Опарина Т. А. Мануил Филаденский в Нижегородском Печерском монастыре

Журнал "Вестник церковной истории"

Опарина Т. А. Мануил Филаденский в Нижегородском Печерском монастыре: (К вопросу о социальном статусе иммигрантов в России)

Судьба Мануила (Эммануила) Филаденского (Филатденского, Филатдельского, Филодельского)[1] представляет собой уникальный пример изменения социального статуса иммигранта в России. Мануил пересек русскую границу 6 марта 1623 г. в свите игумена афонского Ватопедского монастыря Никодима[2], приехавшего за милостыней. Мануил, наиболее вероятно, присоединился к святогорцам в Речи Посполитой. Власти приграничного Путивля причислили его к сопровождающим игумена лицам: в первой отписке воевод в Москву о приезде греков упоминается лишь Никодим и его «люди»[3].

Через 3 месяца ожидания в Путивле Мануил решил проявить себя и сообщил русским приставам о своем желании остаться в России. Очевидно, устная просьба подкреплялась челобитной. Как следует из отписки воевод, 2 мая 1623 г. Мануил подал прошение царю — «лист греческим письмом» и челобитную на русском языке того же содержания (по-видимому, подготовленную при чьей-то помощи, поскольку Мануил не знал русского языка). Русская челобитная и «лист греческого письма» были отправлены в Москву (документы не сохранились). Реакция на просьбу о принятии русского подданства — «выезде на государево имя» — не заставила себя ждать. 17 мая 1623 г. в сопровождении пристава Кирилла Бунякина Мануил отправился из Путивля в Москву. Чуть позже было получено разрешение о проезде в русскую столицу Никодима и сопровождающего его служки. Более Никодим не оказывал влияния на судьбу Мануила. В отписке путивльских воевод (первом из сохранившихся документов о пребывании Мануила в России — см. приложение, документ № 1) зафиксирован социальный статус иммигранта — «клирик церковный», в других документах того времени его называют «крылошанином церковным».

Прибыв в Москву, Мануил был допрошен в Посольском приказе. В расспросных речах грек назван «клириком», сыном протопопа Матвея из Филадельфийской митрополии, получил фамильное прозвище Протопопов. По всей видимости, Мануил был уроженцем Филадельфии Лидийской (современный Алашехир, Турция), в конце XVI в. митрополичья кафедра переместилась из Филадельфии в Венецию[4]. Приняв решение о переселении в Россию, Мануил направился в Константинополь, затем в Валахию («Мутьянскую землю»), Молдавию и в Речь Посполиту («Литовскую землю»). В Речи Посполитой Мануил был задержан и 6 месяцев провел в тюрьме, вероятнее всего, по обвинению в шпионаже в пользу Османской империи[5]. В расспросных речах Мануила упоминается еще один грек, в это же время арестованный в Польско-Литовском государстве,— не названный по имени Силистрийский митрополит[6] (речь идет о Силистрийском митрополите Иоакиме). Обвиненный в шпионаже, иерарх был заключен в крепости Мальборк, где находился 4 месяца, затем нашел приют у Киевского митрополита Иова (Борецкого) в Киеве. Из расспросных речей следовало, что пути Мануила и Силистрийского митрополита пересекались и в Мальборке, и в Киеве. Известно, что Иоаким направился из Киева в Россию, прибыв в Путивль ранее Мануила — 22 ноября 1622 г. Мануил после освобождения также был принят митрополитом Иовом (Борецким), жил некоторое время в Киеве, затем устремился к границам России.

Мануил не сообщил в Посольском приказе никакой политической информации. Не имея рекомендательных грамот или удостоверяющих личность документов, тем не менее он был принят в России. В соответствии со своим социальным положением «клирика» и сына протопопа грек получил вознаграждение за принятие русского подданства — «жалованье за выход», состоявшее из тафты, сукна и 10 рублей, ему был определен скромный поденный корм.

По-видимому, вскоре после получения подданства Мануил подал уникальную в своем роде челобитную (не сохранилась) — о предоставлении ему возможности овладеть русской речью и письменностью (другие примеры такого рода челобитных от иностранцев неизвестны). Несмотря на постоянное присутствие в России иноземцев, системы их обучения русскому языку не существовало (усвоение русскими детьми грамоты проходило при приходских храмах или при монастырях). Власти откликнулись на просьбу иммигранта, и чиновники Посольского приказа определили Мануила в нижегородский Печерский монастырь. Спустя почти 10 лет, в 1632 г., живя в Москве и работая в Посольском приказе, состав служащих в котором изменился, Мануил в челобитной царю и Патриарху раскрыл подоплеку этого непонятного на первый взгляд события (РГАДА, ф. 52, оп. 1. 1631, № 9, л. 45–50, см. документ № 9). По всей видимости, грек был обманут корыстными чиновниками Посольского приказа: добиваясь и не получив от Мануила взятки при оформлении его подданства, они обокрали его, забрав себе часть царского жалованья, затем уговорили написать челобитную с просьбой об обучении языку, посулив царские милости и большое жалованье, и устроили его отъезд из Москвы в нижегородский Печерский монастырь, чтобы скрыть следы своего преступления.

Выбор монастыря был, по-видимому, не случаен. Во главе нижегородской Печерской обители стоял известный своей жестокостью архимандрит Макарий, из-под власти которого грек вряд ли мог ускользнуть. (В 1632 г. Мануил в челобитной царю и Патриарху писал: «А из манастыря к Москве приехать от своеи бедности вам, великим государем, побить челом тот архимарит меня не отпустил и писать челобитен да посылать из монастыря к вам, великим государем, о своеи нуже мне он же не велел».) Мануил не только не получил в Нижнем Новгороде обещанного ему щедрого содержания и комфортабельных условий жизни, но в течение всех 6 лет пребывания в Печерском монастыре терпел гонения от настоятеля, побои и голод. В челобитной 1632 г. грек вспоминал: «И тот архимарит Макареи велел меня бить и увечить, и всякою позорною бранью бранил, и смирял без вины, и в железа меня сажал беспрестанно, и морил меня голодною смертию напрасно, и всякои работы работать меня заставлял… И я, холоп ваш, будуче в том монастыре шесть лет, в чепи и в железах во слезах живот свои мучил, терпел всякую великую нужу муками от архимарита Макария, от наруганья и от посмеху гоненье мне от них великое было беспрестанно, и от побою бороду мою и волосы на голове выдрал до крови, головою бил до мозгу, и от обиды и от налоги всегда я, холоп ваш, в том монастыре кровью обливался, от ноготы, и з босоты, и голоду, и со всякие нужи в позоре вконец погиб. А такие, государи, беды и позору над собою в поганых странах не видал от нечестивых пущи Литовскои земли»[7]. От жестокости настоятеля страдал не только Мануил, но и братия обители, крестьяне, слуги, по их челобитной Макарий был смещен и сослан в Кириллов Белозерский монастырь[8].

После удаления Макария Мануил в 1629 г. составил челобитную (см. приложение, документ № 3), в которой сообщил, что овладел русским языком, и просил разрешить ему вернуться в столицу. Просьба была удовлетворена, в том же году грека доставили в Москву. Мануил был зачислен в Посольский приказ в качестве переводчика греческого языка[9]. В отличие от Книгопечатного приказа в штате дипломатического ведомства не состояли представители духовенства, вхождение Мануила в число служащих Посольского приказа свидетельствует о признании его светским человеком. Действительно, с этого времени он более клириком не назывался, но в документах приказа продолжал именоваться сыном протопопа Мануилом Протопоповым. В соответствии с рангом ему было назначено жалованье: поденный корм — 8 денег на день, денежный оклад – 8 рублей[10]. Жалованье включало поместный оклад – 150 четей, что подтверждает мирской статус Мануила: поместный оклад не мог быть назначен духовному лицу.

Греческому иммигранту, не имевшему покровителей и твердых свидетельств о себе, обманутому чиновниками Посольского приказа и подвергшемуся заточению в монастыре, необходимо было упрочить свое место в русском обществе, кроме того, Мануил несомненно хотел получить материальную компенсацию и решил поправить свое положение при помощи поручителя, который подтвердил бы его высокое происхождение, дававшее право на значительное жалованье. При этом, по-видимому, со стороны Мануила был допущен обман (см. ниже). Продвижение иностранца в русском обществе не могло происходить без покровителей. Мануил это понимал, но в Посольском приказе он обрел лишь недоброжелателей (см. ниже). В греческом сообществе, жившем в Москве, он также первоначально не нашел поддержки. Наиболее авторитетные члены сообщества традиционно выступали в роли «знатцев»: они подтверждали или опровергали сообщаемую иммигрантом в Посольском приказе информацию о себе. В 1623–1630 гг. никто из греков не поддержал Мануила. Позже он описал ситуацию: «А родителеи, государи, у меня на Москве и знакомых людеи в те поры никого не было, кому б за меня постояти»[11]. При зачислении в Посолький приказ он не ссылался на чье-либо покровительство.

Патриарх Филарет активизировал контакты с Церквами христианского Востока и способствовал увеличению числа выездов в Россию представителей греческого духовенства, имевшего в России авторитет учителей веры. Русские духовные власти поддерживали переселение греков, вследствие чего в 1-й трети XVII в. в России находились многочисленные выходцы с христианского Востока. Приезжие греческие клирики пользовались уважением при дворе Филарета и оказывали влияние на предстоятеля. В 1620-х гг. признанным главой греческого землячества Москвы являлся игумен Новоспасского монастыря Иоанникий, приехавший в 1619 г. в свите Иерусалимского Патриарха Феофана и скончавшийся в Новоспасском монастыре в 1630 г.[12] Иоаникий активно помогал соотечественникам, известны примеры освобождения греков из холопства по его прошениям[13]. Однако к судьбе Мануила он внимания не проявил[14]. В 1628 г. в Россию переселился ватопедский игумен Никодим, неоднократно бывавший в России и в 1628 г. изъявивший желание здесь остаться, после чего был поставлен игуменом Николо-Угрешского монастыря, которому покровительствовала правящая династия. В 1623 г. в свите Никодима Мануил пересек русскую границу и в Путивле 3 месяца ожидал решения русских властей. Несмотря на это, Никодим не давал показаний о Мануиле ни в 1623, ни в 1629 гг. В этот период о Мануиле молчали и другие авторитетные греки-иммигранты. В 1628 г. остался «на государево имя» Верейский митрополит Аверкий[15]. В 1630 г. вступили в русское подданство «Турские земли Царегородские области города Имбра Архангельского Михайловского монастыря» митрополит Имвроса (Имброса) Афанасий[16], Синадский митрополит Мелетеи[17], «Македонские земли города Зихнова Архангельского монастыря» митрополит Зихны Неофит[18], а также Севастийский митрополит Иосиф[19].

Время возвращения Мануила в Москву из нижегородского Печерского монастыря совпало с активизацией миграционных потоков. В преддверии Смоленской войны (1632–1634 гг.), в подготовке которой деятельное участие проявил турецкий посол грек Фома Кантакузин[20], иммиграция греческого духовенства в Россию резко усилилась. В 1630 г. вместе с посольством Ф. Яковлева и П. Евдокимова, вернувшихся из Константинополя в сопровождении Фомы Кантакузина в Россию приехали многочисленные греки — просители милостыни и иммигранты. Среди них был клирик, сыгравший решающую роль в укреплении положения Мануила в России,— архимандрит Никифор из афонского скита Св. Анны (документов о его приезде в Россию не сохранилось). В своем более позднем прошении Никифор сообщил, что провел в скиту Св. Анны более 30 лет (т. е. примерно с 1604 г.), после чего Патриарх (Кирилл Лукарис?) вызвал его из пустыни для поставления архимандритом Спасо-Каритского монастыря. В период пребывания в Константинополе русского посольства Ф. Яковлева и П. Евдокимова архимандрит Никифор получил благословение Патриарха Кирилла Лукариса на поездку в русскую столицу: «Помолиться мощам Московских чудотворцев, и испросить милостыню, и получить благословение Патриарха Филарета Никитича»[21]. Имея рекомендательную грамоту Кирилла Лукариса[22], Никифор в числе прочих греков был с почетом принят в Москве. Большая группа духовных и светских лиц, прибывшая с посольствами Яковлева–Евдокимова и Фомы Кантакузина 27 мая 1630 г. была принята Михаилом Федоровичем, на следующий день состоялся прием у Патриарха Филарета. Греки получила дары и от царя[23] и от главы Русской Церкви[24]. Архимандрит Никифор царского жалованья получил «10 аршин камки адамашки лазоревои мелкотравнои по 24 алтына аршин, 40 соболеи 20 рублев»[25], от Патриарха – «образ Вознесения Господня оклад серебрян золочен басмян[26]… и 12 рублев»[27].

