собирал сведения из всех возможных источников, не ограничиваясь официальной информацией.
«Судное дело о патриархе Никоне» из собрания Синодальной, бывшей Патриаршей, библиотеки первоначально хранилось в Приказе тайных дел. Его копией, сверенной с подлинником, пользовался митр. Макарий. «Дело» предполагалось напечатать вместе с материалами, подготовленными Н. Гиббенетом. Но осуществлено издание было только в конце XIX в. (Дело о патриархе Никоне / Изд. Археографической комиссии по документам Московской Синодальной (бывшей Патриаршей) библиотеки под наблюд. Г. Ф. Штендмана и при участии А. И. Тимофеева. СПб., 1897). В настоящее время рукописный оригинал хранится в ОР ГИМа.
Изложение истории раннего старообрядчества и в труде митр. Макария, и в поздних исследованиях основывается главным образом на публикации Н. И. Субботина «Материалы для истории раскола». При жизни митр. Макария вышли из печати только несколько начальных томов, все издание завершено в 1895 г.
Из новых публикаций памятников, введенных в научный оборот в последнее время, следует отметить Летописный свод 1652 г., составленный в окружении патр. Никона, который дает дополнительные сведения о начальном периоде его деятельности (Лаврентьев А. В. Летописный свод патриарший 1652 г. // Словарь книжников и книжности. СПб., 1993. Вып. 3. Ч. 2. С. 282–284).
{[9*]} Митр. Макарий придерживается широко распространенного в исторической литературе XIX в. взгляда на Брестскую церковную унию 1596 г. как на продолжение Люблинской политической унии 1569 г. Это мнение разделяли также многие церковные и светские историки ХХ в. При этом Брестская уния рассматривалась по преимуществу как результат давления католицизма и как один из способов оторвать православное население Речи Посполитой от России (Карташов А. В. Очерки по истории Русской Церкви. Париж, 1959. Т. 2. С. 267 [репринт: М., 1991]; Сахаров А. М. Образование и развитие Российского государства в XIV–XVII вв. М., 1969. С. 216 и др. работы). Но следует, однако, обратить внимание и на действия части православной иерархии Речи Посполитой, направленные на союз с Римом. Подробнее см.: Яковенко С. Г. Православная иерархия Речи Посполитой и планы церковной унии в 1590–1594 гг. // Славяне и их соседи. Католицизм и православие в средние века. М., 1991. Вып. 3. С. 41–58.
{[10*]} Иов (Борецкий), настоятель Златоверхого монастыря св. Михаила, был тайно рукоположен в сан митрополита Иерусалимским патр. Феофаном (1620). Он автор «Протестации», полемического сочинения против унии, также ему приписывают и «Пересторогу». Подробнее см.: Укра¿нськi письменники: Бiобiблiографiчний словник / Уклав Л. ª. Махновець. К., 1960. Т. 1: Давня укра¿нська лiтература (XI–XVIII ст. ст.). С. 216–221; Возняк М. Письменницька дiяльнiсть Iвана Борецького на Волинi i у Львовi. Львiв, 1954; Жукович П. Н. Протестация митрополита Иова Борецкого и других западнорусских иерархов. СПб., 1909; Макарий, митр. История Русской Церкви. Кн. 6. С. 403 и далее наст. изд.
{[11*]} Ср. высказывание митр. Иова (Борецкого) в «Протестации» (1621): «С Москвой у нас одна вера и богослужение, одно происхождение, язык и обычай» (Жукович П. Н. Протестация митр. Иова Борецкого и других западнорусских иерархов, составленная 28 апреля 1621 г. // Статьи по славяноведению. СПб., 1910. Вып. 3. С. 143). Письма Перемышльского еп. Исаии (Копинского) патр. Филарету и митр. Иова (Борецкого) Московскому царю об оказании поддержки православному населению на Украине см.: Воссоединение Украины с Россией. Документы и материалы. М., 1953. Т. 1. С. 27–28, 46–48.
{[12*]} Исаия (Копинский) — выходец из украинской православной шляхты, получил образование во Львовской братской школе. Был игуменом Межигорского, Киево-братского монастырей и одним из организаторов Киевской братской школы. В 20-х гг. XVII в.— епископ в Перемышле, Смоленске, Чернигове. В 1631 г. поставлен Киевским митрополитом, но в 1632 г. был низложен митр. Петром (Могилой) и три года пробыл в заключении. Умер в 1640 г. Подробнее о нем см.: Голубев С. Т. Прискорбные столкновения Петра Могилы с своим предшественником по митрополии и киево-никольскими иноками // Труды КДА. 1897. Т. 3. С. 208–276; Мицько I. З. Острозька слов’яно-греко-латинська Академiя. К., 1990. С. 97; Сеник С. Укра¿нська Церква в XVII ст. // Ковчег. Збiрник статей з церковно¿ iсторi¿. Львiв, 1993. № 1. С. 35–37; Макарий, митр. История Русской Церкви. Кн. 6. С. 471 и далее наст. изд.
{[13*]} Грамота митр. Исаии (Копинского) была адресована Филарету Никитичу, «патриарху Великой и Малой России» (Воссоединение Украины с Россией. Т. 1. С. 27–28). О контактах Украины с Россией в 20–30-е гг. XVII в. см.: Флоря Б. Н. Древнерусские традиции и борьба восточнославянских народов за воссоединение // Пашуто В. Т., Хорошкевич А. Л., Флоря Б. Н. Древнерусское наследие и исторические судьбы восточного славянства. М., 1982. С. 202–216.
{[14*]} Подробнее о нем см.: Голубев С. Т. Киевский митрополит Петр Могила и его сподвижники (Опыт исторического исследования). К., 1883–1898. 2 т.; Укра¿нськi письменники. Т. 1. С. 415–427; Макарий, митр. История Русской Церкви. Кн. 6. С. 494–572 наст. изд. Биографические данные о Петре (Могиле) и его происхождении см.: Cazacu M. Piеrre Mohyla (Petru Movila) et la Roumanie: Essai historique et bibliographique // HUS. Cambridge (Mass.), 1984. V. 8. ¹ 1–2. P. 188–222; Sysyn F. Peter Mohyla and the Kiev academy in recent western works: divergent views on seventeenth century ukrainian culture // Ibid. P. 155–187; Ševèenko I. The many worlds of Peter Mohyla // Ibid. P. 9–44; Великий А. Г. Анонiмний проºкт Петра Могили по з’единенню Укра¿нсько¿ Церкви 1645 р. // Analecta OSBM. 1963. V. 4 (10). Fasc. 3–4. P. 484–497.
О реформах митр. Петра (Могилы) см., например: Крижанiвський О. П., Плохiй С. М. Iсторiя Церкви та релiгiйно¿ думки в Укра¿нi. К., 1994. Кн. 3: Кiнець XVI — середина XIX столiття. Позитивная оценка его деятельности основывается здесь на том, что митр. Петру Могиле и его ученому кружку удалось «адаптировать на украинской православной почве влияния западной Контрреформации, соединить ее приобретения с собственной киевской традицией» (с. 65). Об издательской деятельности митр. Петра Могилы см.: Титов Ф. Типография Киево-Печерской лавры. К., 1918. Т. 1. С. 169–312.
{[15*]} Сильвестр (Коссов), Киевский митрополит (1647–1657), родился в кон. XVI или в нач. XVII в. в Жировицах, в православной шляхетской семье. Окончил школу в Вильно, учился в иезуитской коллегии в Люблине и в Замойской Академии. Возвратившись
в Вильно, начал педагогическую деятельность. До 1631 г. был учителем Виленской
и Львовской братских школ. В 1631 г.— префект лаврской, а потом братской школы
в Киеве. В 1634 г. стал Могилевским и Мстиславским епископом. Автор богословско-полемических сочинений, житий. В 1635 г. в Киеве на польском языке был напечатан его труд «Exegesis», в котором он выступил в защиту православных школ с преподаванием в них латинского языка, необходимого для потребностей повседневной жизни в Речи Посполитой (трибунал, сейм, суд). Опубликован: АЮЗР. К., 1914. Ч. 1. Т. 8. Вып. 1. С. 422–447. Об этом сочинении см.: Герич Ю. «Exegesis» Сильвестра Коссова. Йорктон, 1958. Т. 26. По поручению митр. Петра (Могилы) еп. Сильвестр (Коссов) также перевел на польский Киево-Печерский Патерик, который был опубликован в Киеве в 1635 г. Извлечения из Патерика опубликованы: АЮЗР. Ч. 1. Т. 8. Вып. 1. С. 448–472. Анализ «Экзегезиса» и Патерика см.: Голубев. Киевский митрополит Петр Могила и его сподвижники. Т. 2. С. 245–293; Перетц В. Н. Киево-Печерский Патерик в польском и украинском переводе // Славянская филология. М., 1958. Т. 3; Укра¿нськi письменники.
Т. 1. С. 385–389; Макарий, митр. История Русской Церкви. Кн. 6. С. 474 и далее наст. изд.
{[16*]} Иннокентий (Гизель) (ок. 1600–1683 гг.) — украинский церковный деятель
2-й пол. XVII в. Выходец из прусской кальвинистской семьи. Приехав на Украину, обратил на себя внимание митр. Петра (Могилы). Окончил Киево-Могилянскую коллегию, для продолжения образования отправлен за границу. С 1648 г.— профессор и ректор коллегии, с 1656 г.— архимандрит Киево-Печерской лавры. Его главный труд «Мир с Богом человеку» (1669) был посвящен царю Алексею Михайловичу. В 1690 г. Московский патр. Иоаким признал его книгу зловредной за подчинение автора «внешним учителям», т. е. католикам, в толковании некоторых религиозных вопросов, и она была запрещена. Иннокентия (Гизеля) можно считать характерным представителем киевской иерархии в том смысле, что почти все они были одновременно писателями, полемистами, богословами — крупными культурными деятелями своего времени. Сохранился философский курс Иннокентия (Гизеля) «Сочинение о всей философии» («Opus totius philosophiae»), который он прочел в Киево-Могилянской Академии в 1645–1647 гг. и который является единственным полностью дошедшим до нас и содержащим трактат по натурфилософии лекционным курсом сер. XVII в. Его анализ и русский перевод см.: Стратий Я. М. Проблемы натурфилософии в философской мысли Украины XVII в. К., 1981. Он активно участвовал в публичных диспутах с католиками, его проповедями, по словам свт. Димитрия Ростовского, «немощные яко лекарством подкреплялись». Иннокентий (Гизель) был инициатором и издателем «Синопсиса», одного из самых популярных исторических сочинений XVII в., содержавшего историческое обоснование воссоединения «Малой» России с «Великой» (подробнее см.: Еремин И. П. К истории общественной мысли на Украине второй половины XVII в. // ТОДРЛ. 1954. Т. 10. С. 212–222; Пештич С. Л. «Синопсис» как историческое произведение // Там же. 1958. Т. 15. С. 284–298; Чистякова Е. В. Синопсис // Вопросы истории. 1974. № 1. С. 215–219.
{[17*]} Игумен Исаия Трофимович Козловский, сподвижник митр. Петра (Могилы), в 1633 г. ездил в Константинополь за патриаршей благословенной грамотой для митрополита; принимал активное участие в заседаниях Собора 1640 г. в Киеве и Яссах, где обсуждался проект православного Катехизиса, поэтому он и считается его главным автором. См. о нем: Укра¿нськi письменники. С. 565–568.
{[18*]} Игнатий Оксенович Старушич, возможно, получил образование в Острожской Академии. В 1639 г. известен как игумен и ректор школы в Гоще, в 1640 г.— наместник Киево-Печерской лавры, с 1641 г.— ректор Киевской Академии. Умер в Киеве в 1651 г. (Мицько I. З. Острозька слов’яно-греко-латинська Академiя. К., 1990. С. 113; Перетц В. К биографии о. Игнатия Оксеновича Старушича, киевского проповедника
2-й пол. XVII века // Известия ОРЯС. 1914. Кн. 1. Т. 19. С. 187–189.
{[19*]} Иосиф Кононович Горбацкий, с 1650 г. епископ Витебский, Мстиславский, Оршанский и Могилевский, четвертый ректор Киево-Могилянской коллегии.
{[20*]} См. о нем: Sysyn F. E. Between Poland and the Ucraine: the dilemma of Adam Kysil, 1600–1653. Cambridge (Mass.), 1985. Лист польского короля Владислава IV
о назначении Адама Киселя киевским каштеляном // Воссоединение Украины с Россией. Т. 1. С. 415–419.
{[21*]} В 1640–1647 гг. Иосиф (Тризна) — игумен виленского Свято-Духова монастыря. В январе 1647 г. после смерти митр. Петра (Могилы) по его рекомендации избран архимандритом Киево-Печерской лавры. Автор предисловия к Служебнику (К., 1653), принимал участие в исправлении Печерского Патерика. Умер в 1655 или 1656 г. См. о нем: Укра¿нськi письменники. С. 564–565.
{[22*]} Практика поставления патриаршего экзарха для Киевской митрополии сложилась с конца XVI в., когда Константинопольский патр. Иеремия II назначил своим экзархом Луцкого еп. Кирилла Терлецкого (Акты, относящиеся к истории Западной России. СПб., 1851. Т. 4: 1588–1632. № 21).
{[23*]} Краткую характеристику работ XIX — 1-й трети ХХ в., посвященных изучению восстания Б. Хмельницкого, см.: Дорошенко Д. I. Нарис iсторi¿ Укра¿ни. Львiв, 1991. С. 234–238. Ценным справочным пособием являются «Методические указания и библиография по изучению спецкурса «Освободительная война украинского народа 1648–1654 гг. и воссоединение Украины с Россией». Днепропетровск, 1980. Ч. 1
{[24*]} . Общий очерк истории украинского казачества см.: Грушевський М. Iсторiя
Укра¿ни—Руси. К., 1995. Т. 7: Козацькi часи до року 1625.; Яворницький Д. I. Iсторiя запорiзьких козакiв. Львiв, 1990–1992. 3 т.
