Книга IV (главы 11-20)

Феодорит Кирский. Церковная история


Глава 11. О ереси Мессалиан.

Около того же времени родилась и ересь мессалиан. Перелагатели этого имени на греческий язык называют их эвхитами. Впрочем у них есть и еще название, заимствованное от самого дела; то-есть, они известны под именем энтузиастов, потому что пользуются содействием какого-то демона, и это содействие принимают за присутствие в них Святого Духа. В высшей степени зараженные такою болезнию, они избегают, как зла, всякого труда рук и, предаваясь сну, грезы сновидений называют пророчествами. Вождями этой ереси были Дадой, Савва, Аделфий, Ерма, Симеон и другие. Они не удалялись от церковного общения, говоря, что Божественная пища, о которой сказал Господь Христос: ядый Мою плоть и пияй Мою кровь жив будет во веки,- и не вредит и не приносит пользы (Иоан. 6, 54). Стараясь скрывать свою болезнь, они и после обличения бесстыдно запираются, и даже чуждаются тех, которые думают согласно с их внутренними убеждениями. Литой, владыка Церкви мелитинской, муж, украшенный Божественною ревностию, увидев, что этою болезнию заразились многие монастыри, или лучше сказать, вертепы разбойников, сжег их, и изгнал волков из стада. Также всехвальный Амфилохий, которому вверено было пасти митрополию Ликафнии, и который управлял всей областью, узнав, что эта язва перешла и в его край, восстал против нее и пасомое им стадо освободил от сей заразы. Знаменитый же Флафиан, сделавшись антиохийским архиереем, и узнав, что в Эдесе живут люди, заражающие своим ядом и соседей, созвал в Антиохию множество монахов, и запиравшихся в своей болезни обличил следующим образом: он сказал, что обвинители их - клеветники, а свидетели против них лжецы, и между тем ласково подозвав к себе Аделфия, который был уже в глубокой старости, предложил ему сесть возле себя и сказал: мы, старик, пожав на свете довольно долго, лучше изучили и природу человека, лучше узнали и ухищрения наших противников, демонов, да и на самом опыте изведали помощь благодатную. А эти молодые люди, еще не зная хорошо ничего подобного, не охотно слушают речи духовные. Так скажи мне, как понимать ваши слова, что из человека удаляется враждебный дух и поселяется в нем благодать Духа Всесвятого? Очарованный этими словами, старик извергнул весь скрытый свой яд. Он сказал, что сподобляющиеся Божественного крещения не получают от него никакой пользы, но что одна усердная молитва изгоняет живущего в человеке демона. Каждый из земнородных заимствовал от прародителя как природу, так и рабское служение демонам. Но когда усердною молитвою они изгоняются; то их место заступает Всесвятой Дух и обнаруживает свое присутствие ощутительным и видимым образом, именно: освобождает тело от волнения страстей и совершенно отвлекает душу от наклонности к злу; так что уже не нужен бывает ни пост для обуздания тела, ни учение для удержания человека и внушения ему добропорядочного поведения. Кто достиг этого, тот не только освобождается от плотских похотей, но и ясно провидеть будущее, и (телесными) очами созерцает Божественную Троицу. Когда таким образом божественный Флавиан раскопал смрадный источник и открыл поток нечестия, то сказал несчастному старику: о ты, поседевшая в зле голова! - ты обличена теперь не мною, а собственными устами; против тебя свидетель - твое же слово. После такого открытия болезни их, они были выгнаны из Сирии и, удалившись в Памфилию, наполнили ее своею заразою.

Глава 12. О том, как Валент впал в ересь.