Получив милостыню и отправив ее в Спасо-Каритский монастырь, Никифор остался в Москве[28] и был определен в Спасо-Андроников монастырь, где жил до своего отъезда из России в 1634 г. Несмотря на затворничество, архимандрит Никифор пользовался авторитетом как в московской греческой общине, так и при дворе Патриарха Филарета. Свое влияние Никифор использовал для продвижения близких ему людей. В 1630 г. в Москве обосновался купец Терентий Трендафил, которого архимандрит Никифор назвал своим племянником. Купец прибыл вместе с другими торговцами-греками — Кириллом Николаевым, Иваном Юрьевым, Яковом Дмитриевым, Михаилом Семеновым, Константином Ивановым — с посольствами Яковлева–Евдокимова и Фомы Кантакузина[29]. Приехав «с торгом», купцы вскоре объявили о желании принять русское подданство. В Посольском приказе все они давали о себе показания. Терентий Трендафил «сказался, что он уроженец з Белого моря города Палеипатра[30]. Родители-де его бывали служилые люди. А он-де, Терентеи, был в торговых людех. И приехал к Москве с турским послом вместе с торгом»[31]. Согласно принятому порядку принятия подданства, купцов пригласили на аудиенции к царю и Патриарху, где они получили награждение и поместно-денежный оклад. Терентий Трендафил получил от царя «камки адамашки, тафты, сукна аглинского, 40 куниц по 12 рублев», удостоился «образа окладного, сукна аглинского, дорогам, 6 рублев денег» от Патриарха. Архимандрит Никифор не пожалел усилий для устройства своего родственника в Москве, в 1630 г. он обратился к властям с просьбой о выделении Трендафилу дома в столице[32]. Обычно подобные пожалования предоставлялись лишь знатным иммигрантам, но в данном случае власти пошли навстречу Никифору и наделили Трендафила недвижимостью. Оказывали помощь родственникам-мирянам и другие клирики: Севастийский митрополит Иосиф заступился за своего племянника Дмитрия Федорова Солунского[33].

Живя в Андрониковом монастыре, Никифор сблизился с Мануилом, который был приставлен к нему в качестве переводчика и помощника (это обстоятельство свидетельствует о высоком авторитете, которым пользовался Никифор в Москве, потому что другие случаи присутствия личных переводчиков при греческих духовных лицах в эти годы не зафиксированы). Возможно, сближение произошло вследствие того, что Мануил оказался в курсе делопроизводства о приезде Никифора в России, вероятно, участвовал в составлении документов[34]. В своих челобитных Никифор писал о службе Мануила при нем: «И по вашему государьскому указу тот холоп ваш государев Маноило Филаденскии приезжает ко мне, богомольцу вашему, всегда призирает и служит правдою»[35]; «И по вашему государьскому указу тот князь Мануила Филаденскои всегда приезжает ко мне, богомолцу вашему, назирает меня и по вашеи государскои великои милости про всякую нужу мою проведывает»[36]; «И он приезжает ко мне, богомолцу вашему, не имеючи лошеди, а коли, государи, ему наняти нечем, и он, послушания творя, служа вам, великим государем, ко мне пеш приходит до Ондроньева монастыря и назад до Москвы, почасту ходит в дождь, и в снег, и в грязь, и во всякую слоту»[37]. По-видимому, служба Мануила при Никифоре не ограничивалась переводом (Никифор немного владел русским языком, мог написать небольшую фразу[38]). Возможно, переводчик, работавший в Посольском приказе, являлся также информатором Никифора и посредником в установлении контактов с приезжающими греками.

Ответная помощь Никифора, столь необходимая Мануилу, последовала незамедлительно. Оказалось, что Никифор знал семью Мануила в Османской империи и свидетельствовал перед русскими властями о том, что отец переводчика был князем. Уже в 1631 г. затворник подготовил первое обращение к властям в пользу Мануила[39] (см. приложение, документ № 5). Никифор просил увеличить жалованье Мануилу ради его княжеского происхождения: «И отца ево я, богомолец ваш, знал, князя Матвея Филаденсково, во своеи Греческои земли. И тот князь Матвеи был человек праведныи и милостивыи и жил в православнои крестьянскои вере. И сын ево, тот Маноило Филаденский, будучи во своеи Греческои земли для веры ради православные от безбожных многие беды и убытки терпел великие»[40]. Греческий оригинал челобитной неизвестен, документ сохранился на русском языке. Наиболее вероятно, что прошение изначально было создано по-русски, возможно, при участии Мануила. Очевидно, подготовленный вариант Мануил передал для копирования подьячим: документ написан профессиональным делопроизводственным почерком, не совпадающим ни с автографами Никифора (известны его подписи), ни с автографами Мануила (известны черновики его челобитных)[41]. Никифор подписал челобитную по-гречески. Переводчику повысили жалованье на 2 рубля, поденный корм на 4 деньги[42]. В приказ Большого прихода было направлено соответствующее распоряжение о начислении повышенного оклада[43]. Однако княжеский титул за Мануилом не был утвержден.

В 1632 г. Никифор повторил прошение[44] (см. приложение, документ № 7), которое было вручено предстоятелю в Крестовой палате. По содержанию 2-я челобитная близка к первой, во 2-м прошении акцент поставлен на княжеском происхождении Мануила и на необходимости существенно увеличить содержание для переводчика — «против его братьи, кому он отчеством в версту». Никифор вновь уверял, что знал семью Мануила, на этот раз описал подробности пребывания у него дома, указав, что при встрече причастил всю семью: «И я, богомолец ваш, отца ево княз Матвея Филаденскаго во своеи земли знал, что он был в наших странах передо всеми князьми почтен, потому роду добраго. А муж был праведен, и христолюбив, и страннолюбец, и жил он своим княженством. Егда Господь изволил мне, богомольцу вашему, ехати с товарыщи своими во Иеросалим, помолитися, у Гроба Господня приложитца, и едучи, государи, дорогою заехали к тому князь Мануилу отцу, князю Матвею, в город Филадельфис. А где жил он, тот князь Матвеи, муж праведныи, меня, богомолца вашего, с товарыщи имал к себе в дом, якоже он был страннолюбец, и нам всем покоил, и питал, и честь нам великую воздал. И у меня, богомолца вашего, тот же князь Матвеи с княгинею своею и со всеми своими княжнами и тот сын ево, князь Мануило, в духовне исповедался и пановлялися, и воздана нам честь и милостыня великую для нашеи нужи, почесть на дорогу сотворив, отпустил нас»[45]. 2-я челобитная Никифора также написана по-русски и также профессиональным почерком, отличным от почерка 1-й челобитной, заверена греческим автографом Никифора. За прошением вновь последовала положительная реакция властей. Сейчас повышение жалованья оказалось более внушительным. Княжеский титул Мануила и на этот раз не был утвержден, однако сумма на его содержание выделялась значительная. По повторному ходатайству Никифора переводчику прибавили к окладу 15 рублей 2 алтына, его годовой оклад теперь должен был составлять 25 рублей[46].

Имея поддержку в лице влиятельного архимандрита Никифора и дождавшись смены главы Посольского приказа (о чем ниже), Мануил решил в челобитной царю и патриарху подробно изложить свою биографию, в том числе печальные обстоятельства первых лет своей жизни в России, с целью объяснить вдруг появившиеся у него в 1630-х гг. претензии на княжеский титул (см. приложение, документ № 9). По-видимому, правдивые сообщения в челобитной перемешаны с вымыслом, связанным в первую очередь происхождения Мануила и его семьи. По его словам, он родился в княжеской семье и рано потерял родителей, после смерти которых над ним нависла угроза насильственного обращения в ислам[47]. Опасность отступления от веры вынудила его покинуть родную Филадельфию и бежать в Константинополь, где он получил «лист» Константинопольского Патриарха Тимофея, с которым отправился в Россию[48]. Тимофей занимал Константинопольскую кафедру до 1620 г., следовательно, Мануил отправился в путь не позднее этой даты. Путь Мануила пролегал через Валахию, Молдавию, Речь Посполиту.Обнаруженные у Мануила греческие грамоты стали поводом к его задержанию во Львове. Затем он был доставлен в Варшаву, где у него забрали рекомендательное письмо Патриарха Тимофея как доказательство его вины. Как и в 1623 г., в 1632 г. Мануил писал о 6-месячном тюремном заключении, но сейчас речь шла о «земляной тюрьме» в Варшаве, пребывание в Мальборке не упоминалось.Освобождение Мануилу принесла тяжелая болезнь. Уже умиравшего, Маунила выпустили из тюрьмы, и он смог добраться до Киева, где получил поддержку Киевского митрополита Иова (Борецкого). В украинской столице Мануил обрел духовного отца — не названного по имени киевского протопопа. Киевские священнослужители содержали и одаривали странника, втом числе одеждой, которую в Путивле восприняли как монашескую. В прошении 1632 г. Мануил обошел молчанием встречу в Речи Посполитой с Силистрийским митрополитом Иоакимом, а затем с ватопедским архимандритом Никодимом. Очевидно, Никодим, находившийся в 1632 г. в России и никогда не свидетельствовавший в пользу Мануила, мог опровергнуть слова последнего.

Не упомянув о Никодиме, Мануил тем не менее остановился на своем пребывании в Путивле. Он писал, что в приграничном городе отсутствовал переводчик с греческого, при этом остается загадкой, каким образом Мануил объявил о желании принять русское подданство. По версии Мануила, самонаименование «кириц» в Путивле было услышано как «клирик», чем и объясняется его статус в первых документах. Интересно, что в 1632 г. Мануил не вспомнил о своих челобитных 1623 г. (на греческом и на русском языках). В Москве трудности продолжились. В 1632 г. оказалось, что в 1623 г. расспроса в Посольском приказе не было. По версии Мануила, он заболел в дороге и в тяжелом состоянии был привезен на подворье Посольского приказа. На подворье «клирика» навещал толмач Христофор, назначенный приставом. Речь идет о греческом толмаче Христофоре Иванове, вошедшим в штат Посольского приказа в 1622 г. и исполнявшем поручения пристава при греческих миссиях[49]. Мануил обвинял Христофора (очевидно, валаха) в плохом владении греческим языком и в знании лишь волошского языка, поэтому, по версии Мануила, к прежним ошибкам в определении его статуса в Москве добавились новые. Мануил остался «клириком», в изложении Христофора рассказ о киевском протопопе и его дарах превратился в сведения об отце Мануила — протопопе Филадельфийской митрополии, и Мануил был записан как Протопопов. По словам Мануила, «расспросы» были составлены толмачом в Посольском приказе в его отсутствие и не соответствовали действительности.

Далее в челобитной следует рассказ о том, как Мануил был обманут подьячим Посольского приказа Алексеем Шаховым[50] и переводчиком Христофором Ивановым. Чиновник вместе с Христофором Ивановым вымогал у иммигранта взятки: «[Пристав] роспрашивал меня про животы: сколько у меня животов, по наученью Посольского приказа подьячево Олексея Юрьева сына Шахова, есть ли-де у тебя красные золотые или какая хитрая вещь, ты-де подари подьячево в Посольском приказе Олексея Шахова». Не получив привозных диковинок, служащие Посольского приказа стали претендовать на часть выходного жалованья Мануила. Вновь встретив отказ, они украли у грека часть денег: «И по вашему государеву указу велено мне давать вашего государского жалованья выходного 10 рублев денег, да тафта, да сукно. Тот толмач Кристофор принес мне вашего государского жалованья выходного толко 4 рубли денег, да тафту, да сукно. А шесть рублев денег они с подъячим у себя утаили; тафту и сукно принес плохое»; «А се, государи, они ж у меня украли вашего государского жалованья шесть рублев денег».

Мануил объяснял присвоение ему при въезде в Россию статуса «клирика» и «протопопова сына» местью Шахова за неуступчивость. В изложении Мануила именно приставы (переводчики) и подьячие Посольского приказа определяли социальный статус иммигрантов при получении русского подданства, если у приезжих отсутствовали рекомендательные грамоты. По словам Мануила, от действий подьячих зависело положение иммигрантов в русском обществе, в частности, выделяемое властями жалованье: «А тому подьячему приказано роспрашивать и корм давати и государево жалованье выходное». Высказывания Мануила являются уникальными, других свидетельств о несогласии приезжих со своим социальным статусом в России нет.

Происками сотрудников Посольского приказа Мануил объяснял также факт появления челобитной об обучении русскому языку. Пристав и подьячий предложили Мануилу обратиться к властям с просьбой о направлении на обучение, расписав преимущества положения иностранцев, владеющих как своим, так и русским языком: «А сказывал мне тот толмач: то-де тобе жалует государь так, а как-де будешь учитьца грамоте русскои и языка руского, и тебе-де жалованья выходного болшое будет, потому хто-де умеет по-гречески грамоте и по-руски писать, того-де государь царь и великий государь Святейшии Патриарх любят гораздо, и жалуют, и честь ему великую дают». По-видимому, действия Шахова и Христофора Иванова были вызваны желанием выпроводить Мануила из Москвы и лишить его возможности пожаловаться на то, что они забрали себе часть жалованья Мануила.