{[25*]} М. С. Грушевский обращает внимание на то, что до возвращения Хмельницкого в Киев (декабрь 1648 г.) требования восставших «не выходили за границы чисто казацких интересов; позже Хмельницкий присоединил к ним еще требование отмены унии;
но, собственно, окончательною целью движения оставались отмена стеснений, введенных в 1638 г., и восстановление казачьих вольностей» (Грушевский М. С. Очерк истории украинского народа. К., 1990. С. 183). Лишь в Киеве под влиянием встреч с православным духовенством, например с Иерусалимским патр. Паисием, «мысли Хмельницкого начинают выходить за горизонт чисто казацких интересов. Конечно, на сцену выступил прежде всего религиозный вопрос...» (там же. С. 184). Православие, противопоставляемое католицизму и унии как символу польского господства, объединило сторонников Б. Хмельницкого, и движение приобрело общенациональный характер. Появились проекты создания национального государства. Украинский историк Д. Дорошенко считает, что высшее православное духовенство, вполне довольное своим положением, не только не поддерживало выступления казаков, но и резко осуждало их. Низшее, сельское духовенство, напротив, было настроено оппозиционно по отношению к польским властям (Дорошенко Д. I. Нарис iсторi¿ Укра¿ни. Львiв, 1991. С. 241).
{[26*]} Обращение Богдана Хмельницкого за советом и благословением к православному митр. Сильвестру (Коссову) свидетельствует об авторитете, которым последний пользовался в среде украинского казачества и в отличие от униатского воспринимался как «свой».
{[27*]} Таким образом, получается, что Богдан Хмельницкий, начиная восстание, боролся не против законной власти, а против злоупотреблений, которые имели место помимо королевской воли. Этот момент отражает определенные исторические реалии своего времени, когда вооруженное выступление против существующей власти имело целью не ее свержение, а только исправление тех или иных злоупотреблений «на местах». В изложении митр. Макария королевская грамота была нужна Б. Хмельницкому для придания законности своим действиям. Переговоры Владислава IV с казаками были связаны с планами войны против турок в коалиции с другими христианскими государствами. Поскольку король знал, что его военные приготовления не будут поддержаны шляхтой и сеймом, он хотел поставить их перед свершившимся фактом. Решили использовать казаков: своими действиями они должны были спровоцировать турок начать войну. Весной 1646 г. король тайно принял у себя казацкую делегацию, дал денег, грамоту на увеличение реестра до 12 тыс. человек, велел готовиться к морскому походу и держать все дело в тайне. Военные планы Владислава IV не осуществились, но тайные переговоры с казаками и королевская грамота, очевидно, повлияли, а может, и подтолкнули Б. Хмельницкого начать восстание (Дорошенко. Нарис iсторi¿ Укра¿ни. С. 239–240). Планы войны против Османской империи и Крымского ханства обсуждались и с Россией. Однако они не привели к созданию союза против османов и татар (Флоря Б. Н. К истории переговоров о русско-польском антиосманском союзе в сер. 40-х гг. XVII в. // Славяне и их соседи. Вып. 3. С. 52–56). Таким образом, события, которые описывает высокопреосвященный историк, ссылаясь на рассказ самого Б. Хмельницкого, происходили не в 1633, а в 1646 г.
{[28*]} События в период от битвы под Желтыми Водами до заключения Зборовского договора изложены, в частности, во Львовской летописи, автором которой был, очевидно, выходец из мещан Михаил Гунашевский (см. о нем: Бевзо О. А. Львiвський лiтопис
i Острозький лiтописець. Джерелознавче дослiдження. К., 1971. С. 14–17, 121–124).
{[29*]} Текст этого письма, приведенный высокопреосвященным историком, опубликован также в кн.: Воссоединение Украины с Россией. Т. 1. С. 32–34.
{[30*]} Несмотря на все свои заявления и письма (в том числе к царю Алексею Михайловичу), на данном этапе Б. Хмельницкий, по всей вероятности, не собирался еще вести войну с Польшей «до победного конца» и создавать самостоятельное государство. Очевидно, он, как и поляки, был готов к компромиссу. Однако и его, и польские планы были нарушены стихийными народными выступлениями, которые начались по всей Украине под влиянием восстания Б. Хмельницкого и универсалов, которые он рассылал во все концы (Дорошенко. Нарис iсторi¿ Укра¿ни. С. 245–247).
{[31*]} По мнению С. Н. Плохия, Киевский митр. Сильвестр (Коссов) «безусловно придерживался пропольской ориентации в политике и был сторонником украинско-польского компромисса» (Крижанiвський, Плохiй. Iсторiя Церкви та релiгiйно¿ думки в Укра¿нi. С. 84). О двойственном отношении украинской православной иерархии во главе с Сильвестром (Коссовым) к восстанию см.: Флоря. Древнерусские традиции и борьба восточнославянских народов за воссоединение // Пашуто, Хорошкевич, Флоря. Древнерусское наследие. С. 228; Шевченко Ф. П. Полiтичнi та економiчнi зв’язки Укра¿ни з Росiºю в сер. XVII ст. К., 1959. С. 212–214, 344–345.
{[32*]} Под Пилявцами, по разным данным, польская армия насчитывала от 40 до 100 тыс. человек при ста пушках и огромном обозе приблизительно в 100 тыс. возов. В казацком войске было около 118 тыс. человек, из которых только 70 тыс. регулярного войска, остальную часть составляли легко вооруженные отряды (Дорошенко. Нарис iсторi¿ Укра¿ни. С. 248). Из-под Пилявцев Б. Хмельницкий двинулся к Константинову и Збаражу, взяв их без особого труда. На раде, которую он созвал, некоторые представители старшины во главе с Чернотой и простые казаки предлагали идти дальше на Варшаву, чтобы окончательно разрушить Польшу, освободить Украину из-под польской неволи, сделать ее самостоятельной. Но Хмельницкий считал, что нужно осторожно пользоваться плодами победы, опасаясь, чтобы в дело не вмешались другие государства. Кроме того, его удерживали Немирич и Выговский. Чтобы «занять» восставших, он отправил своих полковников с отрядами на Волынь и в Полесье, а сам двинулся в Галицию ко Львову (Аркас М. Iсторiя Укра¿ни—Русi. К., 1990. С. 183).
{[33*]} По мнению Д. Дорошенко, Б. Хмельницкий двинулся в Галицию не под натиском стихийного народного движения (этой точки зрения придерживался, например, М. Грушевский), а исходя из практических и тактических соображений. Эта своего рода «демонстрация силы» должна была помешать мобилизации шляхты в ближайших к месту военных действий воеводствах, напугать ее и сделать более сговорчивой на условия казаков, а также повлиять на выбор нового польского короля Яна Казимира. Но главное — дать возможность татарам поживиться добычей. По всей вероятности, вялая осада Львова и то, что Б. Хмельницкий удовлетворился контрибуцией, объясняется тем, что он не хотел отдавать город на разграбление своим союзникам (Дорошенко. Нарис iсторi¿ Укра¿ни. С. 248–249). Об осаде Львова в конце сентября — октябре 1648 г. и октябре 1655 г. см.: Iсторiя мiста Львова в документах i матерiалах. К., 1986. С. 78–84; Грабовецький В. В. Захiдноукра¿нськi землi в перiод народно-визвольно¿ вiйни 1648–1654 рр. К., 1972. С. 68–71, 178–188; Iсторiя Львова. К., 1984. С. 62–66.
{[34*]} Во время этих событий в Варшаве собрался сейм, который должен был избрать нового короля. Поскольку у Владислава IV не было детей, королем должен был стать один из его братьев. Б. Хмельницкий отправил на сейм своих послов, которые сообщили, что они желают избрания Яна Казимира.
{[35*]} Возможно, Б. Хмельницкий повернул свое войско обратно потому, что в это время он еще не думал окончательно разрывать с Польшей, надеялся на то, что новый король выполнит требования казаков; кроме того, он опасался трудностей зимней кампании, да еще и на территории этнической Польши, где население могло враждебно отнестись к казацко-татарской интервенции.
{[36*]} Интересно, что из Киева патр. Паисий сразу же направился в Москву, куда прибыл вместе с первым послом Б. Хмельницкого к русскому правительству С. Мужиловским. Переговоры казацкого посла с русским правительством начались 4 февраля 1649 г. В Москве патр. Паисий стремился «показать царю, что весь православный мир видит в его лице своего вождя, защитника и наследника византийских императоров» (Зеньковский С. А. Русское старообрядчество. München, 1969. С. 172 [репринт: М., 1995]). Другими словами — стремился подвигнуть Алексея Михайловича на борьбу с Турцией. Естественно, патр. Паисий был сторонником русско-украинского союза, а находясь в Киеве, всячески подчеркивал значение Б. Хмельницкого как борца за общеправославную идею.
{[37*]} С кон. XVI в. Восточные патриархи стали довольно частыми гостями в России и Речи Посполитой. Они приезжали за милостыней и своим присутствием оказывали значительное влияние на церковную жизнь в этой части православного мира (Каптерев Н. Ф. Характер отношений России к православному Востоку в XVI и XVII вв. М., 1914). Но источник, по которому митр. Макарий описывает отношения патр. Паисия и Богдана Хмельницкого, по его собственному свидетельству, требует проверки. Рождественские праздники, проведенные Б. Хмельницким в Киеве, стали переломным моментом в его политических настроениях, взглядах на роль, значение и цели восстания. Разговоры с представителями высшего православного духовенства, а также с киевской «интеллигенцией», Иерусалимским патр. Паисием привели Б. Хмельницкого к мысли о том, что он является защитником интересов не только казачества, но и всего украинского народа, и даже более того — должен использовать свой успех и свою силу в интересах всего восточного православия.
{[38*]} Встречи в Чигирине с послами Турции, Валахии, Молдавии, Венгрии, Трансильвании и Москвы также привели к тому, что Б. Хмельницкий стал считать целью восстания освобождение не только казачества, но и всего украинского народа.
{[39*]} Дневник львовского подкомория с описанием поездки комиссаров польского правительства к Богдану Хмельницкому для переговоров см.: Воссоединение Украины с Россией. М., 1953. Т. 2. С. 104–122. Именно потому, что Б. Хмельницкий стал по-новому осознавать свою роль и значение, он достаточно независимо вел себя с комиссарами от польского короля. Идея защиты «греческой религии» попадает в официальные документы восставших после побед под Желтыми Водами и Корсунем (май 1648 г.); требования антиуниатского характера появляются еще позже — в кон. 1648 г. Действительно, в договорах, которые казаки заключали с поляками во время Освободительной войны 1648–1654 гг., все время с той или иной степенью остроты поднимался вопрос о ликвидации церковной унии. Однако в период восстания основной удар казаки направляли все же против католиков и евреев-арендаторов, а не против униатов.
{[40*]} До начала новой военной кампании Б. Хмельницкий занялся военно-административными вопросами. Вся Украина была разделена на полки (далее: сотни, курени). Слово «казак» перестало обозначать только военного человека, но стало распространяться на всех тех, кто восстал под руководством Б. Хмельницкого (Аркас. Iсторiя Укра¿ни—Русi. С. 189).
{[41*]} С подобной просьбой Богдан Хмельницкий обращался к Алексею Михайловичу и раньше. 8 февраля 1649 г. он писал: «А мы как первие, такожде и ныне желаем того, чтоб Ваше царское величество нам, нанижайшим слугам и подданным своим, государем и царем, яко православное светило и самодержцею за благословением Божиим учинился» (Воссоединение Украины с Россией. Т. 2. С. 132). Митр. Макарий ничего не говорит об отправлении в марте 1649 г. к Богдану Хмельницкому посла Алексея Михайловича Г. Унковского. В ответ на просьбу Б. Хмельницкого о принятии запорожцев в подданство московского царя, которую гетман передал через своего посла С. Мужиловского, Алексей Михайлович предлагал решить проблему следующим образом: в случае, если польский король еще не избран, казаки должны похлопотать об избрании русского царя на польский трон. «А как он, великий государь наш его царское величество, над Коруною Польскою и Великим княжеством Литовским государем будет, и его царское величество учнет ево, гетмана, держать в своем царского величества милостивом жалованьи и в чести, а войско запорожское царское величество потому и в призренье, и стародавного их права и вольностей ничем ни нарушить не велит» (там же. С. 139). Ср. также письмо Б. Хмельницкого Алексею Михайловичу от 3 мая 1649 г., переданное полковником Ф. Вешняком: «...Нас под милость и оборону свою и всю Русь, ныне по милости Божией против ляхов совокупляючуюся, возьми» (там же. С. 177).
{[42*]} Эта грамота была отправлена в связи с отъездом из Москвы посла Б. Хмельницкого Ф. Вешняка (там же. С. 208–209). Вот какую характеристику дает В. О. Ключевский отношениям между Б. Хмельницким и Москвой: «Не понимая друг друга и не доверяя одна другой, обе стороны во взаимных сношениях говорили не то, что думали, и делали то, чего не желали» (Ключевский В. О. Сочинения в девяти томах. М., 1988. Т. 3. С. 111). Приблизительно то же самое, очевидно, можно сказать и о характере отношений между Московской и Киевской Церквами. Подобно тому, как в Москве «смотрели на присоединение Малороссии... как на продолжение территориального собирания Русской земли» (там же. С. 112), присоединение Киевской митрополии рассматривали как распространение на нее власти Московского патриархата.