Теперь я буду рассказывать прочие исторические события и показу начало той бури, которая воздвигла в церквах множество треволнений. Приняв царство, Валент сперва упражнялся догматами апостольскими. Когда Готфы перешли Истр и начали опустошать Фракию, он собрал войско и вознамерился вести против них войну. При этом ему показалось, что лучше воевать, оградив себя всеоружием всесвятого крещения, чем оставаясь чуждым Божественной благодати. И эта мысль его была хорошая и весьма мудрая; но то, что случилось после сего, показывает крайнюю слабость его души и обличает в нем измену истине. Он, бедный, потерпел то же, что праотец Адам; ибо подобно последнему, поработился от того, что был обольщен словами жены,- был взят в плен не силою оружия, а обманчивыми женскими словами. Сделавшись сперва сама добычею арианского обмана, жена Валента увлекла за собою и мужа, и Валент вместе с нею спал в одну и ту же бездну богохульства. Вождем и тайносовершителем у него был Евдоксий, который тогда еще держал кормило Константинополя и не управлял кораблем, а потоплял его.

Глава 13. О том, как он удалил сиявших доблестями епископов.

Евдоксий, еще крестя этого несчастного, связал его клятвою, чтобы он и сам верен был нечестивым догматам, и изгонял отовсюду тех, которые думают иначе. Таким образом, оставив апостольское учение, Валент перешел на сторону противников, а по прошествии некоторого времени исполнил и остальные пункты клятвы. Из Антиохии он изгнал великого Мелетия, из Самосата - божественного Евсевия, Лаодикию лишил дивного ее пастыря Пелагия. Этот (Пелагий) еще в юности подъял иго брака, но в первый же день на брачном ложе убедил невесту - супружескому сообщению предпочесть чистоту, и братскую любовь считать выше супружеской связи, и таким образом совершил подвиг целомудрия. Кроме того он имел и другие сродные с целомудрием и не разлученные с ним добродетели, а потому общим приговором возведен был на степень предстоятеля. Но и этот блеск его жизни не усовестил врага истины: он сослал Пелагия в Аравию, божественного Мелетия - в Армению, а изнуренного апостольскими трудами Евсевия - во Фракию. Этот Евсевий, узнав, что многие Церкви лишены пастырей, облекся в одежду воина, возложил на голову тиару и в этом виде прошел Сирию, Финикию и Палестину, рукополагая пресвитеров, диаконов, и пополняя духовенство другими церковными чинами; а когда встречал единомысленных с собою епископов, то делал их предстоятелями и тех Церквей, которые имели нужду (в предстоятеле).

Глава 14. О Евсевие, епископе самосатском.

Теперь не знающим считаю нужным показать, сколько мужества и мудрости обнаружил Евсевий, когда получил царский указ, повелевавший ему отправиться во Фракию. Человек с этим указом прибыл к нему в вечеру, и Евсевий просил его молчать и скрыть причину своего прибытия. Если, народ напитанный Божественною ревностью, говорил он, узнает, зачем ты пришел; то утопит тебя, и я за твою смерть подвергнусь казни. Сказав это и отправивши, по обыкновению, вечернюю службу, старец, когда все заснули первым сном, один, в сопровождении только слуги, вышел из дома и пошел пешком; а следовавший за ним слуга, нес изголовье и книги. Достигнув берега реки (потому что близ самых стен города протекал Ефрат), он вошел в судно и приказал гребцам плыть в Зевгму. При наступлении дня, плаватели находились уже в Зевгме; а между тем Самосат оглашался уже воплями и плачем: ибо как скоро тот слуга известил знакомых, о чем ему было приказано, и о лицах, долженствовавших сопровождать епископа, и о том, какие нес он книги,- тот час все стали оплакивать потерю пастыря, и река вдруг наполнилась отправлявшимися в путь (судами). Плывшие на них достигли Зевгмы и, увидев там желанного пастыря, с рыданиями, стонами и слезами старались убедить его - остаться и не отдавать стада в добычу волкам. Когда же, не убедив его, они выслушали произнесенную себе апостольскую заповедь, ясно повелевающую повиноваться начальникам и властям (Рим.13, 1);то один приносили ему золото, другие - серебро, иные - одежду, а некоторые давали ему слуг, как человеку, который отправляется в чужую и далекую сторону. Но он взял только не многое от самых близких к себе людей, потом укрепив всех наставлениями и просьбами, и убеждая твердо стоять за апостольские догматы, отправился к Истру; а граждане возвратились в свой город и, ободряя друг друга, стали ждать нападения волков.