Мануил составил челобитную, в которой просил направить его «для грамоты русские ученья, где, государи, укажите здесь на Москве, чтоб мне русского языку натравитца и честь бы мне была по моему отчеству». Однако, по словам Мануила, главе Посольского приказа Ивану Грамотину Шахов и Христофор Иванов отправили «ложную» челобитную и посоветовали Грамотину удалить Мануила из Москвы: «Для того они надо мною умыслили, чтоб я, холоп ваш, вам, государем, на них не бил челом на Москве живучи, что они отчество мое прописали, наругаючися мне. И они бояся того, что их воровство при вас, государеи, надо мною розные за то они воруючи надо мною для своеи воровскои безделнои корысти, сослали меня далеко в монастырь, чтоб я, на Москве будучи, от меня вам, государи, про их воровство явно не было, за то меня оболгали вам, государем». при этом чиновники вновь обманули иммигранта, пообещав ему безбедную жизнь в монастыре и многие подарки: «А они, государи, учали меня с Москвы ссылать, и тот толмач Кристофор пришол ко мне с приставом и учал мне говорить: государь царь и государь Святейшии Патриарх велели тобе говорить свое государское жалованное слово: как-де приедешь в монастырь, и тебе-де тотчас дадут из монастырские казны 200 рублев денег по государеве грамоте, соболи, и куницы, и чары серебрянные и золотои, отлас, и бархат, и камки, и тафту, и сукно, и дороги, и конь со всею конскою збруею; честь-де тобе в монастыре великая будет, и пити и ясти всякого покоя будет доволно. А как-де выучисся грамоте рускои в монастыре и языку рускому навыкнешь, тотчас-де тобя возьмут из монастыря к Москве. А на Москве тобя государь царь и государь Святейшии Патриарх пожалуют, честь великую воздадут, будеш почтен гораздо. И я, холоп ваш, не чая от них кравды (так в тексте.– Т. О.) вашему государскому жалованью, воззрился».

Ко времени, когда Мануилу удалось вернуться в Москву (1629 г.), во главе Посольского приказа стоял Е. Г. Телепнев (1626–1630 гг.). Очевидно, он способствовал возвращению грека и зачислению его в штат дипломатического ведомства. В 1630 г. судьей Посольского приказа был назначен думный дьяк Ф. Ф. Лихачёв (1630–1631 гг.). Мануил, по его словам, не нашел поддержки у нового главы ведомства: «И приказали вы, государи, бывшему диаку Федору Лихачову про мое отчество выписать и доложить себя, государем. И тот, государи, дияк Федор Лихачев волочил меня долго». При зачислении в Посольский приказ Мануил не встретил в ведомстве своих главных обидчиков. Алексей Шахов попал в опалу вместе с Иваном Грамотиным и в 1627 г. был направлен в Уржум. Иван Христофоров погиб в посольстве Ивана Бегичева в 1624 г. Однако место Алексея Шахова занял подьячий Третьяк Никитин[51], ставший непосредственным начальником Мануила. По мнению грека, Никитин «по наученью подьячего Алексея Шахова» стал вредить Мануилу: «Cидит на ево Олексеево место Шахова, надо мною, холопом вашим… И нынеча, государи, узнал я в тех подьячих неправду и проведал, что, государи, видечи в Посольском приказе подьячево Третьяка Микитина, тот подьячеи Третьяк по наученью подьячего Алексея Шахова делает такую неправду». «Неправда» заключалась в том, что решения царя и патриарха о повышении Мануилу жалованья не выполнялись из-за происков служащих Посольского приказа: в документации, отправленной из Посольского приказа в приказ Большого прихода, под именем Мануила числилась прежняя скромная сумма жалованья, надбавки не вводились.

Пожаловаться на злоупотребления чиновников Посольского приказа – подьячих, толмача и даже судьи – Мануил решился после смещения в 1631 г. Ф. Ф. Лихачёва. Новый глава Посольского приказа И. К. Грязев организовал разбирательство по делу о начислении жалованья Мануилу. Одновременно грек писал одну челобитную за другой (см. приложение, документ № 11, вероятно, существовали и иные прошения), привлекал свидетельства в свою пользу архимандрита Никифора. Настойчивость Мануила имела успех, к 1634 г. его годовой оклад составлял назначенные еще в 1632 г. 25 рублей[52].

Оклад Мануилу выплатили, но княжеский титул не утвердили. Для признания титула были необходимы самые авторитетные свидетельства, и Мануил решил съездить на родину, чтобы их раздобыть. И вновь на помощь ему пришел Никифор. Собираясь вернуться в Османскую империю вместе с направлявшимися в Константинополь русским посольством И. Г. Коробьина и С. Матвеева и турецким посольством Муслы-аги, Никифор предложил русским властям включить Мануила в состав посольства. Согласие было получено, и Мануилу выдали вознаграждение за будущую службу[53]. В отдельной челобитной Никифор просил назначить переводчику в пути достаточное содержание. 2 челобитные Никифора, связанные с Мануилом (о включении в состав посольства и назначении поденного питья), написаны одним почерком (не являющимся автографом Мануила). Обращение Никифора к властям о «милостыне» для пустыни Св. Анны написано другим профессиональным почерком. Все прошения завизированы греческим автографом Никифора. Челобитные были приняты властями. Архимандриту Никифору были даны для его обители соболя на сумму 50 рублей, деньги на кормовое питье в дороге. Деньги в приказе Новой чети забрал Мануил Филаденский, расписавшейся за их получение.

К названным дипломатическим миссиям присоединились многие греческие иерархи. Война с Речью Посполитой, которую так ждали деятели христианского Востока, была проиграна Россией. Умер покровительствовавший грекам Патриарх Филарет. Многие греки, приехавшие в Россию в 1630 г., решили вернуться на родину. В 1634 г. в обратную дорогу на Афон попросились Севастийский митрополит Иосиф[54] и архимандрит Никифор, в 1635 г.— первый спутник Мануила ватопедский архимандрит Никодим[55]. Причину отъезда сформулировал Севастийский митрополит: «Как, государь, отца твоего, государева, блаженныя памяти великаго государя Святейшаго Патриарха Филарета Никитича Московского и всея Русии, милостиваго отца, пастыря и заступника нашего, волею Божею не стало, и я, нищей твой богомолец, осиротел, яко овца заблудшая стал. А в твоей государевой благочестивой державе твоих государевых богомольцев немало и без меня последняго»[56]. Архимандрит Никифор ссылался на необходимость получения благословения на пребывание в России от братии своей пустыни Св. Анны, что он неосмотрительно забыл сделать 4 года назад. Все клирики получили согласие правительства и были отпущены в Османскую империю. К русскому и турецкому посольствам также присоединились участники переговоров о Смоленской войне, в частности венгерский посол француз Жак Руссель[57].

Первая значительная дипломатическая служба Мануила Филаденского оказалась непростой. Посольство столкнулось с многочисленными сложностями, путешествие растянулось на несколько лет. В поездке Мануила ждала встреча с авторитетными деятелями христианского Востока, получение рекомендательных документов и по возвращении в Россию утверждение княжеского достоинства.

 

 

ПРИМЕЧАНИЯ

 


[1] См. о Мануиле: Белоусов М. Р. Боярские списки 1645–1667 гг. как исторический источник. Т. 1. Казань, 2008. С. 309.

[2] РГАДА, ф. 52, оп. 1, 1623 г., д. 1, 4; оп. 1, 1628 г., д. 10; оп. 1, 1635 г., д. 5. Как позднее рассказывал Никодим в Посольском приказе, он принял постиг в Ватопедской обители около 1580 г., около 1614 г. ее возглавил. Об архимандрите Никодиме см.: Каптерев Н. Ф. Характер отношений России к православному Востоку в XVI–XVII ст. Сергиев Посад, 1914. С. 159.

[3] РГАДА, ф. 52, оп. 1, 1632 г., д. 4, л. 1.

[4] В рассматриваемый период Филадельфия Аравийская (современный Амман, столица Иордании) находилась в запустении. Приношу глубокую благодарность за помощь и консультации В. Г. Ченцовой и К. А. Панченко.

[5] Преследование польскими властями выходцев с христианского Востока было вызвано восстановлением Киевской православной митрополии Иерусалимским Патриархом Феофаном в 1620–1621 гг. (на что указывал и сам Мануил — РГАДА, ф. 52, оп. 1, 1632 г., д. 5, л. 39). В польских документах Феофан назывался «турецким шпионом», это же обвинение выдвигалось против других греков, перемещавшихся по территории Речи Посполитой.

[6] Там же, оп. 1, 1623 г., д. 1

[7] Там же, 1632 г., д. 5, л. 48.

[8] Об этом рассказано в челобитной Мануила — Там же.

[9] Куненков Б. А. Посольский приказ в 1613–1645 гг.: Структура, служащие, делопроизводство. Дис. … канд. ист. наук. Брянск, 2007. С. 486.

[10] Там же.

[11] Там же, л. 47.

[12] Ранее Иоанникий проявил себя в качестве информатора русских дипломатов в Константинополе, поставлял сведения посольству Петра Мансурова и ссужал ему деньги: «Мая 20 1620 г… еросалимскому келерю старцу Оникею… за службу, что, будучи в Царегороде, вестеи всяких проведывал» (РГАДА, ф. 396, оп. 2, кн. 205, л. 379). См.: Белоброва О. А. Иоаникий Грек // Словарь книжников и книжности Древней Руси, XVII в. Ч. 2. СПб., 1993. С. 76–78; Фонкич Б. Л. Иоанникий Грек: (К истории греческой колонии в Москве в первой трети ХVII в.) // Очерки феодальной России. Вып. 10. М.; СПб., 2006. С. 85–110.

[13] Фонкич Б. Л. Кипрский священник в Ярославле и Москве: (Из истории кипрско-русских отношений в первой четверти ХVII в.) // Россия и христианский Восток. Вып. 2–3. М., 2004. С. 238–247; Опарина Т. А. Иноземцы в России ХVI–ХVII вв.: Очерки исторической биографии и генеалогии. М., 2007. С. 291–292; она же. Иммигранты из Трапезунда в России XVII в.: Их судьбы и поиски этно-конфессиональной идентичности // Omeljan Pritsak armağani. Atribute to Omeljan Pritsak. Sakarya; Temmuz, 2007. С. 583–625..

[14] Можно было бы объяснить этот факт тем обстоятельством, что Мануил вернулся в Москву в 1629 г.— незадолго до кончины Иоанникия. Однако известно, что даже в год своей смерти Иоанникий поддерживал своих соотечественников, в частности, грек Михаил Николаев Капитонов в 1630 г. уверял власти, что «про мое отчество… ведают и знают Селунский митрополит Паисеи да Спаскои келарь Оникеи» — РГАДА, ф. 52, оп. 1, 1630 г., д. 4, л. 28

[15] Каптерев Н. Ф. Указ. соч. С. 159–162; РГАДА, ф. 52, оп. 1, 1629 г., д. 18.

[16] РГАДА, ф. 52, оп. 1, 1630 г., д. 5.

[17] Там же, д. 8.

[18] Там же, д. 6.

[19] Каптерев Н. Ф. Указ. соч. С. 162; РГАДА, ф. 52, оп. 1, 1630 г., д. 4.

[20] Флоря Б. Н. Фома Кантакузин и его роль в развитии русско-османских отношений в 20–30-х гг. XVII в. // Россия и христианский Восток. Вып. 2–3. М., 2004. С. 248–287.

[21] РГАДА, ф. 52, оп. 1, 1634 г., д. 4, л. 1.

[22] Там же.

[23] «Мая в 27 день по государеву указу и по памяти за приписью думново дьяка Ефима Телепнева Савастийскому митрополиту Иосифу, которои приехал на государево имя, кубок серебрян золочен с кровлею чеканною весу 3 гривенки 30 золотник по 5 рублев гривенка, 12 аршин камки куфтерю багровои клеенои, травы болшои розвод по 30 алтын аршин, 40 соболеи 30 рублев. Затворнику архимариту Микифору 10 аршин камки адамашки лазоревои мелкотравнои по 24 алтына аршин, 40 соболеи 20 рублев. Гречаном-бельцом, которые приехали на государево имя, 9 человеком по 4 аршина тафты виницейки по 23 алтына по 2 деньги аршин, по 4 аршина сукна аглинсково брусничнои цвет по 20 алтын аршин, по 40 куниц по 12 рублев сорок. Одново греченина жена — 4 аршина тафты виницейки двоеличнои по 23 алтына по 2 деньги аршин, киндяк ценинен цена 25 алтын. Архимаритом и старцом, которые приехали для милостыни Царегородсково Патриарха Кирилла: архимариту Анфилофию 10 аршин камки адамашки светло-зеленои мелкотравнои по 23 алтына по 2 деньги аршин, 40 соболеи 20 рублев; Царегоротцково ж Патриярха келарю Веньямину да черному попу Езекеилю по 4 аршина тафты виницейки двоеличнои по 23 алтына по 2 деньги аршин, по 40 куниц по 12 рублев сорок. Кафинского митрополита келарю Давыду да Трекальсково монастыря келарю Арсенью, Савастийсково митрополита келарю Парфенью, да черному попу Григорью, да черному дьякону Гаврилу по 4 аршина тафты виницейки двоеличнои по 23 алтына по 2 деньги аршин. Савастейского митрополита служке Мишке, Царегородсково Патриярха архимаричью служке Косте, Кафинсково митрополита служке Захарку по 4 аршина сукна настрафилю лазоревого по 2 рубли с четью портище. Дано. Да им же дано государева жалованья деньгами: митрополиту 40 рублев, архимаритом и затворнику по 20 рублев. Деньги даны ис Посольсково приказа. А явлено им государево жалованье при государе в Золотои. И тот кубок, и камки, и тафта, и сукна, и киндяк, и соболи отнес в Посольскои приказ подьячеи Иваш Яковлев» (РГАДА, ф. 396, оп. 2, кн. 285, л. 295 об.–298 об.).