{[43*]} Зборовский договор (август 1649 г.) порождал и новые проблемы. Для польской стороны: казакам были сделаны слишком большие уступки. Для казаков: он не оправдывал надежд большей части населения, которая должна была возвратиться к своим господам. В связи с этим начались нарекания в адрес Б. Хмельницкого. Чтобы поправить дело, он приказал к каждому казаку приписывать трех или четырех помощников. Таким образом число реестровых казаков увеличивалось с 40 тыс. приблизительно до 200. Но это все равно не могло полностью разрешить проблему. Бóльшая часть населения оставалась в крепостной зависимости. Поляки стали возвращаться в свои владения и наказывать тех, кто участвовал в восстании. Это привело к новым волнениям. Чтобы несколько снять напряжение, Б. Хмельницкий в начале марта 1650 г. созвал в Переяславе раду, на которой реестр был увеличен до 50 тыс., а войско до 300 тыс. Но это также не могло полностью решить проблему зависимого крестьянства, вызывало недовольство и было чревато новым столкновением с Польшей.
{[44*]} Подробнее о поражении казаков под Берестечком (июнь 1651 г.) см.: Свешнiков I. К. Битва пiд Берестечком. Львiв, 1993.
{[45*]} По Белоцерковскому договору, заключенному 17 сентября, православная Церковь должна была остаться в том положении, в каком она находилась до Зборовского договора. Грамота Яна Казимира на Варшавском сейме (20 февраля 1652 г.) предоставляла униатам бóльшие права.
{[46*]} О старце Арсении Суханове, авторе знаменитого «Прения с греками о вере», см.: Белокуров С. А. Арсений Суханов. М., 1891–1894. 2 ч.; Фонкич Б. Л. Греческо-русские культурные связи в XV–XVII вв. (Греческие рукописи в России). М., 1977. С. 68–104; Богданов А. П. Автограф «Прений с греками о вере» Арсения Суханова // Источниковедение отечественной истории. Сборник статей. М., 1989. С. 175–205.
{[47*]} Митр. Макарий опускает в своем изложении военные действия казаков против поляков в 1653 г., когда в мае-июне казаки одержали победу под Батогом (на берегу Буга),
а затем осенью были близки к победе под Жванцом над войском, во главе которого стоял польский король. Но как и под Берестечком, татары, предав Б. Хмельницкого, отступили, и Хмельницкий, опасаясь их сговора с поляками, тоже отступил.
{[48*]} В начале 1649 г. Б. Хмельницкий в первый раз обратился к русскому царю с просьбой о принятии войска запорожского и подвластной ему территории в подданство московского государя. Земский Собор 1651 г. в Москве обсуждал вопрос, какой ответ дать Б. Хмельницкому. Решение о воссоединении Украины с Россией приняли только 1 октября 1653 г. на другом Соборе, и начались переговоры о процедуре вхождения в состав России (Черепнин Л. В. Земские Соборы Русского государства в XVI–XVII вв. М., 1978). Конечным результатом переговоров явились так называемые (по времени их принятия) Мартовские статьи Б. Хмельницкого 1654 г., определившие условия, по которым Малороссия добровольно входила в Русское государство (Воссоединение Украины с Россией.
Т. 3. С. 560–565). Этот документ, состоящий из 11 пунктов, не отличался точностью
и определенностью, что давало возможность обеим сторонам по необходимости толковать его в свою пользу. О сохранившихся черновых редакциях документа см.: Мыцык Ю. А. Анализ источников по истории Освободительной войны украинского народа 1648–1654 годов. Днепропетровск, 1983. С. 33–35.
{[49*]} Первые недоразумения между казаками и московскими послами возникли уже во время присяги. Казаки добивались, чтобы и московские послы присягнули от имени московского царя, ссылаясь на практику, которая имела место в Речи Посполитой: король давал присягу, что будет исполнять законы и соблюдать права своих подданных. Однако московские послы отказались, говоря, что московский царь является самодержцем и не дает присяги своим подданным (Аркас. Iсторiя Укра¿ни—Русi. С. 205–206). По поводу приведения к присяге см.: Цибульський В. Переяславська рада 1654 р. в зарубiжнiй iсторiографi¿ (1945–1990) // Другий мiжнародний конгрес укра¿нiстiв. Львiв, 22–28 серпня 1993 р. Львiв, 1994. Ч. 1. С. 88–91.
{[50*]} Об этом см., в частности: Воссоединение Украины с Россией: Документы и материалы в трех томах. М., 1954; Документы об Освободительной войне украинского народа 1648–1654 гг. К., 1965; Документи Богдана Хмельницького. 1648–1657. К., 1961; Поршнев Б. Ф. Политические отношения Западной и Восточной Европы в эпоху Тридцатилетней войны // Поршнев Б. Ф. Тридцатилетняя война и вступление в нее Швеции и Московского государства. М., 1976. С. 425–426 (восстание 1648–1654 гг. рассматривается в ряду других народных движений на европейском континенте, относящихся к периоду окончания Тридцатилетней войны).
{[51*]} Вопрос о подчинении Киевской митрополии Константинопольскому или Московскому патриархату на долгие годы становится предметом спора между церковными кругами Киева и Москвы. Характерно, что в первом сообщении о Переяславском договоре, которое отправил в Рим 23 февраля 1654 г. папский нунций в Польше Петр Видони (Petrus Vidoni, нунций в 1652–1660 гг. // Acta Nuntiaturae Polonae. Romae, 1990. T. 1. P. 261–263), говорилось о нежелании духовенства «присягать по причине расхождений в некоторых вопросах веры, которые существуют между их и Московской Церковью, а прежде всего потому, что они зависимы от другого патриарха...» (перевод цит. по: Великий А. Г. З хронiки Ватиканського Архiву про Переяславський договiр // Великий А. Г. Свiтла i тiнi укра¿нськоi iсторi¿. Рим, 1969. С. 75). Совершенно очевидно, что православные иерархи Киевской митрополии предпочитали номинальную зависимость от Константинопольского патриарха фактической зависимости от Московского. Вместе с тем в Москве хорошо понимали, что представляют собой Греческая Церковь и Восточные патриархи, которые неоднократно обращались к русским царям за милостыней (Николаевский П. Ф. Из истории сношений России с Востоком в половине XVII века // Христианское чтение. 1882. Январь—август; Каптерев Н. Ф. Характер отношений России к православному Востоку в XVI и XVII вв. М., 1914; Зеньковский. Русское старообрядчество. С. 160–164).
{[52*]} Во 2-й пол. XVII в. Киев и Москва стремятся заручиться поддержкой своих действий со стороны Константинополя. Московский царь и патриарх пытаются подчинить себе Киев; Киевская митрополия, несмотря на трудное положение, отстаивает свою независимость по отношению к Москве, надеясь сохранить формальное подчинение Константинопольским патриархам. Проблема подчинения Киевской митрополии отразила и зафиксировала изменение геополитической ситуации в Европе и Азии. Если воспользоваться известной формулой, представляющей динамику этих изменений, можно сказать, что к сер. XVII в. Москва стала «третьим Римом». Это хорошо осознавал царь Алексей Михайлович. По свидетельству Павла Алеппского, обращаясь к греческим купцам, он говорил: «Со времен дедов и отцов к нам не перестают приходить патриархи, архиереи, монахи и бедняки, стеная от обид, злобы и притеснений своих поработителей. Посему
я боюсь, что Всевышний взыщет с меня за них, и я принял на себя обязательство, что если Богу будет угодно, я принесу в жертву свое войско, казну и даже кровь свою для их избавления» (цит. по: Карташов. Очерки по истории Русской Церкви. Т. 2. С. 123). Представление о настроениях в Москве в связи с отношением к Риму и Константинополю дают «Прения с греками о вере» старца Арсения Суханова (1650). Общий тон его высказываний, доводов и аргументов направлен на то, чтобы подчеркнуть независимость, значимость Москвы как исконного центра христианства.
{[53*]} Подробнее об этом см.: Krajcar J. Religious conditions in Smolensk: 1611–1654 // OCP. 1967. V. 33. P. 404–456.
{[54*]} Иезуитская коллегия в Полоцке была основана в 1582 г. Подробнее об иезуитских коллегиях в Речи Посполитой и на ее восточнославянских землях см.: Яковенко С. Г. Католические учебные заведения и их влияние на развитие школы в Восточной Европе (XVI–XVII вв.) // Европейская педагогика от античности до Нового времени (Исследования и материалы). М., 1994. Ч. 3. С. 98–117.
{[55*]} Об Иосафате Кунцевиче см.: S. Josaphat Hieromartyr / Ed. A. G. Welykyi. Romae, 1952–1955. 2 v.; Senyk S. The sources of spirituality of St. Josaphat Kuncevyè // OCP. 1985. V. 51. P. 425–436; Сеник С. Укра¿нська Церква в XVII столiттi // Ковчег. Збiрник статей з церковно¿ iсторi¿. Львiв, 1993. № 1. С. 32–33; Макарий, митр. История Русской Церкви. Кн. 6. С. 407 и далее наст. изд.
{[56*]} Подробнее о нем см.: Сумцов Н. К. К истории южнорусской литературы XVII в. Харьков, 1885. Вып. 1: Лазарь Баранович; Евдокименко В. Ю. Суспiльно-полiтичнi погляди i дiяльнiсть Лазаря Барановича // З iсторi¿ вiтчизняно¿ фiлософсько¿ та суспiльно-полiтично¿ думки. К., 1959. С. 13–23. Об издательской деятельности основанной, по мнению И. Огиенко, в 1671 г. Лазарем Барановичем типографии в Новгороде Северском см.: Огiºнко I. I. Iсторiя укра¿нського друкарства. К., 1994. С. 334–348.
{[57*]} Патр. Иосиф скончался 15 апреля 1652 г. О нем см.: Макарий, митр. История Русской Церкви. Кн. 6. С. 325–369 наст. изд.
{[58*]} Патр. Иосиф и освященный Собор сначала крайне негативно отнеслись к попыткам введения единогласия и вмешательства в их компетенцию. «Боголюбцы», пользуясь влиянием на царя, добились созыва Собора о единогласии 11 февраля 1649 г. Собор, постановив «службе быть по-прежнему, а вновь ничего не всчинати», завершил свое определение решением: «А сверх сего уложенья и приговору, как великий государь царь и великий князь Алексей Михайлович всеа Русии изволит и повелит». Однако царь не спешил утверждать решение, противоположное мнению Собора, и сделал это только после того, как был получен ответ Константинопольского патр. Парфения и этот вопрос был решен положительно на Соборе 9 февраля 1651 г. в результате настойчивости «боголюбцев» во главе с протопопом Стефаном Вонифатьевым (Белокуров С. А. Деяние Собора 1649 года // Чтения в ОИДР. 1894. Кн. 4. Отд. 3. С. 31; Каптерев. Патриарх Никон и царь Алексей Михайлович. Т. 1. С. 102–105). Таким образом, изначально вопросы церковной реформы определялись решениями не только Восточных патриархов, но и в первую очередь царя. Как убедительно показал Н. Ф. Каптерев, именно Алексея Михайловича следует отметить в числе главных инициаторов церковных преобразований.
{[59*]} Иерусалимский патр. Паисий находился в Москве с 27 января по 10 июня 1649 г. (Макарий, митр. История Русской Церкви. Кн. 6. С. 348–355 наст. изд.; Зызыкин. Патриарх Никон. Т. 2. С. 156). Именно этот визит послужил переломным моментом в выборе пути церковной реформы: по греческому или русскому (опираясь на Стоглав) образцу ее проводить.
{[60*]} Старец Арсений Суханов с 1633 г. служил при патр. Филарете, не раз выполнял важные дипломатические поручения правительства. Поездка его на Восток в данном случае свидетельствует о том значении, которое придавали в Москве подготовке церковных преобразований. Об Арсении Суханове см.: Каган М. Д. Арсений // Словарь книжников. Вып. 3. Ч. 1. С. 98–103.
{[61*]} Данный эпизод интересен тем, что дает основание предполагать знание патр. Никоном греческого языка, хотя прямых доказательств этому нет. Греческий текст и современный перевод на русский язык Символа веры на «большом» саккосе митр. Фотия см.: Маясова Н. А. Средневековое лицевое шитье: Византия. Балканы. Русь: Каталог выставки. XVIII Международный конгресс византистов. М., 1991. № 10. С. 46–50.
{[62*]} Митр. Макарий пишет о начале реформ, опираясь на предисловие к Служебнику 1655 г. Позднее Н. Ф. Каптеревым показано, что инициатива церковно-обрядовых преобразований исходила из придворного «кружка боголюбцев». Митр. Никон, будучи членом кружка и лицом, близким к Алексею Михайловичу, разделял идею реформы и был выбран царем в качестве наиболее подходящей кандидатуры для проведения ее в жизнь. Этот вывод в целом принят последующей историографией.
{[63*]} Документ до настоящего времени не сохранился.
{[64*]} Никон был архимандритом московского Ново-Спасского монастыря (1646–1649).
{[65*]} Патр. Никон придавал большое значение архиерейскому священнослужению и самостоятельно вносил поправки в богослужебные тексты. Известна принадлежавшая ему «Книга записная облачениям и действу» (Голубцов А. П. Чиновники московского Успенского собора и выходы патриарха Никона. М., 1908). Вероятно, патр. Никон планировал издание Чиновника архиерейского священнослужения, что и было осуществлено вскоре после его низложения.
{[66*]} Обличение прихожан, появлявшихся в церкви в неподобающем виде,— наиболее распространенный мотив публицистических сочинений и документов того времени. Именно старообрядцы выступали рьяными противниками «обмирщения» церковной жизни. Столь же последовательно обличали они и представителей высшего духовенства, предпочитавших мирские удовольствия архипастырскому служению. Так, протопоп Аввакум, обращаясь
к Рязанскому митр. Илариону, писал: «Видишь ли, как Мельхиседек жил? На вороных
в каретах не тешился, ездя! Да еще был царские породы. А ты хто? Воспомяни-тко, Яковлевич, попенок! В карету сядет, растопырится, что пузырь на воде, сидя на подушке, расчесав волосы, что девка, выставя рожу, по площади, чтобы черницы-ворухи неянки любили» (Памятники истории старообрядчества XVII века. Л., 1927. Кн. 1. Вып. 1. Стб. 303). Выступления старообрядцев против власть имущих более всего раздражали правительство и высшее духовенство, поэтому не случайно в центре внимания оказалась жена муромского воеводы, а протопоп Логгин был выдан последнему на расправу.