Глава 15. О благочестивой ревности Самосатцев, о пресвитере Антиохе и диаконе Еволкие.

Я расскажу о теплоте и искренности их веры; потому что, не упомянуть об этом в истории, по моему мнению, значило бы обидеть их. Когда ариане лишили эту паству доброго пастыря и на его место поставили другого предстоятеля; то никто из жителей города, ни бедный, ни богатый, ни слуга, ни ремесленник, ни земледелец, ни огородник, ни муж, ни жена, ни юноша, ни старик, не приходили по обыкновению на церковное собрание: новый предстоятель жил один; никто не видал его и не говорил с ним, хотя, по рассказам, он обходился весьма ласково, на что я представлю и доказательство. Однажды он хотел мыться, и слуги при бане, затворив двери, не пускали тех, кто хотел войти. Тогда, увидев пред дверями толпу народа, он приказал отворить их и предлагал всем свободно мыться вместе с собою. То же сделал он и в ванне. Купаясь здесь, он увидел, что некоторые подошли к нему, и просил их разделять с ним купанье в теплых водах; однакож подошедшие стояли молча. Тогда, предполагая, что они стоят из почтения к нему, купавшийся встал и тот час вышел из ванны; а они, думая, что и самая вода заражена язвою ереси, спустили ее в подземные трубы и приказали налить себе свежей. Узнав о том, епископ удалился из города, ибо считал за величайшее безрассудство и безумие - жить в таком городе, где все ненавидят его и питают к нему недоброжелательство. По удалении же Евномия (так звали его) из Самосата, ариане на его место поставили им известного волка и хищника овец Лукия. Впрочем эти овцы и без пастыря делали то, что свойственно пастырям: они до конца оставались верными апостольскому учению и сохраняли его неповрежденным; а как гнушались и этим вторым (епископом),- покажет следующий рассказ. Дети на площади перебрасывались мячом и забавлялись игрой. В это время проезжал епископ, и случилось, что брошенный мяч осквернился. Заметив это, Лукий приказал одному из своей свиты остаться и узнать, что будут они делать. Дети зажгли огонь и, перебросив мяч сквозь пламя, убедились, что таким образом он очистился. Знаю, что это поступок ребяческий - остаток старинного обыкновения; однакож он достаточно показывает, какую ненависть питал этот город к последователям Ария. Впрочем Лукий не подражал кротости Евномия, но убедил начальников отправить многих - даже из духовенства - в ссылку, а тех, которые с особенною силою защищали божественные догматы, заслал на самые пределы римской империи. Еволкия, удостоенного степени диаконской, заточил он в пустынный городок Оазис, а Антиоха, украшавшегося еще и родством с великим Евсевием, который был ему дядя, и сиявшего многими собственными доблестями, да притом удостоившегося уже степени священнической, загнал на край Армении. Каким образом Антиох подвизался за божественные догматы, покажет следующий случай. Когда божественный Евсевий, после многих битв и стольких же побед, приял мученический конец; тогда по обыкновению составлен был областной Собор, на который прибыл и тогдашний епископ Перги Иовиан, незадолго пред тем допустивший общение с арианами. На Соборе преемником божественного Евсевия все избрали Антиоха и, приведши его к священной трапезе, повелевали ему преклонить колена. Но оглянувшись, он увидел, что и Иовиан возложил ему руку на голову, а потому оттолкнув ее, велел ему отделиться от рукополагающих и сказал, не могу терпеть десницы, которая право совершать таинства получила чрез богохульство. Это случилось не много спустя после того,- и за сей-то поступок он сослан был в глубину Армении. Между тем божественный Евсевий, как видно из его писаний, жил на Истре, когда Готфы опустошали Фракию и осаждали ее города.

Глава 16. О святом Варсе, епископе эдесском, и о сосланных вместе с ним клириках.