[24] «Мая в 28 день по государеву указу и по памяти за приписью думново диака Ефима Телепнева великого государя Святейшаго Патриарха Филарета Никитича Московского и всеа Русии Савастейскому митрополиту Иосифу благословения образ Пречистои Богородицы, оклад серебрянь золочень басмян, венец резнои; ему ж государева патриарша жалованья кубок… Затворнику архимариту Никифору великого государя благословения образ Вознесение Господне, оклад серебрян золочен басмян… Архимариту и старцом, которые приехали для милостыни Царегородсково Патриярха Кирила: архимариту Анфилофию великого государя благословения образ Пречистои Богородицы, оклад серебрян золочен басмян, ему ж государева патриарша жалованья… Царегоротцково Патриярха келарю Веньямину да черному попу Езекеилю благословения по образу, писаны на золоте и на красках, да им же государева патриарша жалованья… Кафинского митрополита келарю Давыду, Трекальского монастыря келарю Арсенью, Савастейского митрополита келарю Парфенью, чорному попу Григорью, черному дьякону Гаврилу великого государя благословения образы писаны на золоте, да им же государева патриарша жалованья… Дано. Да им же дано государева патриарша жалованья деньгами: митрополиту 35 рублев, затворнику и архимаритом по 12 рублев. А явлено им государево патриарше жалованье при нем, государе, в Крестовои. И тот кубок, и камки, и тафты, и дороги, и соболи отнес в Посольскои приказ подьячеи Иваш Яковлев» (Там же, л. 301–303 об.).

[25] Там же, л. 296.

[26] Там же, л. 302.

[27] Там же, л. 303 об.

[28] Там же, ф. 52, оп. 1, 1634 г., д. 4, л. 1.

[29] Там же, оп. 1, 1630 г., д. 26, л. 1. В качестве примера см.: оп. 1, 1632 г., д. 16.

[30] Палеопатры, Древние Патры, Патры на Пелопоннесе.

[31] РГАДА, оп. 1, 1630 г., д. 26, л. 1.

[32] Там же, д. 12.

[33] Там же, д. 13.

[34] Мануил мог быть причастнен к оформлению многих «выездов на государево имя» в 1630 г. Так, им составлен перевод грамоты Амфилохия (Там же, д. 25). Тем не менее ни один из переселившихся в Россию в тот период греческих иерархов не дал о Мануиле свидетельств.

[35] Там же, оп. 1, 1631 г., д. 9, л. 1.

[36] Там же, оп. 1, 1632 г., д. 5, л. 39.

[37] Там же, л. 40.

[38] См. русскую подпись Никифора: Там же, оп. 1, 1631 г., д. 9, л. 1 об.

[39] Там же, д. 9.

[40] РГАДА, ф. 52, оп. 1, 1631 г., д. 9, л. 1.

[41] Опарина Т. А. Фрагменты архива переводчика Посольского приказа Мануила Филаденского: Проблемы поиска автографа (в печати).

[42] Куненков Б. А. Указ. соч. С. 486.

[43] РГАДА, ф. 52, оп. 1, 1631 г., д. 9, л. 3–3 об.

[44] Там же, оп. 1, 1632 г., д. 5, л. 39.

[45] Там же, л. 39–40.

[46] Куненков Б. А. Указ. соч. С. 486.

[47] Об этом кратко писал и в своих 2 посланиях архимандрит Никифор.

[48] РГАДА, ф. 52, 1632 г., д. 5, л. 45.

[49] В декабре 1622 г. Христофор Иванов был приставом при греческом митрополите Иеремии. Погиб в 1624 г. от рук донских казаков вместе с русским послом Иваном Бегичевым и турецкими послами Ахмет-агу и Ахмет-чаушем. См. о Христофоре Иванове: Лисейцев Д. В. Посольский приказ в эпоху Смуты. Ч. 2. М., 2003. С. 375; Куненков Б. А. Указ. соч. С. 460.

[50] С 1624 г. первый подьячий, имел свой особый ящик, в котором хранились дипломатические документы. После ссылки Ивана Грамотина в 1627 г. попал в опалу и был отправлен до 1633 г. в Уржум. См. об Алексее Шахове: Лисейцев Д. В. Указ. соч. С. 350; Куненков Б. А. Указ. соч. С. 427.

[51] Служил в Посольском приказе со времени царствования Василия Шуйского до 1638 г. Приехавший в 1630 г. в Россию грек Михаил Николаев Капитонов жаловался властям на исчезновение подношения царю – золотых зеркала и гребня, украшенных драгоценными камнями. Вещи были приняты в Посольском приказе дьяком Ефимом Телепневым и подьячим Третьяком Никитиным (РГАДА, ф. 52, оп.1, 1630 г., д. 4, л. 38–40). См. о Третьяке Никитине: Куненков Б. А. Указ. соч. С. 430.

[52]Там же. С. 486.

[53] РГАДА, ф. 396, оп. 2, кн. 289, л. 418 об.–419 об.

[54] Там же, ф. 52, оп. 1, 1634 г., д. 5.

[55] Там же, оп. 1, 1635 г., д. 5, л. 165.

[56] Там же, оп. 1, 1634 г., д. 5, л. 1.

[57] Флоря Б. Н. Жак Руссель, король Густав Адольф и Патриарх Филарет. // Россия и Швеция в средневековое и Новое время: архивное и музейное наследие.М., 2005. С. 11–27.

 

Приложение

 

№ 1[1]

1623 г., мая 17.– Отписка путивльских воевод В. Ромодановского и Г. Олябьева в Посольский приказ о прибытии в Россию грека Мануила Матвеева и о его желании принять русское подданство

 

(Л. 2) Государю царю и великому князю Михаилу Федоровичю всеа Русии холопи твои Васка Ромодановьскои, Гришка Олябьевь челомь бьют. В нынешнем, государь, 131 году марта в 11 день писали мы, холопи твои, к тебе, государю, об указе с путивльцом с сыномь боярским с Олексеем Некрасовым, что марта в 6 день приехал в Путивль из Святых гор вятопедцкои игумен Никадим да с ним два греченины: клирик церковнои Мануил да ево, игумена, служка. И мая, государь, во 2 день прислал к нам, холопем твоим, клирик церковнои Мануил грек с приставом с путивльцом с сыном боярским с Офонасьем Порфеньевым челобитную. А в челобитнои ево пишет, что он хочет быть на твое, государеве, имени служит тебе, государю, и что б ты, государь, пожаловал, велел ево взять на житье (Л. 3) в свое государево Московьское государство, а в Греческую-де землю ехать он не хочет. И мы, холопи твои, того греченина Мануила отпустили к тобе, государю, к Москве с путивльцом с сыном боярским с Кирилом Бунякиным и подводу и кормь ему (Л. 4) в дорогу дали. А какову, государь, он грек Мануил челобитную принес к нам, холопем твоим, в сьезжую избу и лист греческим письмом, и мы тое ево челобитную и лист послали к тобе, государю, зашив лист с сею ж отпискою вместе, с тем же сыном боярским с Кирилом Бунякиным.

Маия в 4 день.

 

№ 2[2]

1623 г., после 17 мая.– Показания грека Мануила Матвеева Протопопова в Посольском приказе

 

(Л. 4а) 131-го маия в 17 день писали ко государю царю и великому князю Михаилу Федоровичю всеа Русии ис Путивля воеводы стольник князь Василеи Ромодановскои да Григореи Олябьев и прислали ис Путивля с путивльцом с Кирилом Бунякиным выхотца[a] греченина Мануила протопопова Матвеева сына. И на Москве Маниуило греченин[b] в роспросе сказал. Отец-де ево был в восточнои земле в Филадельфинскои митрополии[c] протопопом, имя ему Матвеи. А шол-де он на Цареград, да на Мутьянскую землю, да через Литовскую землю. И был в Варшеве, и его-де поимали и посадили в тюрьму, и был в тюрьме 6 месяцов. А как ево выпустили, (Л. 5) а в те поры был в тюрьме Селитрейскои митрополет в городе в Малборку. И он-де с тем митрополитом был в Киеве. И шол ис Киева на Прилук, а ис Прилук в Путивль, а ис Путивля ево воеводы[d] прислали ко государю к Москве. И он на Москве хочет служить государю, а в Греческую землю ехать не хочет. А вестеи никаких не сказал.

 

№ 3[3]

1629 г.– Челобитная Мануила Матвеева Протопопова с просьбой о возвращении в Москву из нижегородского Печерского монастыря

 

(Л. 1) Царю государю и великому князю Михаилу Федоровичю всеа Русии и великому государю Святейшему Патриарху Филарету Никитичю Московскому и всеа Русии бьет челом холоп ваш иноземец Манулка Матвеев. В прошлом, государь, во 131-м году выехал я, холоп ваш, на ваше государское имя вам, государем, служить верою и правдою и бил челом вам, государем, чтоб вы, государи, меня, холопа своего, пожаловали велели дать научить рускои грамоте. И по вашему государскому жалованью отослан я с Москвы в Нижнеи, в Печерский монастырь [для] наученья грамоте. И я, холоп, в том Печерском монастыре рускои грамоте научился, а греческои грамоте давно умею. И меня, холопа вашего, к вам, государем, к Москве ис Печерского монастыря архиморит без вашего государского указу не отпустит. Милосердыи государь царь и великий князь Михаил Федорович всеа Русии и великий государь Святейший Патриарх Филарет Никитич Московский и всеа Русии, пожалуйте, государи, меня, холопа своего, велите, государи, меня взять к себе, государем, к Москве, и велите, государи, по меня дать в Печерскои монастырь свою государеву грамоту. Государи, смилуйтесь пожалуйте.

 

№ 4[4]

1629 г.– Справка из Посольского приказа по челобитной Мануила Протопопова

(Л. 2) А о чем государю царю и великому князю Михаилу Федоровичю всеа Русии и отцу ево государеву великому государю Святейшему Патриарху Филарету Никитичю Московскому и всеа Русии греченин Манулка Матвеев бьет челом. И выписано в Посольском приказе.

В прошлом во 131-м году приехал в Путивль из Святых гор с ватопедцким игуменом с Никодимом вместе греченин, сказался[e] церковнои крылошанин, Мунуилком зовут. И в Путивле бил челом на государево имя. И по государеву указу ис Путивля взят к Москве. И на Москве (Л. 3) в роспросе сказал. Отец-де ево был в восточнои земле в Филадельфинскои митрополии протопопом, имя ему Матвеи. А шол-де он в Московское государство из своеи земле на Царьгород, да на Мутьянскую землю, да через Литву и был в Варшаве. И ево-де, поимав, посадили в тюрьму и был в тюрьме 6 месяцев. А как ево выпустили, и в те ж поры был в тюрьме Селитрейскои митрополит в городе в Мальборку, и ис тюрьмы выпущен. И он-де с тем митрополитом был в Киеве. И шол ис Киева на Прилук, а ис Прилук в Путивль. А ис Путивля прислан к Москве, и на Москве бил челом, чтоб его государь пожаловал велел отдать для наученья русскои грамоте. (Л. 4) И по государеву указу послан он в Нижнеи Новьгород в Печерскои монастырь для наученья руского языку и грамоте. А на Москве ему дано государева жалованья за выход: тафта, да сукно, да 10 рублев денег. А поденного ему корму давано на Москве по 6 денег на день, а питья по 2 чарки вина, по кружке пива на день.

И государю и великому государю Святейшему Патриарху греченин Мануйло бьет челом, что он, будучи в Нижнем в Печерском монастыре, рускои грамоте научился, а греческои грамоте и давно умеет. И государь бы и великий государь Святейший Патриарх пожаловали, велели его из Нижнего ис Печерского монастыря взять к Москве.

 

№ 5[5]

1631 г., не позднее июля 5.– Челобитная архимандрита Никифора о повышении жалованья Мануилу Матвееву Филаденскому

 

(Л. 1) Благочестивому благоверному, православному, Богом венчанному, Богом дарованному, благосчасливому самодержавному превысочаишему величествому царю и великому князю государю[f] Михаилу Федоровичю, и всея северныя страны обладателю и всея великия вышнея Русии, и величаишему государю Святейшему и Пресвятеишему, преблаженнеишему, боголепному, божественному владыке и вселенскому Патриарху государю[g] Филарету Никитичю Московскому и всея Великия Вышнея Русии поклоняюсь я, богомолец ваш государев архимарит Никифор, и целую святую руку десных ваших и возсылаю вам, великим государем, колени полагая поклоны до лица земли, и молю Господа Бога всегда за вас, великих государей, и за царевича, и за царицу, и за всех благословенных семен ваших, и о всем синклитом полата царьствия ваша, о людех, и о всем воинстве вашем государьским. Да дасть всещедрыи Бог державным и богособлюдаемым вам, великим государем, всегда радость, благоденствие, и многа летами здравие и всеблагое и спасение, да соблюдет вас Бог ото всяких неприязненных дел и победу на враги, видимых и невидимых, и покорит Бог всякого врага и супостата под ног святых ваших. По семь благодарю[h] и преблагодарю вас, великих государей, что пожаловали меня, богомольца вашего государева, вы, великии государи, и приказали по вашему государьскому милосердию быть у меня холопу вашему Маноилу Матвееву Филаденскому. И по вашему государьскому указу тот холоп ваш государев Маноило Филаденскии приезжает ко мне, богомольцу вашему, всегда призирает и служит правдою, потому что он человек доброи и сын отческои роду княжева. И отца ево я, богомолец ваш, знал князя Матвея Филаденсково во своеи Греческои земли. И тот князь Матвеи был человек праведныи и милостивыи и жил в православнои крестьянскои вере. И сын ево, тот Маноило Филаденский, будучи во своеи Греческои земли для веры ради православные от безбожных многие беды и убытки терпел великие. И оставя (Л. 2) житие свое и все имение и слыша ваше государьские благочестивые веры християнские и благочестие величества, выехал на ваше государьское имя к Москве служити вам, великим государем, верою и правдою для веры ради православные. И с выезду указано ему вашего государьского жалованья поденного корму по осми денег на день, а годового жалованья по осми рублев на год. И тем вашим государьским жалованьем ему, Мануилу, по своему отчеству прокормитца невозможно и платья на себя положить нечим. А вашего государьского жалованья питья ему никакова не дают. И сего ради молю и прошу вам, великим государем, яко велие милосердие и милостиви вы, государи, есте, пожалуйте, государи, меня, богомолца вашего государева, для вашего государьского многолетного здравия и для государя[i] благовернаго царевича князя Алексея Михайловича и для его многолетного здравия, велите, государи, того холопа вашего Мануила по отчеству ево роду сотчатать корму отчеством в версту, чему бы ему было вашим государьским жалованьем прокормитца и одется, чтоб он, Мануйла, в оскудении не был. Сице же молю и прошу вам, великим государем, да сохранит вас всещедрыи Бог ото всяких неприязненных дел и покорит всемогущи Спас всякого врага и супостата под ног святых ваших ныне, и всегда, и во веки. Аминь. ἀρχιμανδρίτης Νίκηφορος (sic)[6]

bПамять послана о корму июля в 6 день. А велено корм давать июля с 5 числа[j].