{[67*]} Материалы для истории раскола. Т. 1. С. 235.
{[68*]} Протопоп Неронов имел в виду, что в свое время патр. Никон подписал Соборное Уложение 1649 г. Это важное свидетельство негативного отношения патр. Никона к Уложению в период его пребывания на патриаршей кафедре обычно остается без внимания исследователей, так как наиболее полно и последовательно критику Уложения Никон развернул в «Возражении», уже отойдя от дел. Оценивая деятельность патр. Никона в целом, можно заключить, что он по меньшей мере пытался нейтрализовать те нормы Уложения, которые ограничивали права Церкви.
{[69*]} Вероятно, внесение исправлений в обряды и богослужебные книги первоначально представлялось патр. Никону довольно обычным делом, поскольку и прежде царскими и патриаршими указами осуществлялись подобные изменения; требовались лишь воля и последовательность в проведении их в жизнь. И только острая реакция бывших единомышленников вызвала необходимость созыва церковных Соборов. Речь патр. Никона на первом Соборе по поводу изменений в богослужении представляет собой, в первую очередь, аргументированное оправдание его действий и, лишь во вторую, является своего рода «манифестом» реформы. Приверженность патр. Никона к собственно обрядовым преобразованиям была несколько преувеличена историографами в силу остроты старообрядческой полемики с реформами. См., например, высказывание патриарха о старых
и новых книгах на с. 116 наст. изд.
{[70*]} Патр. Никон использовал в речи к Собору предисловие к 6 новелле Юстиниана, помещенное в 42 главе печатной Кормчей 1650 г. и устанавливающее взаимоотношения духовной и светской властей на основе принципа симфонии: ограничение царской власти в церковных вопросах при признании единства и общности интересов государства и Церкви. Этот фрагмент речи не имел прямого отношения к задаче Собора (обрядовым преобразованиям) и скорее являлся декларацией политической программы патр. Никона, заявленной в момент его избрания на патриаршество (Розенкампф Г. А. Обозрение Кормчей книги
в историческом виде. СПб., 1839. Прил. 3. С. 23–24; Вернадский. Византийские учения. С. 149–150; Зызыкин. Патриарх Никон. Т. 1. С. 162).
{[71*]} Патр. Никон и его сторонники утверждали, что они правят книги по греческим текстам. Однако в настоящее время найдены ковычные, т. е. корректурные, книги московских справщиков, которые указывают на южнорусские издания как на основной источник справы. А. А. Дмитриевский установил, что никоновские справщики исправляли книги, главным образом, не по древним рукописям, как они заявляли в предисловиях к исправленным изданиям, а по южнорусским печатным изданиям, правленным с греческих книг (Дмитриевский А. А. Новые данные по исправлению богослужебных книг в Москве в XVII и XVIII вв. // Чтения в Историческом обществе Нестора летописца. К., 1895. Т. 9. С. 30; Успенский Б. А. Краткий очерк истории русского литературного языка (XI–XVIII вв.). М., 1994. С. 87).
{[72*]} Важно отметить, что содержание соборных деяний в виде предисловий и приложений к новопечатным книгам доводилось до общества. Как справедливо показал А. С. Дёмин, общественные настроения оказывали влияние на позицию властей в осуществлении обрядовых преобразований, поэтому издатели стремились не только ввести в оборот новые книги, но и объяснить причины и обстоятельства проводимых изменений (Дёмин А. С. Писатель и общество в России XVI–XVII веков: Общественные настроения. М., 1985. С. 130–139).
{[73*]} Привлечение греков в качестве переводчиков стало естественным шагом после того, как был выбран путь преобразований на основе греческой традиции. Собственных знатоков языка, а главное, знатоков восточного православного богослужения в России практически не было, поэтому ситуация с книжной справой оказалась необычайно сложной и запутанной. Ведь официальными «экспертами» трудов переводчиков выступали члены освященного Собора, плохо подготовленные в этих вопросах. А противники исправлений были столь пристрастны, что не оставляли справщикам права на ошибку. Авторитет переводчиков поддерживался усилиями патр. Никона, а при его посредничестве и царя. Когда в 1653 г. Печатный двор был передан в ведение патриарха, Никон изгнал оттуда старых справщиков — Савватия, Силу Григорьева, Герасима Фирсова, Ивана Наседку, Михаила Рогова, заменив их Арсением Греком и учеником Епифания Славинецкого иноком Евфимием. Сам Епифаний, формально не состоявший в штате Печатного двора, имел большое влияние на справщиков. Греки рассматривали свою задачу по переводу книг как техническую; нередко буквальность перевода приводила
к потере смысла, из-за недостаточного знания русского языка переводчики вводили искусственные слова и выражения. Кроме того, они физически не могли справиться
с тем объемом рукописных и печатных книг, который предстояло вычитать, сверить
и правильно перевести. Таким образом, неточный перевод и типографские опечатки тиражировались — и в итоге новые книги, как и рукописные, опять грешили ошибками. Патр. Никон вскоре, видимо, пустил книжное дело на самотек, уделяя больше внимания чину архиерейского священнослужения. Но правительственная политика в области
издания богослужебных книг и после его низложения существенно не изменилась. Так, упомянутый митр. Макарием Дионисий грек, приехавший в Россию в 1655 г., был назначен справщиком Печатного двора после Арсения Грека в 1663 г., затем эту работу продолжал Сильвестр Медведев, а Евфимий оставался справщиком до 1689 г. (Гринберг М. Московские книгопечатники в середине XVII в. // Альманах библиофила. М., 1983. Вып. 15. С. 142–159; Зиборов В. К. Арсений Грек // Словарь книжников. Вып. 3. Ч. 1. С. 105–108; Каган М. Д. Дионисий грек // Там же. С. 272–274; Салмина М. А. Епифаний Славинецкий // Там же. С. 309–314).
{[74*]} Борьба с церковными «новинами», под которыми понимались искажения в обрядах, распространялась патр. Никоном и на иконописание, и на архитектурные формы храмов и т. п. В этом он соглашался со старообрядцами, также резко осуждавшими художественные поиски своего времени. Так, Аввакум писал: «По попущению Божию умножися в нашей Руской земле иконнаго письма неподобнаго изуграфы... Есть же дело настоящее: пишут Спасов образ Еммануила, лице одутловато, уста чернованная, власы кудрявые, руки и мышцы толстые, персты надутые, тако же и у ног бедры толстыя, и весь, яко немчин, брюхат и толст учинен, лишо сабли той при бедре не писано. А то все писано по плотскому умыслу...» (Житие протопопа Аввакума. С. 86). В отличие от своего антагониста патр. Никон не оставил сочинений на эту тему, направив свои силы на борьбу с иконами нового письма и постройку монастырей. См. комм. 99*. Как показывает приведенный Павлом Алеппским эпизод, общество не разделяло его взглядов.
{[75*]} Это свидетельство архидиакона Павла Алеппского не подтверждается другими источниками. Из числа высшего духовенства к несогласным уверенно можно причислить Александра, ставшего Коломенским (затем Вятским) епископом уже после Собора и занимавшего двойственную позицию. Подчиняясь церковной дисциплине, он ставил свою подпись под решениями Соборов, но на протяжении длительного времени поддерживал старообрядцев. См. об Александре Вятском: Бубнов Н. Ю. Александр // Словарь книжников. Вып. 3. Ч. 1. С. 55–59 и комм. 110*, 155*.
{[76*]} В отношении сведений, содержащихся в предисловии к Служебнику, правильнее говорить не об ошибках или неточностях, а о сознательном стремлении убедить читателей в справедливости соборных решений, подкрепленных, в частности, и мнением Константинопольского патриарха.
{[77*]} Грамота эта до настоящего времени не дошла.
{[78*]} По мнению Н. Ф. Каптерева, ответы патр. Паисия не могут служить свидетельством прямой поддержки никоновских реформ Константинополем, так как патр. Паисий неоднократно подчеркивает несущественность имеющихся различий в обрядах Русской и Греческой Церквей. Наибольшую же поддержку патр. Никон получил от Антиохийского патр. Макария на Соборах 1655 и 1656 гг. (Каптерев. Патриарх Никон. Т. 1.
С. 162–207).
{[79*]} Название «Скрижаль», по мнению исследователей, принадлежит патр. Никону. Две пятых ее составляет сочинение иером. Иоанна Нафанаила о литургии, в остальной части приведены различные статьи, дающие толкование богослужебной символики. Спешное издание книги привело к многочисленным опечаткам и исправлениям, в результате чего выпуски не совпадают по составу. Об этом подробнее см.: Муретов Д. Греческий подлинник никоновской «Скрижали». М., 1892; Зиборов В. К. Арсений Грек // Словарь книжников. Вып. 3. Ч. 1. С. 106.
{[80*]} О Слове св. Феодорита «Како благословити и креститеся» см.: Макарий, митр. История Русской Церкви. Кн. 4. Ч. 2. С. 68–71, 217–218 наст. изд.
{[81*]} О перекрещивании католиков см.: Макарий, митр. История Русской Церкви. Кн. 6. С. 285–291 наст. изд.
{[82*]} Описанию старопечатных книг в настоящее время посвящен ряд трудов, где приводятся уточненные имена и фамилии авторов, состав сборников и др. библиографические сведения. Наиболее полным является сводный каталог А. С. Зерновой «Книги кирилловской печати, изданные в Москве в XVI–XVII веках» (М., 1958), ссылки на который имеются практически во всех последующих работах, см.: Петров С. О. и др. Славянские книги кирилловской печати XVI–XVIII вв. Описание книг, хранящихся
в Государственной публичной библиотеке УССР. К., 1958; Горфункель А. Х. Каталог книг кирилловской печати XVI–XVII вв. Л., 1970; Поздеева И. В., Кашкарова И. Д., Леренман М. М. Каталог книг кириллической печати XVI–XVII вв. Научной библиотеки МГУ. 1980; Каталог книг кирилловской печати XVI–XVII вв. Псковского музея-заповедника. 1985; Книги кирилловской печати Вологодского областного музея (1575–1825 гг.). 1985; Буланин Д. М. Каталог книг кирилловской печати XVI–XVII вв. Музея истории религии и атеизма // Научно-атеистические исследования в музеях. Л., 1986. С. 17–46; Лукьянов В. В. Коллекция книг кирилловской печати XVI–XVIII вв. Государственного архива Ярославской области. Аннотированный каталог. 1986; Зольникова Н. Д. Описание книг кирилловской печати XVI–XVII вв. (Собрание ИИФ и Ф СО АН СССР, поступления 1984–1986 гг.) // Источники по истории общественной мысли и культуры эпохи позднего феодализма. Новосибирск, 1988. С. 141–154; Каталог белорусских кириллических изданий конца XVII–XVIII вв. (1693–1800 гг.). Спб., 1993. Вып. 3.
{ [83*]} О реакции на это и другие нововведения свидетельствуют документы, опубликованные Е. В. Барсовым (Дело о ростовских раскольниках — Силке Богданове с его учениками 1661 г. // Барсов Е. В. Новые материалы для истории старообрядства XVII–XVIII веков. М., 1890). Характерно, что именно в епархии Ростовского митрополита, принимавшего участие в Соборе о водосвятии, портной Силка Богданов выступил с отрицанием новшеств и резкими обличениями высшего духовенства: «А вы, лживые пророки... крещенскую воду на что оставили? стали ходить в навечерии», «и он, митрополит, проклят», «и не почитаю отца вашего патриарха», «вы мучители, а не учители» (с. 3–13). Ростовский митр. Иона известен как один из наиболее последовательных сторонников церковно-обрядовых преобразований. Ему принадлежит окружное послание к пастве 1652 г., где он призывает строго установлениям, угрожая ослушникам церковным наказанием, в отличие, например, от Рязанского архиеп. Мисаила, который
в аналогичной «увещательной грамоте» уповал на меры светского воздействия (Дубасов И. Рязанский архиепископ Мисаил // Исторический вестник. 1889. Т. 38. № 10–12.
С. 111). Позиция митр. Ионы проявилась, в частности, и в деле Силки Богданова. Прежде чем передать неповинующихся светским властям, митрополит безуспешно пытался привести их к подчинению церковными мерами воздействия. Затем только Силка Богданов
с учениками был отправлен на следствие в Москву, по окончании которого и сослан в Кандалакшский монастырь (Румянцева В. С. Народное антицерковное движение в России
в XVII веке. М., 1986. С. 133–138, 223–227; Буланин Д. М. Иона Сысоевич // Словарь книжников. Ч. 2. С. 93–98. Полознев Д. Ф. Канонизация митрополита Филиппа в идейной борьбе за упрочение авторитета Церкви в сер. XVII в. // Церковь, общество и государство в феодальной России. М., 1990. С. 289–291).
{[84*]} Облачение патр. Никона в священные одежды, подобно другим первоиерархам Восточной Церкви, являлось важным церковным актом, подкрепленным авторитетом Антиохийского патр. Макария. Обычно этот эпизод приводят как пример приверженности патр. Никона внешним атрибутам архиерейства, его любви к украшениям, но
в передаче Павла Алеппского он скорее дает представление о взглядах Никона на патриаршество. Хотя в сочинениях патр. Никона нигде определенно не выражена теория пентархии, известная еще со времен Феодора Студита (759–826), по мнению М. В. Зызыкина, Никон строго ей следовал. Суть ее в том, что представитель автокефальной Церкви, принимая сан патриарха, не ограничивается делами только своей Церкви,
а принимает также участие и в решении общецерковных вопросов (Зызыкин. Патриарх Никон. Т. 2. С. 132–139).