Слава Варсы и теперь еще велика не только в Эдессе, которою он управлял, и в близких к ней городах, но и в Финикии, и в Египте, и Фиваиде; потому что с светильником своей добродетели он обошел все эти области. Валент сперва приказал ему жить на острове Араде, но узнав, что к нему, как к человеку, исполненному апостольской благодати и словом исцелявшему болезни, отовсюду стекаются бесчисленные толпы народа, сослал его в египетский город Оксиринх. Когда же слава о нем привлекала всех и туда; то достойный небес старец был отведен в самую отдаленную крепость, по имени Фено, лежавшую в соседстве с Варварами. Говорят, что на Араде и до сих пор сохраняется его одр и пользуется там величайшим уважением; ибо многие из недужных, будучи возлагаемы на него, получают по вере здоровье.

Глава 17. О бывшем в Эдессе гонении.

Лишив пастыря и эту паству, Валент, вместо пастыря, поставил и над нею волка. Но когда все граждане, оставив город, начали собираться за его стенами; тогда он сам приехал в Эдессу и приказал префекту,- а префектом Эдессы в то время был Модест,- собрать воинов, которые обыкновенно взимали подати, и присоединив к ним нескольких бывших налицо тяжеловооруженных, разогнать собравшуюся толпу, пересечь ее прутьями и палками, а если понадобиться, то употребить и другое - воинское оружие. На заре префект хотел исполнить это приказание. Но переходя площадь, он увидел женщину с ребенком на руках, которая шла весьма поспешно. Не обращая ни на что внимания, она пробежала сквозь строй солдат; потому что воспламененная Божественною ревностию душа не причастна человеческому страху, и все такие ужасы считает смешными и достойными шутки. Заметив ее и догадавшись, в чем дело, префект подозвал ее и спросил: куда она идет? - Я узнала о замышляемых служителям Божиим казнях, отвечала она, и спешу к единоверцам, чтобы вместе с ними подвергнуться уготовляемому от вас убийству.- Зачем же ты несешь ребенка, сказал префект? - Затем, отвечала мать, чтобы и он вместе со мною принял вожделенную кончину.- Услышав это от женщины и узнав, что у всех такая же ревность, как у ней, префект известил о том царя и дал ему заметить, что убийство будет бесполезно: этим делом, сказал он, мы лишь навлечем на себя бесчестие, а ревности их не погасим. Вследствие такого доклада царь избавил народ от тех мучений, каких все ожидали, а только повелел привести к себе вождей его, то-есть пресвитеров и диаконов, чтобы сделать с ними одно из двух: либо выгнать из города и сослать в какие-нибудь отдаленные края. Собравши всех, префект старался убедить их ласковыми словами, что бы они повиновались царским повелениям. Безумно, говорил он, небольшому числу людей стоять против царя, который управляет столь многими и столь великими народами.

Глава 18. Об эдесских пресвитерах Евлогие и Протогене.