 

№ 6[7]

1631 г., июль 6.– Память в приказ Большого прихода об увеличении оклада греческого переводчика Мануила Матвеева Филаденского

 

(Л. 3) Лета 7139-го июля в 6 день по государеву цареву и великого князя Михаила Федоровича всеа Русии указу память Павлу Ивановичю Волынскому да дьяком Матвею Сомову да Пятому Филатову. (Л. 3 об.) Пожаловали государь царь и великий князь Михаил Федорович всеа Русии и отец его государев великий государь Святейший Патриарх Филарет Никитич Московскои и всеа Русии греческого переводчика Маноила Матфеива Филаденского велели ему прибавить своего государева [денежного] жалованья: поденного корму к прежнему в прибавку по 4 деньги на день, по челобитнои затворника архимарита Никифора. И по государеву цареву и великого князя Михаила Федоровича всеа Русии указу Павлу Ивановичю Волынскому да дьяком Матвею Сомову да Пятому Филатову (Л. 3) велети им давати государево жалованье: поденнои корм с прибавкою[k] греческому переводчику Мануилу Матвееву Филаденскому[l] с июля с 5 числа[m].

 

№ 7[8]

1632 г., не позднее июля 21.– Челобитная архимандрита Никифора об увеличении жалованья Мануила Матвеева Филаденского

 

(Л. 39) Царю государю и великому князю Михаилу Федоровичю всеа Русии и великому государю Святейшему Патриарху Филарету Никитичю Московскому и всеа Русии бьет челом богомолец ваш государев греческои архимарит Никифор. Пожаловали вы, великие государи, меня, богомольца своего, велели мне быти при своеи государскои великои милости при вашем государском богомолье у Всемилостиваго Спаса и у Успение Пречистые Богородицы в Андроньеве монастыре, и приказали вы, государи, у меня быти, изыскав по своему государскому милосердому осмотренью…[n] сыну князь Мануилу княжь Матвееву сыну Филаденскому, и велели ему по вашеи государскои великои милости проведати про всякую нужу мою. И по вашему государьскому указу тот князь Мануила Филаденскои всегда приезжает ко мне, богомолцу вашему, назирает меня, и по вашеи государскои великои милости про всякую нужу мою проведывает, и вас, государеи…[o] И служит вам, государем, верою и правдою, что он добр и праведен сын отческои роду доброва княжева, во всем творя послушание искателнои веры християнские, молит Бога о вашем государьском многалетном здравие и ожидает от вас, великих государеи, взыскания себе про свое отчество и прошая милости и жалованья у вас, государеи, против своего отчества, что он ныне при вашеи государскои неизреченнои милости отчеством оскорблен.

И я, богомолец ваш, отца ево княз Матвея Филаденскаго во своеи земли знал, что он был в наших странах передо всеми князьми почтен, потому роду добраго, а муж был праведен, и христолюбив, и страннолюбец, и жил он своим княженством. Егда Господь изволиль мне, богомолцу вашему, ехати с товарыщи своими во Иеросалим, помолитися, у Гроба Господня приложитца, и, едучи, государи, дорогою заехали к тому князь Мануилу отцу князю Матвею в город Филадельфис. А где жил он, тот князь Матвеи, муж праведныи, меня, богомолца вашего, с товарыщи имал к себе в дом, якоже он был страннолюбец, и нам всем покоил, и питал, и честь нам великую воздал. И у меня, богомолца вашего, тот же князь Матвеи с княгинею своею и со всеми своими княжнами и тот сын ево князь Мануило в духовне исповедался и пановлялися, и воздана нам честь, и милостыня великую для нашеи нужи почесть на дорогу сотворив, отпустил нас. Потому (Л. 40) я, богомолец ваш, знаю житие их, и имение, и доброродство все знал и ведал.

И ныне он, князь Мануило, перед своею братьею, перед отческими детьми отчеством оскорблен. И от великои скудости никакова завода ему завести себе не возможно и ни однои лошеди своеи нет, и он приезжает ко мне, богомолцу вашему, не имеючи лошеди. А коли, государи, ему наняти нечем, и он, послушания творя, служа вам, великим государем, ко мне пеш приходит до Ондроньева монастыря и назад до Москвы почасту ходит в дождь, и в снег, и в грязь, и во всякую слоту. И я, богомолец ваш, видя такова отческово сына, вельми об нем оскорбех, помнячи отца его житие и княжество и, смотря на него, всегда перед Богом об нем плачюся, чтоб ваша государьская милость и призрение на нем взыскалася, что, государи, он князь Мануило за Христа пострадал и за православную веру погиб вконец.

Милосердыи государь царь и великии князь Михаило Федорович всеа Русии и великий государь Святейшии Патриарх Филарет Никитич Московскии и всеа Русии, пожалуйте меня, богомолца своего, для Спаса и Пречистые Богородицы и для своего государьского многолетнаго здравия возрите, государи, в ево князь Мануила отчество, пожалуйте, государи, для моего моления и прошения велите, государи, его причесть с отческими детьми со княжьями и по своему государскому милосердому осмотрению и по его отчестству велите, государи, дать ему княжество и пожалуйте, государи, ево своим государским жалованьем: поденным кормом, и годовым денежным жалованьем, и четвертем, и поместным окладом против его братьи, кому он отчеством в версту, чтоб он, князь Мануило, при вашеи государскои неизреченнои милости в закоснение не был и пред своею братьею перед отческими детьми в оскудение и в позоре вконец не погиб. Государи, смилуйтеся пожалуйте.

ἀρχιμανδρίτης Νίκηφορος.

 

№ 8[9]

1632 г., не позднее июля 21.– Справка из Посольского приказа по челобитной архимандрита Никифора

 

(Л. 41) А о чем государю царю и великому князю Михаилу Федоровичю всеа Русии и великому государю Святейшему Патриарху Филарету Никитичю Московскому и всеа Русии затворник архимарит Никифор бьет челом. И в Посольском приказе выписано.

В прошлом во 131-м году писали ко государю царю и великому князю Михаилу Федоровичю всеа Русии ис Путивля столник и воиводы князь Василеи Ромодановскои да Григореи Олябьев, что марта в 6 день приехал в Путивль из Святых гор ватопедцкои игумен Никодим, а с ним греченин клирик церковнои Мануил. И прислал к ним греченин Мануйло челобитную. А в челобитнои иво написано, что он хочет быть на государеве имени служить государю, и государь бы иво пожаловал велел иво взять к Москве. И они-де иво, Мануила, ис Путивля отпустили к Москве. (Л. 42) А на Москве в записке написано, как он приехал к Москве и в роспросе сказался, что отец иво был в восточнои земле в Филадельфинскои митрополии протопопом, имя ему Матвеи. И с приезду на Москве Мануилу греченину давано государева жалованья: поденного корму по 6 денег, да питья по 2 чарки вина, по кружке пива на день, да ему ж дано государева жалованья 10 рублев, тафта, сукно и велено иво послать в Нижнеи Новьгород в Печерскои монастырь.

(Л. 43) А во 137-м году взят он ис Печерского монастыря к Москве и велено ему быти в Посольском приказе в греческих переводчиках, а государева жалованья оклад ему учинен помеснои 150 чети, денег 8 рублев, поденного корму указано ему давать по 8 денег на день.

И в прошлом же во 139-м году по иво ж затворникову архимаричю Никифорову челобитью Мануилу Матвеиву государевого денежного жалованья и поденного корму к прежнему прибавлено к денежному окладу ко 8 рублеи 2 рубли, к поденному корму ко 8 денег прибавлено 4 деньги. (Л. 44) И ныне государю царю и великому князю Михаилу Федоровичю всеа Русии и великому государю Святейшему Патриарху Филарету Никитичю московскому и всеа Русии затворник архимарит Никифор бьет челом, чтоб государь и Святейший государь Патриарх иво, затворника архимарита Никифора, пожаловали, возрили в иво Мануилово отчество, велели иво причесть с отческими детьми с князьми и велели ему дати княжество. А он-де, затворник архимарит Никифор, отца иво Мануилова князь Матвея Филаденского знал и про отчество иво ведает. И пожаловали б иво своим государским жалованьем: поместным и денежным окладом, и поденным кормом, и питьем против иво братьи, кому он отчеством в версту.

 

№ 9[10]

1632 г.– Челобитная Мануила Матвеева Филаденского о злоупотреблениях в Посольском приказе

 

(Л. 45) Царю государю и великому князю Михаилу Федоровичю всеа Русии и великому государю Святейшему Патриарху Филарету Никитичю Московскому и всеа Русии бьет челом холоп ваш государев греческои земли Мануйлик княж Матвеев сын Филаденскои. Отец мои, государи, князь Матвеи в своеи земли был в своих странах передо всеми князьми почтен, потому, государи, что был роду доброго, и муж праведен, и христолюбив, и страннолюбец, имел своеи княжество во граде Филательфиясе, а жил твердостию во християнскои вере. И, государи, отца моего и матери не стало, а после отца своего остался я мал, и хотя жити в вере Христове крепко, також как и отец и мать мои жили. И, видя меня бесплемянна, злые нечестивые люди учали мне налогу обиду чинить великую, хотя меня от веры Христовы отлучить и привесть в свою поганую нечестивую веру. И я, холоп ваш, желая будучи в православнои вере…[p] и не хотя отбыти Христовы веры, слыша вас, великих государей праведных и христолюбивых, вашеи государские благочестивые веры христианские благочестие, ваше государское величество и неизреченную милость и призренья к нам, иноземцом, и я, холоп ваш, на ваше государское имя к Москве служить вам, государем, верою и правдою для веры ради православныя, оставя в своеи земле отчество свое, житье и все имения. И приехал во Царьград к богомолцу вашему ко блаженнои памяти кир Тимофею, Патриарху Констентинопольскому, и тот Пресвятейшии Патриарх кир Тимофеи меня благословил, мне на ваше государское имя свои грамоты к вам, государем, про отчество мое писал, дал мне. И как буду я, холоп ваш, в Литовскои земли, и тут злые ляхи меня поимали в литовском городе во Лвове, рняся[q] тому, что наперед меня были на Москве у вас, великих государей, Святейшии Патриарх Еросалимский Феофан, и меня били, и увечили, и ограбили, и те святительские патриарховы Тимофея грамоты у меня нашли, которые писаны к вам, великим государем, об моем отчестве, и те грамоты у меня взяли, и меня, холопа вашего, привезли в город в Варшаву и вкинули меня в земляную темницу, рняся тому, что я, холоп ваш, едучи на ваше государское имя к Москве с патриаршими грамотами. Живот свои мучил в темнице шесть месяцев, всякую нужу и утисненьея от ляхов терпел за православную крестьянскую веру. И хотели меня казнити всякою смертною позорною казнью, и помирал голодною смертью, занемог, и те ляхи, видя меня в темнице болна, скорбна, выкинули вон ис темницы, милосердыи Бог освободил меня от тех нечестивых ляхов.