{[85*]} Более подробно обстоятельства и ход «чумного бунта» в последнее время изложены В. С. Румянцевой (Народное антицерковное движение. С. 93–106). Она считает, что волнения в Москве не могли быть вызваны реформами патр. Никона, которые еще только начинались. В условиях распространения эпидемии социальную напряженность вызвал тот факт, что в городе не хватало священников для погребения умерших. Активизировались «капитоны» и «христововеры», отрицавшие священство, духовную иерархию, церковные таинства и православную обрядность. Отъезд патр. Никона из столицы, а прежде этого публичное поругание им икон нового письма, покровительство грекам, которых население считало еретиками, послужили причиной того, что гнев восставших был направлен против патриарха лично.
{[86*]} Речь идет о житии основателя псковского Елеазарова монастыря прп. Евфросина, составленном в кон. XV — нач. XVI в. Исследователи считают, что приверженность прп. Евфросина сугубой аллилуйе была несколько преувеличена автором жития для того, чтобы авторитетом преподобного доказывать ее правильность и истинность. Большой Собор 1667 г. постановил, «чтобы писанному в житии Евфросина никто не верил» (Охотникова В. И. Житие Евфросина // Словарь книжников. Вып. 2. Ч. 1. С. 262–264).
{[87*]} Митр. Макарий преувеличивает опасность разрыва с Восточной Церковью из-за обрядовых расхождений. Конечно, проводимая патр. Никоном реформа обрядов вела к сближению Церквей, укреплению контактов, но и отличия в обрядности не служили препятствием во взаимоотношениях. Это подтверждается как активизацией контактов с греческими иерархами в 1640-х гг., так и упоминавшимся ответом Собора Восточных патриархов по поводу решения Собора Русской Церкви внести изменения в обряды. Ср. комм. 78*.
{[88*]} Выступления против новшеств действительно первоначально не носили массового характера, но нет оснований и преуменьшать масштабы недовольства и глухого сопротивления им. Вскоре это недовольство переросло в широкое социальное движение, где антицерковный протест соединился с антиправительственным. Об игуменах Феоктисте
и Тихоне см.: Бубнов Н. Ю. Феоктист // ТОДРЛ. 1986. Т. 45. С. 155–156; Буланин Д. М. Тихон // Там же. С. 130–132.
{[89*]} Кроме отмеченных митр. Макарием прибавлений, в Кормчей помещены также краткое изложение церковной истории от апостольских времен до учреждения патриаршества в России, сказание о поставлении патр. Филарета, перечень всех российских патриархов, включая Никона, и сказание о римском отпадении. Эти новые материалы дополняли идейную концепцию Кормчей, провозглашая приоритет церковных канонов над светским законом (Петров Н. О судьбе вена Константина Великого в Русской Церкви // Труды КДА. К., 1865. Декабрь. С. 471–498).
{[90*]} В титуловании патр. Никона великим государем по инициативе царя исследователи усматривают объединявшую Алексея Михайловича и патриарха приверженность идее вселенского значения русского православия, отразившейся и во внешнеполитических планах правительства. См. рассказ Павла Алеппского о величании царем и патриархом друг друга титулами «всея Великия, и Малыя, и Белыя России» по случаю победы над поляками под Вильной на с. 124–125 наст. изд. и комм. 92*.
{[91*]} Свидетельства о выполнении патриархом обязанностей царя постоянно встречаются в делах этого времени, что в общем соответствует традициям русского самодержавия (ближайший пример — правление царя Михаила Феодоровича и патр. Филарета). Однако это соединение патр. Никоном функций светского и духовного правителя нередко оценивается в историографии как проявление папоцезаризма (Андреев И. Папские тенденции патриарха Никона. СПб., 1908).
{[92*]} Сам патр. Никон в документах называл себя «архиепископом царствующаго града Москвы и патриархом всея России». Но уже в соборной грамоте Константинопольского патр. Паисия 1654 г. он назван патриархом Великой и Малой России, а царь тогда же называл его патриархом Московским и Великой и Малой России. После завоевания Белоруссии по Виленскому перемирию 1655 г. царь внес в свой титул слова «великий князь литовский и белорусский, Волыни и Подолии» и одновременно назвал Никона «патриархом всея Великия, и Малыя, и Белыя России» (Зызыкин. Патриарх Никон. Т. 3. С. 12–13).
{[93*]} На наш взгляд, существование подобного обязательства маловероятно, хотя патр. Никон в письме к царю (декабрь 1662 г.) намекает на какую-то тайную переписку между ним и Алексеем Михайловичем (см. с. 217 наст. изд. и комм. 130*). Во-первых, между патр. Никоном и царем в это время существовали близкие и доверительные отношения, не нуждавшиеся в письменных заверениях в лояльности и поддержке в делах, которые обдумывались, решались и переживались сообща. Во-вторых, публичное обещание царя и бояр при избрании митр. Никона на патриаршество следовать нормам церковного права должно было служить гарантией того, что Никон будет пользоваться предоставленной ему властью не только как высший иерарх Русской Церкви, но и как один из первых людей в государстве (тем более что впоследствии он не раз ссылался именно на этот эпизод). Свидетельство же Павла Алеппского, полученное с чужих слов, не может быть надежным, как, вероятно, и упоминание Федора Иванова (см. прим. 151 митр. Макария), не подтверждаемое другими источниками.
{[94*]} Пользуясь своим положением, Никон фактически вывел патриаршую область из общегражданской юрисдикции, добившись со временем от царя соответствующих пожалований, что лишний раз подтверждает зависимость духовенства от царской власти. Патр. Никон пытался хотя бы на подвластной ему территории воплотить в жизнь свои церковно-политические установления. О системе управления патриаршей областью подробнее: Шимко И. И. Патриарший Казенный приказ: Его внешняя история, устройство и деятельность. М., 1894. Об имущественных отношениях: Соловьева Т. Б. О взаимоотношениях царской власти и патриаршества по земельному и финансовому вопросам во второй половине XVII в. // Вестник МГУ. Серия 8. История. 1978. № 5. С. 60–72; она же. Городские владения патриаршего дома и борьба за них с посадом в России XVII в. // Русский город (Материалы и исследования). М., 1983. Вып. 6. С. 53–74.
{[95*]} Об Иверском монастыре см.: Силин П. М. Историческое описание Валдайского Иверского Святоезерского Богородицкого первоклассного монастыря. М., 1885; Франц Д. Д. Каталог Никоновского музея в Иверском монастыре близ г. Валдая. Новгород, 1920; Кондратьева Е. В. Новые данные о деятельности керамической мастерской Валдайского Иверского монастыря // Памятники культуры: Новые открытия. 1980. Л., 1981. С. 465–477; Сивак С. И. Изразцовая мастерская Иверского Валдайского монастыря (1655–1690 гг.) // Новгородский край. Л., 1984. С. 239–244; Черторицкая Т. В. Рай мысленный // ТОДРЛ. 1985. Т. 39. С. 286; Белоненко В. С. Из истории книжности Иверского Успенского монастыря на Валдайском озере в XVII в. // Литература Древней Руси: Источниковедение. Л., 1988. С. 197–206; Буланин Д. М. Филофей // ТОДРЛ. 1992. Т. 45. С. 156–159; он же. Никифор Евдокимов // Словарь книжников. Вып. 3. Ч. 2. С. 383–384; Тимошенкова З. А. Государственные повинности крестьян Иверской вотчины во второй половине XVII в. // Северо-Запад в истории России. Калининград, 1991. С. 64–71; Кузьмина Н. Н., Сивак С. И. Исследование наружной росписи XVII века церкви Михаила Архангела в Валдайском Иверском монастыре // Архитектурное наследие и реставрация. М., 1992. С. 147–158.
{[96*]} О Крестном монастыре см.: Ильин М. А. Крестный монастырь на Кий-острове // Архитектурное наследство. М., 1962. Вып. 14. С. 89–104; Алферова Г. В. Ансамбль Крестного монастыря на Кий-острове // Там же. 1976. Вып. 24. С. 83–93; Белоброва О. А. Челобитная иконников Крестного Онежского монастыря патриарху Никону // Культурное наследие Древней Руси. М., 1976. С. 400–405.
{[97*]} Сомнения высокопреосвященного историка в достоверности сведений о том, что именно Арсений Суханов привез из Иерусалима модель Воскресенского храма (см. прим. 169 митр. Макария), разделяет С. А. Белокуров. Известие об этом имеется только у И. Шушерина. Оно не подкрепляется другими источниками и даже противоречит им. Вероятно, модель доставлена в Москву кем-то другим, затем находилась в Ново-Иерусалимском монастыре, ныне — в Московском областном краеведческом музее (Белокуров С. А. Арсений Суханов. 2-е изд. М., 1891. Т. 1. С. 427–430).
{[98*]} О Воскресенском монастыре см.: Навроцкий А. А. Новый Иерусалим: Из путевых заметок // Русская старина. 1884. Т. 43. Август. С. 255–270; Историческое описание ставропигиального Воскресенского, Новый Иерусалим именуемого, монастыря.
М., 1889; Некрасов А. И. Собор Истры // Архитектура СССР. 1936. № 8. С. 70–73; Грабарь И., Торопов С. Архитектурные сокровища Нового Иерусалима // Памятники искусства, разрушенные немецкими захватчиками в СССР. М.; Л., 1948. С. 175–201; Лев Лебедев, прот. Новый Иерусалим в жизни патриарха Никона // ЖМП. 1981.
№ 8. С. 66–78.
{[99*]} Грандиозное каменное строительство — одна из наиболее ярких черт патриаршества Никона. На сегодняшний день нет обобщающего исследования о созданных по его благословению и при непосредственном участии храмах, однако многочисленные статьи и сообщения позволяют говорить об уникальном и беспрецедентном явлении
в русском зодчестве XVII в. Вместе с тем в это время и под руководством Ростовского митр. Ионы создаются ансамбли ростовского архиерейского дома, белогостицкого
и угличского Алексеевских монастырей и др. постройки. В сер.— 2-й пол. XVII в.
в Москве, Ярославле и Ростове строятся каменные храмы и здания. Причины такого строительного подъема в это время связаны с восстановлением государства после Смуты и с огромным идейно-художественным значением церковной архитектуры в условиях церковного раскола. Храмы с их внутренним убранством, новоисправленные богослужебные книги и обряды включались в единую систему воздействия на общество, переживавшее «церковные нестроения». Никоновское зодчество в этой системе занимало особое место, связанное с провозглашением идеи симфонии царской и патриаршей власти. Так, наиболее яркой для современников попыткой патр. Никона возвысить власть патриаршую над царской была перестройка им Патриарших палат в Москве рядом с царским дворцом. (О строительстве Патриарших палат см., например: Тиц А. А. Новые данные о Патриаршем дворе в Кремле // Архитектурное наследство. М., 1962. Вып. 14. С. 75–88; Романенко А. И. Один из этапов строительства Патриарших палат // Государственные музеи Московского Кремля: Исследования и материалы. М., 1976. Т. 2.
С. 109–115.) Отличительной особенностью никоновских монастырей было их расположение на островах (Крестный и Иверский) или в окружении водоемов (река Истра полукольцом охватывала Воскресенский монастырь). По всей видимости, такое расположение определяется личными пристрастиями патр. Никона, насельника Макарьева
и Соловецкого монастырей, расположенных на островах, а также связано с именем
свт. Филиппа — зодчего Соловецкого монастыря, лично участвовавшего в его строительстве. Главные храмы Иверского и Крестного монастырей выполнены в традициях шестистолпных пятикупольных соборных храмов, восходящих к Успенскому собору Кремля. Воскресенский собор Ново-Иерусалимского монастыря задумывался как совершенно оригинальное сооружение с куполом-шатром в подражание Иерусалимскому храму, но при жизни патр. Никона не был завершен. Известна легенда, что Ростовский митр. Иона построил похожую на Ново-Иерусалимский собор деревянную церковь
в своем родном селе под Ростовом, в которой было 365 окон по числу дней года. Она сгорела еще при жизни митр. Ионы, но сам факт очень важен для характеристики устремлений высшего духовенства времен патр. Никона. Тщательно продуманная и многозначная символика никоновских монастырей в разных аспектах демонстрировала идею превращения России в центр православного мира и полностью соответствовала появившимся в это время произведениям литературы и искусства, а также внешней политике государства (Ильин М. А. Строительство патриарших монастырей // Ильин М. А.
Каменная летопись Московской Руси. М., 1966. С. 91–204; Алферова Г. В.
К вопросу о строительной деятельности патриарха Никона // Архитектурное наследсво. М., 1969. Вып. 18. С. 30–44).
{[100*]} Между тем упразднение царем Федором Алексеевичем Монастырского приказа произошло после Собора 1675 г. и смерти царя Алексея Михайловича по челобитью патр. Иоакима 19 декабря 1677 г. (Устюгов Н. В., Чаев Н. С. Русская Церковь в XVII в. // Русское государство в XVII веке: Новые явления в социально-экономической, политической и культурной жизни. М., 1961. С. 305).
{[101*]} Более широко вопросы о полномочиях архиереев внутри епархии, отношениях между иерархами, между патриархом и епископами в сферах управления, финансов, богослужения были рассмотрены Собором 1675 г. (Чиновник архиерейского священнослужения. М., 1677; Соборное определение 1675 мая 16 // ААЭ. Т. 4. № 204.
С. 259–263).
{[102*]} Об этом см.: Каптерев Н. Ф. О греко-латинских школах в Москве XVII в. до открытия Славяно-греко-латинской Академии // Годичный акт в Московской Духовной Академии 1 октября 1889 года. М., 1889; Белокуров С. А. Адам Олеарий о греко-латинской школе Арсения Грека в Москве XVII в. М., 1888.
{[103*]} Приведенный перечень книг дает представление о круге чтения и интересов патр. Никона, о его широкой богословской эрудиции. Однако пока нет исследования по этой проблеме, видимо, отчасти потому, что самое значительное сочинение патр. Никона «Возражения патриарха Никона на вопросы Стрешнева и ответы Газского митрополита Паисия» было опубликовано сравнительно недавно, да и то в зарубежном издании. В исследовании М. В. Зызыкина «Патриарх Никон» неоднократно приводятся не только высказывания патриарха, но и указываются их литературные источники.