Когда все они стояли молча, префект сказал их настоятелю ( то был достохвальный муж Евлогий): почему ты не отвечаешь на слова мои? - Я не думал, сказал тот, что мне нужно отвечать, когда меня не спрашивают.- Однакож сколько я говорил вам, продолжал префект, склоняя вас к тому, что может быть вам полезно! - Это было говорено всем вообще, отвечал Евлогий, и мне казалось неуместным объясняться одному из всех. Но если ты спросишь только меня, то я выскажу свое мнение. - Тогда старец сказал, что у них есть пастырь, и они повинуются каждому его мановению. Префект, схватив восемьдесят человек, сослал их во Фракию. Быв ведомы в ссылку, они везде видели знаки величайшего к себе уважения: этих победоносных воинов восхваляли все попадавшиеся им на дороге города и села; так что зависть побудила противников донести царю, что предполагаемое ими тем мужам бесчестие доставило им величайшую славу. Узнав об этом, Валент приказал разделить всех их по два, и одних рассеять во Фракии, других по пределам Аравии, а иных по местечкам Фиваиды. И говорят, что бесчеловечные люди разъединяли даже тех, кого соединила сама природа, так что отрывали брата от брата; Евлогия же, который был настоятелем всех других, и Протогена, второго за ним, царь сослал в фивский город Антиною. Не предам забвению и их доблести. Когда в том городе нашли они единомысленного себе епископа и стали участвовать в церковных собраниях; то увидели, что собиравшихся было очень не много, и расспрашивая о причине, узнали, что почти все жители того города Эллины. Это расположило их, как и следовало ожидать, к скорби и оплакиванию неверия. Однакож вместе с тем они понимали, что тут недостаточно одного оплакивания, но требуется попечение о посильном исцелении неверующих. Посему божественный Евлогий, заключившись в келлии, день и ночь умолял Бога всяческих; а дивный Протоген, изучив священное Писание и быстро усовершенствовавшись в искусстве писать, нашел удобное место для учреждения училища или воспитательного заведения и, сделавшись учителем детей, скоро выучил всех их писать и наставил в Божественном учении. Он произносил им песнопения Давидовы и заставлял изучать полезнейшие для них места из книг апостольских. Раз случилось, что один из мальчиков сделался болен. - Протоген пришел к нему в дом и взяв за руку больного, своею молитвою изгнал из него болезнь. Это стало известно родителям и других детей, и они водили его в свои домы и просили помочь болящим; а он говорил, что тогда только будет молиться Богу об отвращении болезни, когда недужный удостоится дара крещения. Те охотно повиновались, потому что горели желанием выздоровления, и в одно время получали здравие душевное и телесное. Если же кого-нибудь из здоровых убеждал он принять Божественную благодать, то приводил его к Евлогию и, стучась в двери, просил его отворить и положить на уловленного печать Господню. Иногда Евлогий изъявлял неудовольствие на то, что прерывали его молитву; но Протоген говорил, что спасение заблуждающихся необходимее. Все удивлялись, что Протоген, такой чудотворец, сообщивший стольким людям свет Богопознания, при всем тот отдавал первенство Евлогию и приводил к нему тех, кого уловлял,- и отсюда справедливо заключали, что (Евлогий) имел гораздо большую и высшую доблесть. Наконец, когда утихла буря и наступила ясная погода,- они получили повеление возвратиться из ссылки; и тогда все провожали их с рыданиями и слезами, а особенно настоятель той Церкви, лишившийся в них делателей на ниве Божией. По прибытии же их в отечество, божественный Евлогий, вместо великого Варсы, отошедшего в жизнь беспечальную, принял кормило управляемой им Церкви; а дивный Протоген получил повеление просвещать Карры, город пустынный, заросший эллинскими терниями и требовавший неутомимого трудолюбия. Но все это случилось уже по умирении Церквей. -

Глава 19. О святом Василие, епископе кесарийском, и о том, что сделали против него Валент и префект Модест.