И я, холоп ваш, [помня] свое крепкое обещанье [вышел] (Л. 46) на ваше государское имя, в вашу государеву вотчину в город в Путивль во 131-м году ограблен, наг, и бос, и оскорблен. А рускому языку не умел, и в Путивле, государи, у воиводы в те поры греческого толмача не было, толмачить было мне некому. И в роспросе сказал я, холоп ваш, воеводе по-гречески про свое отчество, и про княжество, и про свое имя сказал: «кириц Мануйло». А они написали «клирик Мануйло», не зная греческого языку. А ис Путивля послали меня к Москве. На Москве в те поры был болен, и поставили меня на подворье, а в приказе у роспросу не бывал, потому, государи, что по грехом своим лежал болен. И ко мне был приставлен толмач Кристофор, а по-гречески говорить худо умел, а сказал мне про себя, что он волоского языка толмач, и роспрашивал меня про животы: сколько у меня животов, по наученью Посольского приказа подъячево Олексея Юрьева сына Шахова, есть ли-де у тебя красные золотые или какая хитрая вещь, ты-де подари подьячево в Посольском приказе Олексея Шахова, а тому подьячему приказано вас роспрашивать, и корм давати, и государево жалованья выходное, и он-де тобя государским жалованьем не чем не оскорбит. А мне, холопу вашему, дати было нечево. И я, холоп ваш, тому толмачю сказал про свое бедность, что отец мои князь Матвеи таков был славен, житье ево в своем княжестве в Филательфиясе, почтен был передо всеми князьми, а я нынеча сам ограблен до нага от нечестивых людеи, до конца погиб и за православную веру терпел, и что у меня ни было животов, и то все у меня поимали ляхи и оставили меня нага, боса. И сказал я ему, толмачю, про то, что я приехол в Киев-град и тут, государи, митрополит Киевскои и протопоп отец мои духовнои до меня были добры, знаючи они отчество мое. Указал ему, толмачю, на свое платье, что было на мне, и то платье дал мне отец мои духовнои киевское протопоп, видя мою скудость. А мне подьячему дать нечево, подарить ево нечем. И тот, государи, толмач слыша то, что я ему митрополита и протопопа в речах поминал, и пришедши он в приказ, сказал про меня, что будто я протопопов сын. Да тот же толмач Кристофор, с тем подьячим с Олексеем рняся, потому что яз ничево не дал, и написали меня за очи, бутто я протопопов сын, как они хотели, так и писали своим умыслом. А вашего государского жалованья поденного корму в те поры с приезду учинили мне всего по 6 денег на день да питья по две чарки вина да по крушке пива на день.

И тот, государи, толмач пришол ко мне на подворье, кормь и питье принес, я, холоп ваш, в те поры был болен. И по вашему государеву указу велено мне давать вашего государского жалованья выходного 10 рублев денег, да тафта, да сукно. Тот толмач Кристофор (Л. 47) принес мне вашего государского жалованья выходного толко 4 рубли денег, да тафту, да сукно. А шесть рублев денег они с подъячим у себя утаили, тафту и сукно принес плохое. А сказывал мне тот толмач: то-де тобе жалует государь так, а как-де будешь учитьца грамоте русскои и языка русского, и тебе-де жалованья выходного болшое будет[r], потому, хто-де умеет по-гречески грамоте и по-русски писать, того-де государь царь и великий государь Святейшии Патриарх любят гораздо, и жалуют, и честь ему великую дают. И я, холоп ваш, послал с тем толмачом челобитную, а велел ему побить челом вам, государем, чтоб вы, государи, меня пожаловали велеле мне быть для грамоты русские ученья, где, государи, укажите здесь на Москве, чтоб мне русского языку натравитца и честь бы мне была по моему отчеству. И тот, государи, толмач Кристофор с тем подъячим с Олексеем по совету переписали тое мою челобитную, поднесли дияку Ивану Грамотину.

И по их, государи, ложнои челобитнои и злому их совету сослан был я в Нижнеи Новгород в Печерскои монастырь. Для того они надо мною умыслили, чтоб я, холоп ваш, вам, государем, на них не бил челом, на Москве живучи, что они отчество мое прописали, наругаючися мне. А се, государи, они ж у меня украли вашего государского жалованья шесть рублев денег. И они, бояся того, что их воровство при вас, государеи, надо мною розные, за то они, воруючи надо мною, для своеи воровскои безделнои корысти сослали меня далеко в монастырь, чтоб я, на Москве будучи, от меня вам, государи, про их воровство явно не было, за то меня оболгали вам, государем. А родителеи, государи, у меня на Москве и знакомых людеи в те поры никого не было, кому б за меня постояти и вам, великим государем, про мое отчество сказати и побити челом обо мне было некому. А я, холоп ваш, руссково языку не умел, и русского обычея не знал, и сам побить челом вам, государем, про свое отчество не умел. А они, видя меня бедного и беспомощного иноземца и бесплемянна, насмех надо мною учинили так, а вам, государем, меня оболгали и пуще меня разорили до конца своими ложными словесы.

А они, государи, учали меня с Москвы ссылать. И тот толмач Кристофор пришол ко мне с приставом и учал мне говорить: государь царь и государь Святейшии Патриарх велели тобе говорить свое государское жалованное слово: как-де приедешь в монастырь, и тебе-де тотчас дадут из монастырские казны 200 рублев денег по государеве грамоте, соболи, и куницы, и чары серебряные и золотои, отлас, и бархат, и камки, и тафту, и сукно, и дороги, и конь со всею конскою збруею. Честь-де тобе в монастыре великая будет, и питии, и ясти, всякого покоя будет доволно. А как-де (Л. 48)выучисся грамоте рускои в монастыре и языку рускому навыкнешь, тотчас-де тобя возьмут из монастыря к Москве. А на Москве тобя, государь царь и государь Святейшии Патриарх, пожалуют, честь великую воздадут, будеш почтен гораздо. И я, холоп ваш, не чая от них кравды[s], вашему государскому жалованью воззрился.

И как я, холоп ваш, приехол в монастырь, пристав меня архимариту Макарию отдал. И как, государи, тот пристав поехол к Москве, и он меня обманул, сказал мне: по толмачову слову сколько тобе из монастырские казны дадут, что тобе на Москве сказали? А ты-де пожалуй меня подари своим кофтаном. И я, холоп ваш, поверя ему, отдал ему кафтан свои теплои, а сам в монастыре остался наг и бос и от великие бедности ваше государское жалованье продал в монастыре тафту, а взял всего 2 рубли. А из монастырские казны не дано мне ничево вашего государского жалованья, что мне толмач и пристав сказывали. И в том монастыре я, холоп ваш, покоя никакова не видал, толко ото всяких бедностеи пропал. И от великои скудости и нужи всегда я, холоп ваш, о вашем государском жалованье на платье тому архимариту многожды бивал челом о своеи бедности. И тот архимарит Макареи велел меня бить и увечить, и всякою позорною бранью бранил, и смирял без вины, и в железа меня сажал беспрестанно, и морил меня голодною смертию напрасно, и всякои работы работать меня заставлял. А из манастыря к Москве приехать от своеи бедности вам, великим государем, побить челом тот архимарит меня не отпустил и писать челобитен да посылать из монастыря к вам, великим государем, о своеи нуже мне он же не велел. И я, холоп ваш, будуче в том монастыре шесть лет в чепи и в железах, во слезах живот свои мучил, терпел всякую великую нужу муками от архимарита Макария от наруганья и от посмеху. Гоненье мне от них великое было беспрестанно. И от побою бороду мою и волосы на голове выдрал до крови, головою бил до мозгу. И от обиды и от налоги всегда я, холоп ваш, в том монастыре кровью обливался, от ноготы, и з босоты, и голоду, и со всякие нужи в позоре вконец погиб. А такие, государи, беды и позору я над собою в поганых странах не видал от нечестивых пущи Литовскои земли. А всегда, государи, по наученью того подьячево Олексея Шахова да толмача Кристофора терпел я, холоп ваш, напрасно.

И тово ж, государи, Печерского монастыря били челом вам, великим государем, свяшенники, братья и слуги, все крестьяне на того архимарита в его бесчинстве и во всякои обиде. И тот архимарит Макареи сослан в Кирилов монастырь по вашему государскому указу. А потому чело (Л. 49) битью взят я, холоп ваш, ис того Печерского монастыря к Москве во 137 году. А вашего государсково жалованья поденного корму указано мне, холопу вашему, по 8 денег на день, а годового жалованья по 8 рублев на год, а питья мне, холопу вашему, вашего государского жалованья ныкакова не указано. И в прошлом, государи, во 139-году бил челом вам, государем, затворник греческои архимарит Микифор обо мне, об моем отчестве, и о взысканье, и о вашем государском жалованье о всяком против моеи братьи, кому я, холоп ваш, отчеством в версту. И по ево затворникову челобитью мне, холопу вашему, вашего государева денежного годового жалованья и корму к прежнему окладу к 8 рублям прибавлено 2 рубли, а к поденному корму, ко 8 деньгам, прибавлено 4 деньги. А про мое отчество в ысканье вашего государского указу не бывало. И в нынешнем, государи, во 140-м году декабря во 18 день бил челом вам, государем, он же, ваш государев богомолец, Андроньева монастыря затворник греческои архимарит Никифор, обо мне, холопе вашем, и о взысканье отчестве моем. И вы, государи, пожаловали ево приняли у него челобитну в Крестовои и приказали вы, государи, бывшему диаку Федору Лихачову про мое отчество выписать и доложить себя, государем. И тот, государи, дияк Федор Лихачев волочил меня долго. И нынеча, государи, узнал я в тех подьячих неправду и проведал, что, государи, видечи в Посольском приказе подьячево Третьяка Микитина, сидит на ево Олексеево место Шахова надо мною, холопом вашим, тот подьячеи Третьяк, по наученью подьячего Алексея Шахова делает такую неправду. И я, (Л. 50) холоп ваш, не клирик и не протопопов сын. А отец мои, государи мои, князь был доброи и роду большого. И про то, государи мои, отчество знает затворник греческои архиморит Никифор и многие люди, что я, холоп ваш, бил челом вам, государем, не ложно.

Милосердыи государь царь и великии князь Михаило Федорович всеа Русии и великий государь Святейшии Патриарх Филарет Никитич Московскии и всеа Русии, пожалуйте меня, холопа своего, для Спаса, и Пречистые Богородицы, и для Московских чюдотворцов Петра, и Алексея, и Ионы, всех святых, и для своего государского многолетнаго здравия, и для государя благоверного царевича князя Алексея Михайловича многолетного здравия воззрите, государи, в мое отчество за мое великое терпенье, за православную веру. Для моего отчества велите, государи, меня сверстать поденным кормом, и своим государским годовым жалованьем, и питьем, и помесным окладом против моеи братьи, кому я, холоп ваш, отчеством в версту. И не велите, государи, поверить того прежнего подьячево Олексеевои ложнои воровскои записке и того толмачевои скаске Кристофора, что они меня насмех с подьячим написали протопоповым сыном ложно, наругаючися мне для своеи безделнои корысти. И велите, государи, против тоя подписнои затворниковои челобитнои, что сошлась с вашим государским указом, и против сеи моеи челобитнои про отчество мое выписать иному подьячему, мимо того подьячево Третьяка Микитина. И по тому выписанному делу велите, государи, доложить себя, государем, и свои государскои указ учинить, чтоб я, холоп ваш, по тои их воровскои записке и ложнои выписке и от того подъячево Третьяка по недружбе отчеством своим перед своею братьею в позоре вконец не погиб. Государи, смилуйтеся пожалуйте.

 

№ 10[11]

1632 г.Справка из Посольского приказа по челобитной Мануила Матвеева Филаденского

 

(Л. 51) А Мануйло князь Матвеев сынь Филаденскои государю царю и великому князю Михаилу Федоровичю всеа Русии и великому государю Святейшему Патриарху Филарету Никитичю, Московскому и всеа Руси, бьет челом. Отець-де ево князь Матвеи в своеи земле передо всеми князьми почтен, потому что был роду доброго, а имел свое княженье в городе в Филадельфиясе. И как-де отца иво и матери не стало, а после отца своего остался он мал. И, видя-де иво бесплемянна, злые люди учали ему налогу и обиду чинити великую, хотя иво от веры Христиовы отлучити и привести в свою нечестивую веру. И он-де, слыша их, великих государей, благочестие и неизреченную милость и призренье к иноземцом, поехал он на их государьское имя к Москве служить им, государем, верою и правдою, оставя в своеи земле отчество свое, и житье, и именье все. И приехал во Царь-город к Тимофею, Патриарху Костентинопольскому, и Патриарх-де Тимо (Л. 52) феи благословил ему ехать на их государское имя и в грамотах своих Патриарх ко государю и к Святейшему государю Патриарху про отчество ево писал. И как-де приехал он в Литовскую землю, и ево-де в Литовскои земле поимали в городе во Львове, и ево били, и увечили, и ограбили, и те патриарши Тимофеевы грамоты у него отняли. И привезли-де ево в Аршаву, и вкинули в земляную тюрму, рняся тому, что он едет на их государское имя с патриаршими грамоты. И живот-де свои мучил он в темнице шесть месяцев и всякую нужу и утесненье от ляхов терпел за православную крестьянскую веру, и хотели иво казнить. И в темнице-де он занемог, и ляхи-де, видя ево болна, ис темницы велели выкинуть.

И он-де из Литвы вышел на их государское имя в Путивль во 131-м году ограблен, а русскому-де языку не умел. И в Путивле-де у воивод в те поры греческого толмача не было, и толмачить было ему некому. И в роспросе-де он сказал воеводе по-грече (Л. 53) ски про свое отечество, и про княжьство, и про свое имя сказал: кириц Мануйло. А они-де написали его клириком, не зная греческого языку. А ис Путивля-де послали его к Москве. И на Москве-де он заболел, а роспросу ему не было. А приставлен-де был к нему толмач Христофор, а по-гречески говорить худо умел, а сказал-де ему, что он, толмач, волоского языку. И он-де тому толмачю сказал, что отец его князь Матвеи был славен, житье иво было в своем княжестве в Филательфиясе и почтен был передо всеми князи. И сказывал-де он тому толмачю, как-де он приехал в Киев, и Киивскои-де митрополит был до него добрь, и киевскои-де протопоп отец ему духовнои. И тот-де толмач, слыша то, что он ему митрополита и протопопа в речах напоминал, пришедчи в приказ, сказал, что будто он протопопов сын. И по тои-де ево скаске велено ему давать поденного корму по алтыну, да по две чарки вина, да по кружке пива на день.