{[104*]} Приверженность патр. Никона роскошным облачениям, не раз отмеченная в литературе о нем, является не столько личным пристрастием патриарха, сколько сознательным продолжением им византийских придворных традиций. Для патр. Никона важнейшим руководством в соблюдении обрядов послужил «вен Константина», опубликованный в дополнениях к Кормчей. В этом памятнике, который был составлен в XV в., но приписывался императору Константину, говорится о пожаловании папе Римскому Сильвестру (а в его лице и всей Церкви) привилегий и имущества, в том числе и священных одежд, наподобие знаков царского достоинства: «...Якоже диадима еже есть венец главы нашея, подобне же и фригион еже есть покрывало, еже митрою нарицают: и не токмо той, но и еполион, еже есть препоясание, еже обычно есть царской мышце облагатися рекше омофор. И еще багряна одежда: и червленая риза и вся царская одеяния. Но и царскаго председания достоинство, и царских коней утварение, и царские скипетры, и вся знамения. Еще же есть и колесницы, и различныя царския утвари. И вся же в происхождение их царскаго верха, и славы, и силы» (Кормчая. М., 1653. Л. 7 об.— 8). В системе взглядов патр. Никона (вопреки достаточно очевидному смыслу «вена Константинова») пожалование его со стороны царя саккосами и другими облачениями, землями, привилегиями, деньгами и пр. означало не столько почитание патриарха царем, сколько снисхождение патриарха к царским пожалованиям, которые он благосклонно принимал, оказывая честь светскому правителю. Пожалование и поднесение Никону саккосов
в период его патриаршества относилось к числу центральных придворных церемоний, внесенных в «Книгу записную облачениям и действу» и «Патриаршие выходы». Однако на деле все архиереи, в том числе и патриарх, получали царские пожалования за заслуги перед светской властью. Так, кроме Никона в эти же годы награждены саккосами
Казанский митр. Корнилий (1652), Рязанский митр. Иларион (1669), Белгородский митр. Мисаил и Суздальский архиеп. Стефан (1672). Антиохийский патр. Макарий перед отъездом (1656) получил от царя наряду с другими подарками митру, иноходца
и деньги на саккос и подризник (см. прим. 127 митр. Макария). Газский митр. Паисий тотчас по приезде в Москву (1662) выпросил у царя пожалование саккосом, митрою, каретою и конской упряжью. Мантию, митру и две кареты царь пожаловал митр. Симеону при учреждении Смоленской епархии (Силкин А. В. Малоизвестные памятники строгановского лицевого шитья из Ростова Великого // Памятники культуры: Новые открытия. 1984. Л., 1986. С. 420–433; он же. Памятники строгановского лицевого
шитья в Казани // Памятники русского искусства: Исследования и реставрация. Сб. научных трудов. ВХНРЦ им. акад. И. Э. Грабаря. М., 1987. С. 58–73; Полознев Д. Ф. Саккос Ростовского митрополита Ионы // Древнерусское художественное шитье. Материалы и исследования. М., 1995. Вып. 10. С. 139–149).
{[105*]} В настоящее время сохранившиеся саккосы патр. Никона находятся в собрании музея-заповедника «Московский Кремль».
{[106*]} О Требнике митр. Киевского и всея Руси Киприана см.: Словарь книжников. Вып. 2. Ч. 1. С. 471 и далее библиографию.
{[107*]} См. комм. 99*.
{[108*]} Вопрос о влиянии патр. Никона на развитие прикладного искусства еще недостаточно изучен, хотя несомненно, что оно было очень значительным. Достаточно указать на то, что только для обеспечения построенных патриархом монастырей требовалось большое количество богослужебной утвари. В последнее время появляются работы, посвященные тем или иным памятникам, см., например: Золотов М. В. Колокол патриарха Никона // Советская археология. 1964. № 2. С. 242–243; Бобровницкая И. А. Серебряный панагиар из Успенского собора // Государственные музеи Московского Кремля: Материалы и исследования. М., 1976. Т. 2. С. 116–122; Савина Л. Н. Икона «Спас на престоле с припадающими митрополитом Филиппом и патриархом Никоном» из собрания Московского областного краеведческого музея // Памятники культуры. Новые открытия. 1988. М., 1989. С. 233–245.
{[109*]} Позднее это решение патр. Никона было подтверждено Собором 1667 г.
{[110*]} Учреждение Вятской епархии патр. Никоном действительно рассматривается как попытка свести счеты с Коломенским еп. Александром и одновременно расширить патриаршую область за счет Коломенской епархии (Николаевский П. Ф. Патриаршая область и русские епархии в XVII в. СПб., 1888). Это решение патриарха привело еп. Александра в стан его последовательных врагов. Вслед за Паисием Лигаридом, составившим ответы на вопросы боярина Симеона Стрешнева по «делу патр. Никона» (см. с. 194–215 наст. изд. и комм. 128*), еп. Александр написал собственное сочинение, известное под названием «Обличение на патриарха Никона» (1662), опубликованное в 1868 г. Н. С. Тихонравовым в «Летописях русской литературы» (т. 5). Обобщив все накопившиеся претензии епископата к деспотичному патриарху, еп. Александр предложил свое видение некоторых церковных проблем (Бубнов. Александр // Словарь книжников. Вып. 3. Ч. 1. С. 55; Полознев Д. Ф. «Обличение на патриарха Никона» Вятского епископа Александра 1662 г. // Сообщения Ростовского музея. 1996. Вып. 9 [в печати]).
{[111*]} Эти меры патр. Никона были естественным продолжением его преобразований, ориентированных главным образом на усиление власти патриарха и отчасти высшего духовенства в целом. Как в системе государственного управления, так и в области церковного порядка на смену несколько патриархальным нравам и традициям приходила бюрократическая практика. Многочисленные документы этого времени свидетельствуют об отрыве епархиальных архиереев от непосредственного участия в делах приходов. Они чаще заседают в Москве на церковных Соборах, нежели объезжают епархии.
На местах, даже в делах церковного управления, все большую роль играют светские чиновники, что также заставляет архиереев обращаться за помощью к центральной власти. Наиболее значительный корпус источников рассматриваемого периода приведен
в ААЭ. Т. 3–4 и АИ. Т. 4.
{[112*]} В оценке личности и деятельности патр. Никона митр. Макарий в целом придерживается историографической традиции, заложенной сочинением митр. Паисия Лигарида о «деле патр. Никона» и продолженной в литературе нового времени С. М. Соловьевым в «Истории России с древнейших времен» (М., 1991. Кн. 6). Эта же тенденция лежит и в основе кн. Н. Ф. Каптерева «Патриарх Никон и царь Алексей Михайлович» (Сергиев Посад, 1909–1912). При некотором упрощении эту концепцию можно представить как изображение патр. Никона очень властным и нетерпимым человеком, церковным деятелем, стремившимся поставить духовную власть над светской. Иная историографическая тенденция, восходящая к апологетическому «Известию о рождении и воспитании и о житии святейшего Никона, патриарха Московского и всея России, написанное клириком его Иоанном Шушериным», обобщена и наиболее развернуто представлена в работе М. В. Зызыкина «Патриарх Никон: Его государственные и канонические идеи» (Варшава, 1931–1939 [репринт: М., 1995]). Автор считает, что патриарх искал возможность гармонического сотрудничества духовной и светской власти в православном государстве. Историографии работ о патр. Никоне специально посвящена только статья В. С. Иконникова «Новые материалы и труды о патриархе Никоне» (Университетские известия. К., 1888. № 6. С. 27–102).
{[113*]} Материалы для истории раскола. Т. 1. С. 158.
{[114*]} Алексей Михайлович был недоволен тем, что патр. Никон именовал себя великим государем. Но это был лишь повод к конфликту между ними. За царем стояла враждебная патр. Никону боярская партия, которая любыми способами старалась вызвать «государев гнев» и направить его на патриарха. Более глубокие причины (наряду с общим недовольством бояр и епископов высоким положением патриарха и его самовластьем) связаны с внешнеполитической ситуацией сер. 1650-х гг. В результате военных успехов Русского государства, а также вступления в войну Швеции, захватившей Варшаву и Краков, Польша уже к осени 1655 г. начала искать мира с русским правительством. В октябре 1655 г. прибыли в Москву в качестве посредников представители Священной Римской империи, послы Аллегретти и Лорбах, которые выдвинули идею союза христианских государей (православных и католиков) для борьбы с Турцией и Крымом. Идея такого объединения с обессиленной и, казалось, уже неопасной Речью Посполитой увлекла патр. Никона. Объединение христианских государей, по мнению патриарха, могло раскрыть новые пути к проведению активной восточной политики. Был и еще один сторонник такой политики — А. Л. Ордин-Нащокин, который, склоняясь к миру с Речью Посполитой, полагал, что греки, молдаване и волохи, не разъединяемые больше враждебной Польшей, могли скорее освободиться от турок и слиться в единый христианский народ под покровительством московского царя. Патр. Никону удалось увлечь и царя, только что вернувшегося из победоносного похода, идеями о союзе с поляками, а также возможностью получить польскую корону. Но мир с Польшей означал войну со Швецией. И в мае 1656 г. русское правительство объявило о разрыве «вечного докончанья» со Швецией. Однако вскоре неудача под Ригой и тяжелое внутреннее состояние Русского государства заставили царя Алексея отказаться от завоевания Ливонии и выходов к Балтийскому морю. В такой обстановке в 1657–1658 гг. подготовлялось падение патр. Никона. В правительственных кругах и среди большинства русского боярства война со Швецией не встречала одобрения. Основная линия внешней политики со времени правления царя Михаила направлялась против Польши, на воссоединение Украины
и Белоруссии. Сторонников войны со Швецией, таких как Ордин-Нащокин, было весьма немного, и они не пользовались авторитетом у большинства московских политиков. Возлагая ответственность за неудачную войну со Швецией на патр. Никона, члены правительства (Мстиславский, Стрешнев, Одоевский, Трубецкой, Салтыков и др.), бояре и приказная бюрократия сводили с ним счеты за прошлое. Они были недовольны не только близостью патриарха к царю, но и тем, что патр. Никон открыто обвинял боярина Н. И. Трубецкого в игнорировании норм церковного права при составлении Уложения, требовал строгого соблюдения церковного устава не только от духовенства, но и от представителей высшей светской власти. Пользуясь покровительством царя, патр. Никон скупал и просто захватывал имения, смежные с Воскресенским монастырем. В борьбе с боярством часто использовал против своих недоброжелателей церковное проклятие (С. Л. Стрешнев, Ю. А. Долгорукий) и церковное запрещение (И. Д. Милославский). При этом патр. Никон не заботился о поддержке со стороны епископов, нередко также обостряя отношения и с ними. В боярской среде патриарха поддерживали только Н. А. Зюзин, отчасти А. Л. Ордин-Нащокин и А. С. Матвеев (Зызыкин. Патриарх Никон. Т. 3. С. 25–117; Кошелева О. Е. Боярство и дело Никона // Проблемы истории СССР. М., 1982. Вып. 12. С. 16–33).
{[115*]} Это высказывание патр. Никона далеко не случайно. Он много размышлял об истории Церкви, о себе как о патриархе, об отношениях с царем, поэтому его привлекали те предстоятели Русской Церкви, кто отличался известной независимостью в отношениях со светскими правителями. Таким был Московский свт. Филипп (Колычев), которого патр. Никон почитал и находил некоторое сходство со своей судьбой (Полознев. Канонизация митрополита Филиппа).
{[116*]} Последующая историография не прибавила существенных подробностей к истолкованию «дела о дьяке Феодосии». Вместе с тем Н. Гиббенет, например, считает возможным утверждать, что именно с этого момента началось систематическое преследование патр. Никона его врагами, приведшее в конечном итоге к его низложению (Гиббенет. Историческое исследование. Т. 1. С. 96).
{[117*]} Патр. Никон имеет в виду преемственность патриаршества на Руси от Константинополя, согласно решению Собора Восточных иерархов 1593 г. В «Возражении» он широко развил тезис о неподсудности патриарха подчиненному ему духовенству. Его противники опирались на 1-е апостольское правило, считая, что поставление любого епископа (в том числе и патриарха) может осуществляться двумя-тремя другими епископами.
{[118*]} Собор 1660 г. положил начало процессу отрешения Никона от патриаршества. Как показано митр. Макарием, в ходе обсуждения возникали разные варианты исхода «дела Никона». Но даже принятое Собором решение было выполнено только в 1662 г., после того как патр. Никон произнес проклятие на Крутицкого митр. Питирима и в Москве появился Газский митр. Паисий Лигарид, ставший главным организатором суда над патриархом. До этого времени патр. Никон пользовался негласной поддержкой русского епископата и греческого духовенства, продолжались и отношения с царем. Патр. Никон считал неканоничным как сам факт созыва Собора, так и его решения. Доводы патр. Никона, приведенные им в книге «Возражения», обобщены М. В. Зызыкиным: «1) Собор созван без согласия патриарха, одним царем, 2) он действовал не свободно, а под давлением царя, 3) Никон не был вызван на Собор, 4) свидетели-бояре не могли считаться заслуживающими доверия, ибо они подчинены царю, 5) противная сторона (Никон) вовсе не была выслушана, 6) причины ухода Никона намеренно искажены, 7) каноны, говорящие об оставлении епархии епископом, ничего не говорят
о патриархе, 8) патриарх не подлежит суду своих епископов, 9) епископы нарушили свою присягу ничего не делать без согласия патриарха, а они собирались по единоличному приказу царя» (Зызыкин. Патриарх Никон. Т. 2. С. 199). По мнению М. В. Зызыкина, отношения между царем и патриархом давали Никону моральное право оставить престол, Алексей Михайлович не мог осуждать его и сводить с ним счеты. Решения Собора 1660 г. легли в основу суда над патр. Никоном в 1666 г. с участием Восточных патриархов.