Словом сказать, лишив каждую Церковь ее пастыря, Валент отправился в Кесарию, в которой обитали Каппадокияне. Настоятелем ее в то время был Василий Великий, светило вселенной. Царь послал к нему префекта, приказав или убедить его, чтобы он вступил в общение с Евдоксием, или сослать, если не согласится. Так как слава этого мужа еще прежде достигла до Валента, то он не хотел напасть на него вдруг, чтобы, твердо встретив нападение и отразив его, Василий не явился образцом мужество и для других; ибо древние сказания последующим архиереям служили в пользу и, как бы твердыни, ограду веры делали недоступною. Но коварство его оказалось подобным паутине паука. Прибыв в Кесарию, префект послал за Василием Великим и, приняв его с честию, стал говорить с ним ласково, убеждал его уступить обстоятельствам времени и не противостоять столь многим церквам, ради некоторых догматических тонкостей. При этом он обещал Василию и дружбу царя, за которою последует для него много благодеяний. Но этот божественный муж сказал, что такие речи приличны детям; ибо только дети и подобные им люди обольщаются вещами сего рода; а напитанные святым учением не согласятся уступить из божественных догматов ни одной буквы и, если бы понадобилось, потерпят за них все виды смерти. Что же касается до дружбы царя, то я высоко ценю ее в соединении с благочестием, а без благочестия считаю гибелью. От этих слов префект пришел в ярость и сказал ему, что он безумствует; но божественный Василий отвечал: желаю всегда иметь такое безумие. Потом ему приказано было выйти и, обдумавшись, завтра объявить свое намерение. К этим словам присоединена и угроза. Но тот всехвальный муж, говорят, сказал: я и завтра останусь тем же, да и ты не изменяй своего намерения и исполни угрозы. После такого разговора, префект, встретив на дороге царя, передал ему слова Василия, рассказал о доблести этого мужа и объявил о мужестве и бесстрашии души его. В то время царь смолчал и въехал в город, но когда увидел, что Бог ниспослал на дом его различные несчастия,- потому что и сын его заболел и находился при дверях гроба, и жена подверглась различным недугам,- тогда понял причину сих бедствий, и того божественного человека, которому угрожал казнию, стал просить о посещении своего дома. Исполнителями этого царского повеления были военачальника. Пришедши в царские чертоги и видя, что сын царя находится при смерти, Василий Великий обещал возвратить его к жизни, если он сподобится всесвятого крещения от православных, и сказавши это, удалился. Но царь, подобно безумному Ироду, вспомнив свои клятвы, приказал крестить дитя находившимся при нем сообщникам Ариан, и сын его тот час после того скончался. Раскаявшись и сообразив, что сохранение клятвы в этом случае вредно, он вошел в божественный храм, слушал поучение Василия Великого и принес к алтарю обычные дары. Потом Василий, позвав его за священную завесу, где стоял сам, много говорил ему о божественных догматах, и царь слушал слова его. При этом присутствовал некто по имени Димосфен, царский стольник, и укорил вселенского учителя, будто он допустил барбаризм. Тут божественный Василий, улыбнувшись, сказал: видно и Димосфен не грамотен. Когда же тот, рассердился и начал угрожать ему; тогда великий Василий сказал: твое дело заботиться о приправах к похлебкам, а не слушать рассуждения о божественных догматах; потому что твои уши заграждены для этого. Таков-то был ответ ему. Между тем царь был так восхищен этим мужем, что бедным, которые находились под его попечением, были расслаблены всем телом и требовали особенной заботливости, подарил прекрасные принадлежавшие ему в Кесарии земли. Таким-то образом Василий Великий избежал первого нападения со стороны Валента. Во второй свой приезд в Кесарию, царь, забыв прежнее,- потому что льстецы овладели его умом,- стал снова убеждать Василия перейти к противникам и, не могши убедить его, приказал написать указ о его ссылке: но когда хотел он скрепить это определение подписом своей руки, то не мог начертать ни одной буквы; потому что трость сломилась. То же произошло с другою, и третьею; а он все таки хотел утвердить нечестивый свой указ, пока наконец не начала трястись и дрожать его рука. Тут ужас объял его душу, и он обеими руками разорвал бумагу. Промыслитель всяческих показал этим, что и другие страдали только по Его попущению и что Василия он поставил выше устрояемых ему козней, желая в окружавших его опасностях явить свою силу, и с другой стороны прославить мужество людей доблестных. Таким образом Валент, возобновив нападение, еще раз обманулся в своей надежде.

Глава 20. О смерти святого Афанасия и о рукоположении Петра.

Когда победоносный Афанасий после многих битв и стольких же венцов, освободился от трудов и преставился в другую жизнь, где нет скорбей,- настоятельство в Александрии получил отличный муж Петр. Сначала избрала его та блаженная глава,- и с ее выбором согласились все,- как лица духовного сословия, так и высшие чины; народ же при этом выразил свое удовольствие радостными восклицаниями. Петр принимал участие во всех трудах Афанасия, оставался при нем, был ли тот дома, или в чужой стране, и вместе с ним терпел различные опасности. Потому-то и соседние архиереи, и те, которые проводили жизнь в местах подвижничества, оставив их, сошлись в Александрию и требовали, чтобы Петр наследовал престол Афанасия.

Ссылки по теме
Форумы