И после-де (Л. 54) того сказывал ему тот же толмач: хто-де умеет по-гречески и по-руски грамоте и писать, и тех-де людеи государь и Святейшии государь Патриарх жалуют и честь им воздают. И он-де с тем толмачом послал челобитную, а велел побити челом государю и Святейшему государю Патриарху, чтоб они, государи, пожаловали велели ему быть для наученья языку и грамоте рускои здесь, на Москве. И ево-де сослали в Нижнеи Новгород в Печерскои монастырь. А родителеи-де у него на Москве и знакомых людеи в те поры никого не было, и государю и Святейшему государю Патриарху про отчество иво сказать и побить челом было некому, а руссково-де языку и обычея он не знал и сам побить челом не умел.

И в прошлом-де во 137-м году ис Печерского монастыря взят к Москве. А государева жалованья поденного корму указано ему давать по 8 денег на день, а денежного жалованья по 8 рублев на год, а питья давать ему не указано. И в прошлом ж-де (Л. 57[t]) во 139-м году бил челом государю и Святейшему государю Патриарху об нем, Мануиле, затворник, греческои архимарит Микифор об ево отечестве, о взысканье и о их государском жалованье. И по затворникому-де челобитью прибавлено ему денежного жалованья ко 8 рублев 2 рубли да поденного корму к прежнему по 4 деньги на день. А про отчество-де его о взысканье государева и государева Святейшего Патриарха указу не бывало. И ныне государю царю и великому князю Михаилу Федоровичю всеа Русии и великому государю Святейшему Патриарху Филарету Никитичю Московскому и всеа Русии Мануило княж Матвеев сын Филаденскои бьет челом, чтоб они, государи, пожаловали возрили в его отчество и велели (Л. 55) его сверстать в своем государеве жалованье, и в поденному корму, и в питье против его братьи, кому он отчеством в версту, чтоб ему перед своею братьею в позоре не быть.

И только государь царь и великий князь Михаило Федоровичь всеа Русии и отец его государев великии государь Святейшии Патриарх Филарет Никитичь Московскои и всеа Русии Мануила Филаденского для затворника архимарита Никифора пожалуют для его челобитья велят ему дати княжество и сверстать его в своем государском жалованье в помесном и в денежном окладе, и в поденном корму, и в питье с его братьею с выезжими гречаны. (Л. 56) И выписано на пример. В прошлом во 137-м году выехал на государево имя из Аглинские земли греченин князь Иван Альбертус. И учинено ему государева жалованья оклад помеснои 700 чети, денег из чети 80 рублев, поденного корму указано ему давать с людьми по полтине на день, да питья с кабака по 6 чарок вина, по 2 кружки меду, по полуведра пива на день. Да в прошлом во 138-м году выехали на государево имя ис Царя-города князь Иванов брат роднои князь Павел Албертус. И ему указано давать государева жалованья поденного корму и питья из Розряду против брата иво князя Ивана. (Л. 58[u]) В прошлом во 134-м году крестился в православную крестьянскую веру князь Лев Смалев. А до крещенья давано ему государева жалованья поденного корму по 5 алтын, питья с кабака по 3 чарки вина, по 2 кружки пива, по 2 кружки меду на день. Людем его 2-м человеком по 4 деньги человеку на день. А после крещенья и как он женился, учинен ему помеснои оклад 1000 чети, денег 100 рублев, да ему ж велено давать поденного корму с прибавкою з женою и с людьми по полтине…[v] с кабака по 6 чарок, вина…[w] по кружки пива по 3 кружки…[x]

 

№ 11[12]

1632 г.– Челобитная Мануила Филаденского об увеличении жалованья

 

(Л. 93) Царю государю и великому князю Михаилу Федоровичю всеа Руссии и великому государю Святейшему Патриарху Филарету Никитичю Московскому и всеа Русии бьет челом холоп ваш государевь Мануилик князь Матвеевь сын Филаденский. В нынешем, государи, во 140-м году бил челом вам, великим государем, обо мне, холопе вашем, ваш государев богомолец Всемилостивого Спаса Ондреева монастыря затворник, греческои архимарит Никифор. И по вашему государьскому указу, а по иво архимаритову челобитью велено мне, холопу вашему, давати вашего государевого годового денежного жалованья по 25 рублев на год. И о том вашем государском годовом денежном жалованье ис Посольского приказу память в Большои приход не послана, и вашего государева годового денежного жалованья на нынешней на 140-и год мне, холопу вашему, не дано. А я, холоп ваш, скитаюсь без вашего государскова жалованья наг и бос.

Милосердыи государь царь и великий князь Михаил Федорович всеа Руси и великий государь Филарет Никитич Московский и всеа Русии, пожалуйте меня, государи, холопа своего по своему государеву уложенью своим государевым жалованьем и велите, государи, о том о своем государевом о годовом жалованье память послать в Большои приход, и пожалуйте, государи, велите мне, холопу своему, свое государьское годовое денежнои жалованье по своему государьскому указу на нынешнеи на 140 год выдать, чтоб я, холоп ваш, без вашего государьского жалованья с ноготы и з босоты вконец не погиб и перед своеи братьею в позоре не был. Государи, смилуйтеся, пожалуйте.

 

№ 12[13]

1632 г. Справка из Посольского приказа по челобитной Мануила Филаденского

 

(Л. 297) А о чом государю царю и великому князю Михаилу Федоровичю всеа Русии Посольского приказу греческои переводчик Мануйло Филоденскои бьет челом. И в Посольском приказе выписано.

В прошлом во 140-м году посланы по памяти и росписки в Болшои приход, а велено дать государево жалованья Посольского приказу розных языков переводчиком и толмачом на прошлои на 140-и год на два срока по половине окладов их, первая половина декабря в 31 день, а другая половина окладов их велено дать марта в 29-м числе. И в тех росписках он, Мануйло, написан же, а оклад ему написан прежнеи: 8 рублев. (Л. 298) И в прошлом во 139-м году бил челом государю царю и великому князю Михаилу Федоровичю всеа Русии греческои архимарит затворник Микифор, чтоб государь пожаловал велел иво, Мануила, сверстать в своем государеве жалованье в денежном окладе и в поденном корму. И для архимаричья челобитья пожаловал государь, велел ему прибавить своего государева денежного жалованья к прежнему ево денежному окладу ко 8 рублем 2 рубли, к поденному корму ко 8 денег 4 деньги.

И у выписки Мануйло Филаденскои сказал. Как-де в прошлом, во…[y] году посыланы памяти и росписи в Большои приход, а в тех росписях написан ему оклад прибавки только 8 рублев, а ему-де государева денежного жалованья в те поры оклад был с при (Л. 299) бавкою 10 рублев. И он-де за то государева жалованья обеих (половин в болшом приходе не имал, от того, что ему в росписях оклад написан с убавкою 8 рублев, а не 10 рублев). И в прошлом во 140-м году бил челом государю греческои же архимарит затворник Микифор о Мануйле же Филоденском, чтоб государь пожаловал велел ему, Мануилу, прибавить своего государева денежного жалованья и поденного корму против ево братьи, кому он отчеством в версту. И для ево архимаричья челобитья пожаловал государь велел ему прибавать своего государева денежного жалованья к прежнему иво окладу к 10 рублем 12 рублев к поденному корму к 2 алтыном 2 алтына (Л. 300). И всего ему, Мануилу, учинено государева жалованья денеженои оклад для архимаричья челобитья 25 рублев, да поденного корму велено ему давать по 4 алтына на день. А придано ему то государево жалованье в прошлом же во 140-м году июля в 25-м числе. И государю царю и великому князю Михаилу Федоровичю всеа Русии Посольского приказу греческои переводчик Мануило Филоденскои бьет челом. В прошлом-де во 140-м году пожаловал его государь для челобитья греческого архимарита затворника Микифора, велел своего государева жалованья денежнои оклад учинити 25 рублев, а на прошлои-де на 140-и год государево жалованья ему не дано, а товарыщем иво, Посольского приказу розных языков переводчиком и толмачом, на прошлои на (Л. 301) 140-и год государева жалованья дано по окладом их сполна. И государь бы иво пожаловал, велел ему свое государево денежное жалованье на прошлои на…[z] год дати и с нынешнею с последнею с новою прибавкою против иво братьи Посольского приказу переводчиком.

сДать государево жалованье на прошлои на 140[aa] год против иво братьи[bb].

 

№ 13[14]

1632 г., октября 11.– Память в приказ Большого прихода о выдаче Мануилу Филаденскому жалованья за 1632 г.

 

(Л. 314) Лета 7141-го октября в 11 день по государеву цареву и великого князя Михаила Федоровича всеа Русии указу память Ивану Ивановичю Боклановскому да дьяку Матвею Сомову. В прошлом во 140-м году послана ис Посольского приказу в Большои приход память и росписи, а велено по тои росписи Посольского приказу розных языков переводчиком и толмачом государево жалованье на прошлои на 140-и год дать на два срока по половине оклада их. И в тои росписи греческого языку переводчику Мануилу Филаденскому оклад написан прежнеи — 8 рублев. А в прошлом во…[cc] году государь пожаловал ево, Мануила, для челобитья греческого архимарита затворника Никифора велел ему своего государево денежного жалованья к прежнему иво ко 8 рублев прибавить 2 рубли. И бил челом государю царю и великому князю Михаилу Федоровичу всеа Русии (Л. 315) греческого языку переводчик Мануило Филоденскои, а сказал, что в росписи, какова послана к вам, государево жалованье придаточные ево деньги 2 рубли [не] прописаны, и он-де за тем на 140-м год государева жалованья и по ся места не имал. И государь бы иво пожаловал велел ему свое государево годовое жалованье на прошлои на 140-и год и с прибавочными деньгами выдать. И государь царь и великий князь Михаил Фелорович всеа Русии греческого переводчика Мануила Филоденского пожаловал, велел ему свое государево годовое жалованье на прошлои на 140-и год и с прибавочными деньгами оклад иво сполна 10 рублев выдати. И по государеву цареву и великого князя Михаила Федоровича всеа Русии указу Ивану Ивановичю Боклановскому да дьяку Матвею Сомову государево годовое денежное жалованье на прошлои на 140-и год греческого языку Мануилу Филоденскому оклад ево с прибавкою 10 рублев будет по прежнеи росписи с априбавкою Посольского приказу[dd] переводчики, государева жалованья не взял, велеть дать.

 

№ 14[15]

1634 г., не позднее февраля 13.– Челобитная архимандрита Никифора о разрешении вернуться на Афон в сопровождении Мануила Филаденского

 

(Л. 1) Царю государю и великому князю Михаилу Федоровичю всеа Русии бьет челом богомолец твои государев, Всемилостиваго Спаса Ондроньева монастыря затворник, греческои архиморит Никифор. Учинил тайную свою тебе, государю, ведомость про мое нищенское житье, как я жил во Святои горе у Святые Анны, в великои пустыни со многими пустынники тритцать лет пребывая. И прислал по меня ис Цареграда Святейшии Патриарх Царяграда, а велел мне ис тои пустыни к себе быти во Царьград. И я к нему приехал во Царьград, и он благословил меня велел мне быти во Спаском Карицком монастыре в архиморитах. И в те поры приехали послы с Москвы от тобя, государя, во Царьград. И я, нищеи твои государев богомолец, отпрошался у государя Патриарха Кирила Царяградцкова к Москве, хотя Московским чюдотворцам помолитца, и великого государя Светейшего Патриарха Филарета Никитича Московского и всеа Русии благословения принять, и у тобя, государя, милостину получить. И Патриарх Царяградцкои отпустил меня и благословил ехать к Москве и послал со мною грамоту обо мне к Москве к тебе, государю, и к отцу твоему, государь, Светейшему Патриарху. И на Москве ты, государь, меня пожаловал дал мне милостину доволну по своему государьскому осмотренью. И то твое государьскоя жалованья милостину послал я в Спаскои Каритцкои монастырь. А я остался на твое государево имя на Москве, позабыв грех свои, что жил я во Святое горе со многими пустынники и тритцать лет у Святые Анны и поехал к Москве, а с ними, своею братьею с пустынники, не простился и благословенья у них не получил. И ныне о том грехе своем велми душею и телом оскорблен. И сего ради молю и прошю у тобя, государя.

(Л. 2) Милосердыи государь царь и великии князь Михаила Федорович всеа Русии, пожалуй меня, нищего своего богомолца, для Спаса и Пресвятои Богородицы и для своего государского многолетнаго здравия, вели, государь, меня отпустить во Святую гору к Светои Анне и в великую пустынь з братиею своею с пустынники проститца и благословенья у них получить. И по твоему государеву указу скажу я тим своим братиям пустынникам твою государскою неизреченную милость к нам, нищим, и прикажю им, чтоб они, пустынники, молили Бога за тобя, государя, о твоем государьком многолетном здравии и о победе на врази и одоление. Потому, государь, что те пустынники, пребывая в пустыни, а как явятца недруги отколе, и они Бога молят об обороне, и в те поры Бог услышит их моленья, и за их святыми молитвами погибнут все недруги. И за тобя бы, государя, тако ж Бога молили, чтоб те твои царския недруги вси погибли до конца.