{[119*]} Это письмо публикаторы «дела Никона» датируют 1661 г. (Дело о патриархе Никоне. М., 1897. № 28. С. 111).
{[120*]} Тогда тяжба патр. Никона с Сытиным и Боборыкиным закончилась ничем и возобновилась в 1662 г. См. комм. 134*.
{[121*]} В марте 1659 г. в неделю ваий Крутицкий митр. Питирим как местоблюститель патриаршего престола принял участие в церемонии шествия на осляти. Патр. Никон понял, что потерял инициативу в отношениях с царем, который сначала (вопреки ожиданиям патриарха) не попросил его вернуться на престол, а затем принял участие в церемонии, где место патриарха занял другой архиерей. Так Алексей Михайлович продемонстрировал свое отношение к уходу патр. Никона; Никон, в свою очередь, обратил свое раздражение на Крутицкого митрополита.
{[122*]} Мефодий рукоположен в епископа Мстиславского и Оршанского 4 мая 1661 г. митр. Питиримом.
{[123*]} Имеется в виду свидетельство митр. Питирима на Соборе 1660 г. об отречении патр. Никона от престола с клятвою.
{[124*]} Митр. Питирим потребовал от царя созыва Собора, чтобы отвести обвинения патр. Никона, а также опровергнуть слухи о его собственном намерении стать патриархом. Нет сомнения в том, что Собор, будь он созван, решил бы дело в пользу митр. Питирима и тем самым косвенно подтвердил бы его право на патриаршество. В этих условиях царь прибег к заочному и, видимо, далеко не всеобщему опросу архиереев о действенности проклятия, наложенного патр. Никоном на Крутицкого митрополита. Если упомянутые епископы Макарий Новгородский, Иона Ростовский, Иларион Рязанский
и Каллист Полоцкий получили соответствующие письма царя (их краткое содержание приводится в «отписках»), то еп. Александр Вятский подал царю письмо, названное
в отличие от «отписок» «молением», по собственной инициативе. («Не зазри, благоутробный государь, своему государеву богомолцу, воспомянути хотящу и не вопрошаему твоему пресветлому царскому величеству о настоящей клятве святейшаго Никона,
бывшаго патриарха Московскаго...») Сделал он это «июля во 8 день в ходу к Казанской Богородице на Лобном месте». Вероятно, были отзывы и других архиереев; о них упоминается в описи архива игум. Феоктиста («Отписка осми владык о клятве Никона патриарха на Питирима, митрополита Сарского и Подонского, на трехнадцати столбцах» № 78 // Бубнов Н. Ю. Старообрядческая книга в России во второй половине XVII в.: Источники, типы и эволюция. СПб., 1995. С. 56). Все архиереи осудили патр. Никона, высказавшись в угодном царю смысле, но сами ответы дают неоднозначную картину отношения епископов к своему главе. Например, письмо Вятского еп. Александра интересно тем, что оно стало как бы прологом его сочинения «Обличения на патриарха Никона», написанного в декабре 1662 г. Так и не рассмотренные Собором, как того требовал митр. Питирим, действия патр. Никона по обвинению митр. Питирима и др. священнослужителей вошли позднее в список «вин», предъявленных патриарху на суде в 1666 г. Подробнее об этом, в том числе публикацию отзывов архиереев, см.: Полознев. Письма русских архиереев // Проблемы истории и культуры. Ростов, 1993. С. 61–80; Челобитная царю Алексею Михайловичу митрополита Питирима с жалобою на порицание и наложение на него патриархом Никоном клятвы и с просьбою о предложении этого дела на обсуждение Собора // Гиббенет. Историческое исследование. Т. 2.
С. 602–609.
{[125*]} В ситуации, когда «дело Никона» зашло в тупик, а раздражение против опального патриарха нарастало, появление лица, взявшего на себя «грязную работу», было в какой-то степени закономерно. Враги патриарха и сам царь закрывали глаза на известия, порочащие митр. Паисия, ради того, чтобы с его помощью наконец осудить патр. Никона. Старания Газского митрополита привели к разрыву отношений царя и патриарха, к низложению
и ссылке Никона. Паисий, кроме того, сыграл неоценимую для светской власти роль
в обосновании идей паноцезаризма, отвечавших интересам русского самодержавия. Более подробно о Паисии Лигариде см.: Каптерев Н. Ф. Характер отношений России
к православному Востоку в XVI–XVII столетиях. Сергиев Посад, 1914. С. 181–207. Анализ взглядов Паисия в вопросах о соотношении духовной и светской власти в период рассмотрения «дела Никона» и Соборов 1666–1667 гг. см.: Зызыкин. Патриарх Никон. Ч. 1. С. 207–224; Ч. 2. С. 46–77.
{[126*]} В 1654 г. патр. Никон в ставленой грамоте при поставлении Питирима в митрополита Сарского и Подонского предписал ему отбыть в пределы его постоянной (титульной), а не временной (Крутицкой) епархии, рассчитывая затем, как полагает П. Ф. Николаевский, присоединить Крутицы к патриаршим владениям. Митр. Питирим не выполнил этого, а также и другого аналогичного предписания патриарха, на Соборе 1660 г. дал наиболее тяжкие для Никона показания об обстоятельствах оставления Никоном патриаршества (Полознев. Письма русских архиереев. С. 61–62).
{[127*]} Это письмо патр. Никона Газскому митр. Паисию наряду с «Возражением» (1664) и письмом Константинопольскому патр. Дионисию (1665) — важнейшие свидетельства позиции патриарха. Суд над ним был заочным, а текст соборного деяния
о допросе Никона в 1666 г. не дает достаточного представления о его ответах. Н. Гиббенет приводит текст письма полностью по документам Государственного архива (РГАДА), датируя его июнем 1662 г. (Гиббенет. Историческое исследование. Т. 1. С. 222–227).
{[128*]} Публикацию вопросов Стрешнева и ответов митр. Паисия Лигарида см.: Гиббенет. Историческое исследование. Т. 1. С. 120–134; Т. 2. С. 518–550. Вятский еп. Александр, составивший «Обличение на патриарха Никона» в подражание митр. Паисию также из 30 статей, поддержал ряд обвинений митр. Паисия против патр. Никона.
{[129*]} См. сказки лиц, свидетельствовавших об отречении Никона: Дело о патриархе Никоне. № 6, 9–19.
{[130*]} Вероятно, речь идет о давней переписке доверительного характера, но не об обязательствах царя, которые Никон мог бы предъявить как свидетельство в свою пользу, тем более что, несмотря на угрозу, он этого не сделал.
{[131*]} Дальнейшие события излагаются митр. Макарием с првлечением или полностью на на основании документов. разобранных иопубликованных Н. Гиббенетом. Так, например, описание приезда патр. Никона в с. Чернево и Москву у Н. Гиббенета содержит показания жителей Чернева (Гиббенет. Историческое исследование. Т. 1. С. 149–161).
{[132*]} Это письмо патриарха к царю см. там же. С. 256–270.
{[133*]} Н. Гиббенет более подробно описывает этот момент и приводит соответствующие документы из «дела Никона» (там же. Т. 1. С. 144–149. Т. 2. С. 551–558).
{[134*]} В ходе расследования «сытинского дела» выяснилось, что патр. Никону стали
известны написанные митр. Паисием Лигаридом ответы на вопросы Симеона Стрешнева, поэтому эти документы («Обвинения в новых обычаях и разных винах патр. Никона в
30 вопросах боярина С. Л. Стрешнева и ответах Газского митр. Паисия», «Допрос Газского митр. Паисия о составленных им касательно патр. Никона тетрадях, почему они сделались ему, Никону, известны») и оказались между бумагами «сытинского дела» и страницами о тяжбе патр. Никона с помещиком Боборыкиным (там же. Т. 2. С. 29–42, 96–99, 518, 596).
{[135*]} Н. Гиббенет в своем исследовании дает более подробное описание того, что произошло в Воскресенском монастыре во время этой встречи, и приводит соответствующие документы (там же. С. 43–80, 609–630). Им опубликован также и перевод письма Паисия Лигарида патр. Никону. В день отъезда царской делегации из Воскресенского монастыря митр. Паисий ответил на обвинения патр. Никона в свой адрес (там же. С. 630–634).
{[136*]} Публикацию этих писем также см.: Гиббенет. Историческое исследование. Т. 2. С. 645–649.
{[137*]} Колебания Иерусалимского патр. Нектария были связаны с известиями из России в пользу патр. Никона (Гиббенет. Историческое исследование. Т. 2. С. 94–98).
{[138*]} Н. Гиббенет называет этого человека Еммануилом Маимвалом, ссылаясь на письма патр. Мелетия к царю Алексею Михайловичу и Паисию Лигариду от 29 октября 1663 г. из Государственного архива (там же. С. 95).
{[139*]} Тогда же (приблизительно в апреле 1664 г.) правительство получило известие об ограблении иеродиакона Мелетия в Черкассах и пропаже части его бумаг. Это увеличило сомнения в подлинности патриарших грамот, привезенных Мелетием. Произведенное над Иконийским митр. Афанасием следствие не развеяло этих сомнений и закончилось ничем (там же. С. 99–108).
{[140*]} Итоги расследования этого эпизода, казалось бы, сведены к обвинению Зюзина в том, что он самовольно решился устроить встречу патр. Никона с царем. Однако материалы следствия дают возможность предположить, что дело обстояло сложнее. Н. Гиббенет не без оснований выдвигает версию о том, что, с одной стороны, в пользу патр. Никона постоянно интриговала небольшая придворная партия бояр (из которых известны
Зюзин, Ордин-Нащокин и Матвеев), с другой стороны, именно в декабре 1664 г. в поведении царя проявились такие настроения, которые сторонники патр. Никона могли использовать для примирения Алексея Михайловича с патриархом (там же. С. 111–140). М. В. Зызыкин в развитие и подтверждение версии о взаимодействии патриарха с указанными лицами обращает внимание на сходство судеб Никона и Ордин-Нащокина, поднявшихся к власти из низов общества, на их общее стремление в союзе с Польшей повернуть внешнюю политику России против Швеции, на вражду и даже преследование со стороны знати и т. п. (Зызыкин. Патриарх Никон. Т. 3. С. 38–41).
{[141*]} Митр. Ионе поставили в вину неисполнение постановлений Собора 1660 г.,
в котором он принимал участие. Но решения Собора были настолько неопределенными, что никто еще не знал, какая участь постигнет патр. Никона. Как показало следствие, митр. Иона действовал под впечатлением минуты. Но он вполне мог представить себе возможность возвращения Никона и поворот дела в пользу опального патриарха.
В связи с этим Н. Н. Воронин даже увидел в митр. Ионе союзника патр. Никона (Ростовский «кремль» // Из истории докапиталистических формаций. М.; Л., 1933.
С. 655–680), но современный исследователь Д. М. Буланин справедливо указывает на то, что не осталось фактов, подтверждающих это предположение (Словарь книжников. Вып. 3. Ч. 2. С. 93). Отстранение митр. Ионы от местоблюстительства патриаршего престола и назначение нового (митр. Павла Крутицкого) было осуществлено по воле царя после соответствующего опроса им архиереев. Именно подобного рода вмешательство государства в дела Церкви резко осуждал патр. Никон (Зызыкин. Патриарх Никон. Т. 2. С. 238–239).
{[142*]} По-видимому, действительно, окончательного определения Собора не было,
поэтому и патр. Никон не знал о нем. Новое решение, хотя и не отвечало всем условиям, выдвинутым патр. Никоном, косвенно опровергло постановление Собора 1660 г.
Теперь как бы признавалось, что Никон не должен быть судим, он сохранял некоторые свои церковно-политические и имущественные права (подробнее см. там же. С. 239–245).
{[143*]} По сведениям Н. Гиббенета, иеродиакон Мелетий и Стефан Юрьев вместе прибыли в Константинополь. Отправив Стефана с письмами патр. Дионисия в Москву, Мелетий поехал в Египет к Александрийскому патр. Паисию (Гиббенет. Историческое исследование. Т. 2. С. 274). Посредничество Домны Роксандры связано с пребыванием царских посланников в Молдавии. Через Роксандру Мелетий устроил встречу своих попутчиков — Стефана, Порфирия Оловеникова и переводчика грека Василия Пазмина с Иерусалимским патр. Нектарием в с. Арванитохори близ Рашкова 2–4 января 1665 г. (там же. С. 159–160). По всей видимости, при использовании митр. Макарием документов о поездке Мелетия на Восток произошло ошибочное наложение сходных, но разновременных событий.
{[144*]} С келарем Чудова монастыря Саввой было отправлено письмо и к бывшему Константинопольскому патр. Парфению с приглашением прибыть в Москву для исправления церковных дел (там же. С. 174–175).
{[145*]} Патриархи прибыли в Астрахань 21 июня 1666 г.
{[146*]} Торжественный въезд патриархов в Москву состоялся 2 ноября 1666 г. Н. Гиббенет приводит несколько иной порядок церемонии встречи: за Земляным городом у Покровских ворот патриархов ожидали митр. Сарский и Подонский Павел с митрополитами Григорием Никейским и Космою Амасийским, тремя архиепископами, двумя епископами, с архимандритами, игуменом и протопопами; на Лобном месте — митр. Казанский Лаврентий с митр. Феодосием Сербским, архиепископом, епископом, архимандритами, двумя игуменами и архангельским протопопом; у Успенского собора — митрополиты Питирим Новгородский, Иона Ростовский, Паисий Газский, архиеп. Рязанский Иларион, еп. Черниговский Лазарь Баранович с архимандритами, игуменами, соборным протопопом, двадцатью священниками и восьмью дьяконами (там же. С. 305).
{[147*]} По свидетельству летописи, день смерти Б. Хмельницкого — 15 августа. Ссылаясь на документы, Н. Аркас пишет, что, чувствуя приближение смерти, Б. Хмельницкий созвал старшину, полковников, сотников и выборных казаков для избрания нового гетмана на раду в Чигирин, которая состоялась 6 августа 1657 г. (Аркас М. Iсторiя Укра¿ни—Русi. К., 1990. С. 210).
{[148*]} Только на раде в Корсуне, которая была созвана 25 сентября 1657 г., Иван Выговский был избран гетманом. Именно здесь оформились антимосковские настроения старшины, к этой антимосковской партии присоединился и И. Выговский. При его участии 6 сентября 1658 г. было подписано Гадячское соглашение, по которому Украина (Черниговское, Киевское и Брацлавское воеводства) в качестве свободного и независимого государства вновь объединяется с Королевством Польским и Великим княжеством Литовским.
{[149*]} Суть конфликта между Пушкарем и Выговским заключалась в том, что они выражали интересы различных социальных слоев в среде казачества — голытьбы и старшины. Душой партии И. Выговского стал Юрий Немирич. Он получил хорошее образование
в Голландии. Под его влиянием партия Выговского хотела сделать Украину автономным государством с выборным самостоятельным правлением (сейм и трибунал) во главе с гетманом, избранным войском и украинским «людом» (Аркас. Iсторiя Укра¿ни—Русi.
К., 1990. С. 216). В июне М. Пушкарь, собравший вокруг себя около 20 тыс. человек,
в основном голытьбу, был разбит под Полтавой И. Выговским, который призвал на
помощь наемников и татар.
{[150*]} Митр. Макарий подробно рассматривает разные редакции Гадячского договора
в тех пунктах, которые касались церковных вопросов, но это было лишь частью общеполитических условий объединения. Основное состояло в том, что Украина (Черниговское, Киевское и Брацлавское воеводства) в качестве свободного и независимого государства — Великого княжества Русского объединяется с Королевством Польским и Великим княжеством Литовским под властью польского короля, которого избирают представители земель, входящие в его состав.
{[151*]} Митр. Макарий в 12-м томе своей «Истории» касается только начала старообрядчества. По современной периодизации во 2-й пол. XVII в. отмечаются три этапа становления старообрядческого движения: 1653–1663 гг.— внутирицерковная борьба сторонников и противников никоновского варианта реформы; 1664–1682 — расширение конфликта, вынесение внутренних споров на суд общества; 1683–1698 — консолидация старообрядческих общин, вовлечение широких народных масс (Бубнов. Старообрядческая книга в России. С. 27–29).
{[152*]} Протопоп Неронов возглавлял московский центр старообрядчества. В столице был создан ряд произведений, направленных против церковной реформы. Эти сочинения, как, впрочем, и вся деятельность «москвичей», были адресованы в первую очередь царю и его придворному окружению. Они справедливо полагали, что именно от воли царя зависит исход преобразований. Подробнее о деятельности московского центра и Неронова см.: Бубнов. Старообрядческая книга в России. С. 105–174; Панченко А. М. Иоанн (Гавриил) Неронов // Словарь книжников. Вып. 3. Ч. 2. С. 72–76. Делу попа Сысоя, бывшего сторонника патр. Никона, старообрядцы пытались придать особое значение, чтобы скомпрометировать патриарха. Но Собор 1666–1667 гг., к которому по этому поводу вновь обратился Неронов, не стал его рассматривать, боясь бросить тень на церковные преобразования (там же. С. 61–62).
{[153*]} Безусловно, протопоп Аввакум был наиболее яркой фигурой не только в старообрядчестве, он интересен и как один из ярких представителей своей эпохи. Митр. Макарий излагает биографию Аввакума и определяет его место в событиях на основе жития, им написанного, и других документов из «Материалов для истории раскола». Позднее, особенно в советской историографии, личности и творчеству протопопа Аввакума уделялось большое внимание, главным образом благодаря его незаурядному литературному дару и сохранившимся сочинениям. Обобщение сведений об Аввакуме и литературу о нем см.: Шашков А. Т. Аввакум Петров // Словарь книжников. Вып. 3. Ч. 1. С. 16–17.
{[154*]} Сохранившаяся опись архива игум. Феоктиста и материалы его допроса представляют собой ценный источник по истории раннего старообрядчества: дают представление об изучении старообрядцами новоисправленных и старых книг, о созданных ими сочинениях, адресатах их посланий, переписке между собой, об отношении к тем или иным событиям и т. п. Изучению архива посвящена работа Н. Ю. Бубнова «Архив игумена Феоктиста» (Бубнов. Старообрядческая книга в России. С. 50–60; он же. Феоктист // ТОДРЛ. 1986. Т. 45. С. 155–156).
{[155*]} Как уже отмечалось (см. комм. 75*), Вятский еп. Александр занимал двойственную позицию по поводу проводимой церковной реформы, оказывал покровительство старообрядцам. Во многом мотивы его поступков определялись личным негативным отношением к патр. Никону. Исследованиями Н. Ю. Бубнова убедительно доказано, что Вятский еп. Александр был одним из наиболее образованных людей своего времени и его неприятие преобразований носило не случайный характер. Подробнее см.: Бубнов Н. Ю. Александр // Словарь книжников. Вып. 3. Ч. 1. С. 55–59; он же. Старообрядческая книга в России. С. 68–75.
{[156*]} Священник из Романо-Борисоглебска Лазарь был одним из наиболее последовательных и стойких деятелей старообрядчества. Он автор полемических сочинений, бóльшая часть которых написана в пустозерском заточении. Сведения о жизни и деятельности до 1653 г. не сохранились (Панченко А. М. Лазарь // Словарь книжников. Вып. 3. Ч. 2. С. 214–217).
{[157*]} Хотя первые известия о суздальском свящ. Никите Добрынине относятся к кон. 1650-х гг., как деятель старообрядчества он заявил о себе позднее, возглавив выступления в Москве в 1682 г. Его борьба против архиеп. Суздальского Стефана, не очень ясная по существу, тем не менее не велась со старообрядческих позиций (Панченко А. М. Никита Константинов Добрынин // Словарь книжников. Вып. 3. Ч. 2. С. 380–383; Бубнов. Старообрядческая книга в России).
{[158*]} Диакон Федор, один из наиболее ярких представителей старообрядчества, не входил в «кружок боголюбцев». В Москве он появился лишь в 1658 г., вероятно, по протекции кн. С. М. Одоевского был посвящен в диаконы Благовещенского собора Кремля и сблизился со старообрядцами — просвещенными боярами. Особое влияние
на Федора оказал игумен Покровского монастыря Спиридон Потемкин, которого Федор считал своим учителем. До 1665 г. не проявлял своих убеждений, но потом решительно встал на позиции старообрядчества. Был арестован, после ряда наказаний, ссылок, вынужденных раскаяний окончательно осужден Собором 1668 г., предан «градскому
суду» и сослан в Пустозерск, где в 1682 г. казнен. Федор проделал большую работу по изучению и анализу источников, готовя материалы для церковных Соборов, которые, как надеялись старообрядцы, должны были бы отменить никоновские преобразования (Понырко Н. В. Узники пустозерской тюрьмы // Древнерусская книжность: По материалам Пушкинского дома. Л., 1985. С. 243–253; Бубнов. Старообрядческая книга
в России. С. 60–68).
{[159*]} О некоторых из указанных лиц см.: Румянцева. Народное антицерковное движение в России. С. 66–81; Понырко Н. В. Антоний // Словарь книжников. Вып. 3. Ч. 1.
С. 87; она же. Боголеп // Там же. С. 140–141; Бубнов. Старообрядческая книга в России.
{[160*]} Исследователи называют личную неприязнь к патр. Никону, которого многие знали как бывшего анзерского инока, одной из причин восстания соловецких монахов против реформ. В Соловецком монастыре не могли простить патриарху переноса мощей свт. Филиппа в Москву и не принимали его нового высокого положения. Учение об антихристе, ставшее одной из важнейших составляющих старообрядческой идеологии, оформилось еще до соловецких событий. Так, протопоп Иван Неронов еще в 1654 г. говорил о проводимых реформах как о начале завоевания мира антихристом, а Спиридон Потемкин доказывал, что переживаемые события и есть «последнее время», предсказанное Священным Писанием (Бубнов. Старообрядческая книга в России. С. 75–88).
{[161*]} «Вопросы к Собору наименьшего из архиереев» рассмотрен Н. Ю. Бубновым
в упомянутых исследованиях об Александре Вятском.
{[162*]} Вопросы церковной реформы рассматривались на Соборе 1667 г. после решения «дела Никона». К судьбе некоторых деятелей старообрядчества епископат обращался
и позднее.
{[163*]} Об этом заседании сообщает только Паисий Лигарид, другими документами не подтверждаются ни дата его проведения, ни повестка. Еще одно заседание состоялось
16 ноября, на нем устанавливали подлиность грамот, привезенных греком Стефаном Юрьевым от Константинопольского патр. Дионисия царю Алексею Михайловичу (Гиббенет. Историческое исследование. Т. 2. С. 307–308).
{[164*]} Н. Гиббенет, опираясь на документы Государственного архива (РГАДА), приводит другие данные о том, кого посылали за патр. Никоном. Так, для второго приглашения было решено послать кроме Филарета, архим. Владимиро-Рождественского монастыря, келаря Ново-Спасского монастыря Варлаама Палицына, а в третью посылку — вместе
с Иосифом соборного старца Чудова монастыря свящ. Лаврентия (там же. С. 311).
{[165*]} Н. Гиббенет по материалам Государственного архива уточняет, что после чтения свитка патриархи сделали пояснение к правилам, устанавливающим субординацию власти: патриарх должен подчиняться царю в гражданских делах (там же).
{[166*]} Это обстоятельство свидетельствует, что патр. Никон еще надеялся на благоприятное для себя решение Собора. Подготовленные им «Возражения» суммировали все аргументы в его пользу.
{[167*]} У И. Шушерина, на которого ссылается митр. Макарий, нет упоминаний о том, что через него опальный патриарх был связан с Москвой (там же. С. 319). Эти сведения, видимо, приводятся из «дела Никона»: «У него, Никона, взят малой (имярек) за то, что он в девятилетнее время к нему, Никону, носил всякие вести и чинил многую ссору» (Записка с некоторыми подробностями о соборном заседании 1 декабря 1666 г. // Там же. С. 1043).
{[168*]} Н. Гиббенет, используя документы Государственного архива и «Известия» И. Шушерина, по-другому представляет ход суда над патр. Никоном. Это вполне согласуется с замечанием митр. Макария о том, что записи на Соборе велись скорее всего
несколькими писцами, чем и объясняются несовпадения деталей описания в разных источниках (там же. С. 325–344).
{[169*]} Митр. Макарий опускает обвинения патр. Никона в адрес боярства и очень важную сцену объяснения между патр. Никоном и Алексеем Михайловичем, приведенные И. Шушериным и не вошедшие в официальные протоколы. Из анализа этих сведений следует, что основные обвинения против патриарха выдвигала боярская партия, склонившая царя к разрыву с ним. Но личные отношения между бывшими друзьями даже и тогда могли послужить основой примирения (Зызыкин. Патриарх Никон. Т. 3. С. 119–160).
{[170*]} В источниках указываются даты проведения заседаний, посвященных вынесению приговора патр. Никону. Так, Паисий Лигарид пишет только о заседании 1 декабря. Официальные документы фиксируют проведение двух заседаний — 1 и 3 декабря или соединяют их в одно. И. Шушерин говорит о заседаниях 2 и 3 декабря. Пальмер считает, что также состоялись заседания 2 и 4 декабря.
{[171*]} Н. Гиббенет пишет, что посланы были Н. И. Одоевский, П. М. Салтыков, П. К. Елизаров и Алмаз Иванов (Историческое исследование. С. 366).
{[172*]} Когда вместе собрались доверенные лица царя и Восточные патриархи, к патр. Никону был послан Лука Изъединов (там же).
{[173*]} Это замечание митр. Макария Н. Гиббенет ставит под сомнение, отмечая, что Александрийский и Антиохийский патриархи в своей грамоте писали, что рассматривали дело патр. Никона одни, хотя рассчитывали на присутствие и других патриархов. Далее исследователь приводит письмо к царю Константинопольского патр. Парфения, которого не было на Соборе, с просьбой о снисхождении к патр. Никону (Гиббенет. Историческое исследование. Т. 2. С. 1114–1117).
{[174*]} Споры о пределах власти царской и патриаршей не вошли в официальные документы Собора и отражены только в сочинениях Паисия Лигарида. Так, он сообщает, что в прениях выступили Вологодский архиеп. Симон и Суздальский архиеп. Стефан. Н. Ф. Каптерев дополняет сведения митр. Макария на основании 3-й части сочинения Паисия, не переведенной на русский язык. Изложение прений см.: Каптерев. Патриарх Никон.
Т. 2. С. 227–246.
{[175*]} См. комм. 86*.
{[176*]} См. комм. 80*.
{[177*]} См. комм. 100*.
{[178*]} Имеются в виду решения Московского Собора 1503 г. о вдовых попах. Об этом Соборе см.: Макарий, митр. История Русской Церкви. Кн. 4. Ч. 2. С. 100, 101 наст. изд.
{[179*]} О Димитрии Герасимове см. там же. Ч. 1. С. 332–336; ч. 2. С. 76, 77 наст. изд.
{[180*]} Постановления Собора 1667 г. подвели итог церковной реформе, начатой
патр. Никоном. В условиях все усиливающегося раскола одобрение проведенных
преобразований имело большое значение для консолидации епископата, который выступал теперь основной силой в борьбе со старообрядцами. Соборы 1675 и 1682 гг. наряду с вопросами управления и территориально-административных преобразований не раз возвращались к проблеме старообрядчества, на многие годы ставшей главной в жизни Русской Церкви.

Ссылки по теме
Форумы