И пожалуй, государь, вели со мною, богомолцам своим, отпустить во Царьград с своими государевыми послы в переводчиках для своего государского дела кирица Мануила Филаденского. И меня он, на дороге едучи, призирал и берег. И посоветоват ему у твоих государевых дел с твоими государевыми послами, потому что он к твоему государеву [делу] годен, и столко ево будет своим разумом, и твоим государевым делам радеет, и служит он тебе, государю, верою и правдою. Что он у меня приставлен по твоему государеву указу, меня и по ся места призирает и бережет, а яз, государь, ево знаю подлинно и разум ево. Чтоб мне, богомолцу твоему, у своеи братии прощенья и благословенья получить, а яз, богомолец твои, за тобя, государя, должан есми Бога молить безпрестанно.

Царь государь, смилуйся пожалуй.

 

№ 15[16]

1634 г., февраля 20.– Запись в расходной книге Казенного приказа о жалованье участников будущего посольства в Константинополь переводчиков и толмачей Посольского приказа, в том числе Мануила Матвеева Филаденского

 

(Л. 418 об.) Февраля в 20 день. По государеву указу и по памяти за приписью дьяка Максима Матюшкина дано государева жалованья Посольсково приказу перевотчиком греческому Мануилу Филадельскому, татарскому Уразматею Башмакову да толмачом Ондрею Ракову, Алмакаю Алышеву, Павлу Сагалаеву, Ивану Тулубаеву по 4 аршина сукна кострышу тмосинево по 2 рубли с полтиною портище, да по дорогам гилянским человеку по 1 рублю по 20 алтын по 4 деньги дороги. А пожаловал (Л. 419 об.) их государь для царегородскои службы.

.

№ 16[17]

1634 г.– Челобитная архимандрита Никифора о милостыне для афонской пустыни Святой Анны

 

(Л. 3) Царю государю и великому князю Михаилу Федоровичю всеа Русии бьет челом богомолец твои государев, Всемилостиваго Спаса Андроньева монастыря затворник греческои архимарит Никифор. По твоему государеву указу, а по моему челобитью отпущен я, богомолец твои, в свою землю, во Святые горы ко Святои Анне в великую пустыню. А поднятца мне, богомолцу твоему, с Москвы до своеи земли нечем и, приехав во Святые горы в великую пустыню к Святои Анне и ко своеи братие к пустынникам, твоего царьского жалованья милостины поднести нечево. Милосердыи государь царь и великий князь Михайло Федорович всеа Русии, пожалуй меня, богомольца своего, для своего царьскаго многолетнаго здравия своим царским жалованьем мне, богомольцу своему, на подъем, а моеи братие пустынникам милостину, как тебе, милосердому государю, Бог известит, с чем бы мне, богомольцу твоему во Святые горы в великую пустыню к своеи братие к пустынникам с твоим царским жалованьем было появитися. А они, государь, должны о твоем царском многолетном здравии и о победе на враги и о одолении Бога молить безпрестанно.

Царь государь, смилуйся.

 

№ 17[18]

1634 г., не позднее 2 марта.– Челобитная архимандрита Никифора о назначении в дорогу ему и Мануилу Матвееву Филаденскому кормого питья

 

(Л. 6а) Царю государю и великому князю Михаилу Федоровичю всеа Русии бьет челом (Л. 6) богомолец твои государев, Всемилостивого Спаса Ондроньева монастыря затворник, греческои архиморит Никифор. В прошлом, государь, во 138 году, как приехал я, богомолец твои, к тебе, к милосердому государю, к Москве, и по твоему государеву указу давали мне, богомолцу твоему, твое царьскоя жалованья поденное питье. А о кирице Мануиле Филаденском бил челом тебе, государю, я, богомолец твои. И ты, государь, по моему нищецкому челобитью пожаловал его своим государским жалованьем – поденным питьем. А нынеча, государь, по твоему государеву указу, а по моему, богомолца твоего, нищецкому челобитью отпущен я, богомолец твои, во Светую гору в великую пустыню ко Светои Анне. И ему, кирице Мануилу Филанденскому, сказана твоя государева служба: ехать ему во Царьгород для твоего государева дела с твоими государевы послы. А велено ему жа, Мануилу, провожати меня, богомолца твоего, на дороге. Милосердыи государь царь и великий князь Михаил Федорович всеа Русии, пожалуй меня, богомолца своего, для своего царьского многолетного здравия, вели, государь, то свое царьское жалованье поденное питье на дороге мне, богомолцу своему, и кирицу Мануилу Филаденскому давать по прежнему своему государеву указу.

Царь государь, смилуйся.

 

№ 18[19]

1634 г., марта 2.– Память из приказа Новой чети в Посольский приказ о выделении денег на корм венгерскому послу Жаку Русселю и архимандриту Никифору

 

(Л. 1) Лета 142-го марта во 2 день указал государь царь и великий князь Михаил Фелорович всеа Русии взять из Новые чети у дьяка у Василия Копнина да у Дорофея Постникова в дорогу на корму послу Якову Руселю да затворнику архимориту Никифору от Москвы до Азова на три месяца 5 рублев. Из Посольского приказа в тех деньгах в Новую четь память послана того ж дни. И того ж дни затворнику архимориту Никифору на корм до Азова 5 рублев 30 алтын 2 деньги на три месяца отосланы деньги к затворнику архимориту Никифору с греческим переводчиком Мануилом Матвеевым.

 

№ 19[20]

1634 г., не позднее марта 3.– Память из Посольского приказа Т. Л. Облезову о правилах содержания в дороге от Москвы до Воронежа Севастийского митрополита Иосифа и архимандрита Никифора

 

(Л. 40) От царя и великого князя Михаила Федоровича всеа Русии Терешному Левонтьивичю Облезову. По нашему указу отпущон с Москвы во Царьгород с послы нашими с Ываном Коробьиным да с дьяком с Сергеем Матвеевым Севастийскои митрополит Иосиф, ада с ним два старца и келарь, да келейник, да племянник его белец гречанин[ee], да с ним отпущон затворник старец Никифор в свое обещанье во Святую гору в великую пустыню в монастырь Святыя Анны. А корм им в дорогу дан на Москве. И как к тебе ся наша грамота придет, а митрополит Иосиф, bи старцы[ff], и с ним затворник старец Никифор с послы нашими тебя сведут, и ты б в сдороге[gg] к митрополиту, и к затворнику, и к старцом держал честь и во всем береженье, и ехал бы с турским послом и с ним вместе и подводы б под них dпо городем[hh] до Воронежа велел дават подорожным. А как приедешь на Воронеж, и ты б взял у столника нашего и воиводы у Матвея Измайлова под послов наших, и под турского посла, и под всех людеи, которые с ними и под едонские[ii] запасы, и под зелье, и под свинец суды по прежнему нашему указу, а Севайстийского митрополита…[jj]

 

№ 20[21]

1634 г., марта 2.– Память из Посольского приказа воронежскому воеводе М. Т. Измайлову об отправке в Азов архимандрита Никифора

 

(Л. 5) От царя и великого князя Михаила Федоровича всеа Русии на Воронеж стольнику нашему и воиводе Матвею Тимофеичю Измайлову. По нашему указу отпушен с Москвы[kk] с послы нашими с Ываном Коробьиным да з диаком с Сергеем Матвеивым затворник старец Никифор во свое обещанье во Святую гору в великую пустыню в монастырь Святыя Анны, а корму ему дано на Москве в дорогу на три месяца. И как к тебе ся наша грамота придет, а затворник старец Никифор с послы нашими на Воронеж приедет, и ты иво с Воронежа отпустил в Азов ас послы вместе[ll] в тех же посольских судех, где ево мошно изместит, чтоб ему от послов на Воронеже не остатца.

Писан на Москве в лето 7142 марта в 3 день[mm].

 

№ 21[22]

1634 г., мая 2.– Отписка воронежского воеводы М. Т. Измайлова об отправлении на Дон Севастийского митрополита Иосифа и венгерского посла Жака Русселя

 

(Л. 7) Государю царю и великому князю Михаилу Федоровичю всеа Русии холоп твои Матюшка Измайлов челом бьет. В нынешнем, государь, 142 году марта в 13 день прислана, государь, ко мне, холопу твоему, на Воронеж твоя государева грамота. А в твоеи государеве грамоте написано: по твоему государеву указу отпущен с Москвы с твоими государевы послы с Ываном Коробьиным да з дьяком с Сергеем Матвеевым Севастийскои митрополит Иосиф, а с ним два старца — келарь его да келейник, да племянник его белец греченин, да венгерскои посол Яков Русель, а с ним дворян немец четыре человека да людеи его один человек. А велено мне, холопу твоему, с Воронежа их отпустити на Дон с твоими государевы послы вместе, с Ываном Коробьиным да з дьяком с Сергеем Матвеевым. И я, холоп твои, по твоему государеву указу под Севастийского митрополита, и под старцов, и под митрополича племянника, и под венгерского посла Якова Руселя, и под дворян, и под человека его дал суды добрые и с Воронежа их на Дон отпустил вместе с твоими государевы послы маия в 2 день.

 

 

ПРИМЕЧАНИЯ

 


[a] Слово вписано над строкой.

[b] Слово вписано над строкой

[c] Далее зачеркнуто: земле.

[d] Слово написано над строкой.

[e] Слово написано над строкой.

[f] В рукописи слово написано дважды.

[g] В рукописи слово написано дважды

[h] В рукописи слово написано дважды.

[i] В рукописи слово написано дважды.

b[j] Написано другим почерком.

[k] Слово написано над строкой.

[l] Далее зачеркнуто: Филаде.

[m] Далее тем же почерком, зачеркнуто: «К прежнему в прибавку по 4 деньги на день». Другим почерком зачеркнуто: «Пожаловали государь и государь Святейшии Патриарх велеле ему корму прибавить по челобитью затворника архимарита Никифора».

[n] Далее неразборчиво.

[o] Далее неразборчиво.

[p] Далее неразборчиво.

[q] Так в рукописи.

[r] Подписано сверху.

[s] Так в рукописи.

[t] Порядок листов нарушен.

[u] В рукописи нарушен порядок листов.

[v] Далее неразборчиво.

[w] Далее неразборчиво.

[x] Далее неразборчиво.

[y] Далее неразборчиво.

[z] Далее неразборчиво.

[aa] Далее затерто: 141.

с[bb] Написано другим почерком.

[cc] Далее неразборчиво.

[dd] Вписано над строкой.

[ee] Вписано над строкой.

[ff] Вписано над строкой.

[gg] Вписано над строкой, зачеркнуто «ехал».

[hh] Вписано над строкой.

[ii] Вписано над строкой.

[jj] Текст оборван, следующий лист отсутствует.

[kk] Далее зачеркнуто: во Царьгород.

[ll] Подписано сверху, зачеркнуто «на Дон».

[mm] Зачеркнуто «февраля в 28 день».

 


[1] РГАДА, ф. 52, оп. 1. 1623, № 4, л. 2–4. Подлинник. На обороте листа 2: «Государю царю и великому князю Михаилу Федоровичу всеа Русии»; другим почерком: «131 мая в 17 день с путивльцом с Кирилом Бунякиным».

[2] Там же, л. 4а–5. Подлинник.

[3] Там же, № 8, л. 1. Подлинник. На обороте листа 1: «Государь и Святейшии государь пожаловали велели выписать, доложа себе государем, ис которого прежде послать и как об нем указано».

[4] Там же, л. 2–4. Подлинник. На сставе по листам 1–3: «Государь и Святейшии Патриарх пожаловали велели его из Нижнего Печерского монастыря взять к Москве».

[5] Там же, оп. 1. 1631, № 9, л. 1–2. Подлинник. На обороте листа 1: «Великому государю Святеишему Патриарху Феларету Никитичю, Московскому и всеа Русии»[5]; другим почерком: «Государь и Светеишии государь Патриарх пожаловали для архимарита Никифора Мануилу Матвееву велели прибавить поденного корму к прежнему ево к годовому жалованью в оклад два рубли».

[6] Приношу глубокую благодарность В. Г. Ченцовой за прочтение подписи.

[7] РГАДА, ф. 52, оп. 1. 1631, № 9, л. 3–3 об. Черновой отпуск.

[8] Там же, оп. 1. 1632, № 5, л. 39–40. Подлинник. На сставах: «140 июля в 21 день государь пожаловал».

[9] Там же, л. 41–44. Подлинник. На сставах: «Июля 21 государь и великий государь Святейший Патриарх пожаловали велели ему своего государева жалованья».

[10] Там же, л. 45–50. Подлинник.

[11] Там же, л. 51–58. Подлинник.

[12] ОПИ ГИМ, ф. 450 (Собрание Барсова), № 83, л. 93. Подлинник. На обороте: «Будет ему государево жалованье на нышешнеи 140 год не дано, и ему дать. А о том выписать, для чего ему не дано».

[13] РГАДА. ф. 138, п. 1. 1629, №. 2, л. 297–301. Подлинник.

[14] Там же, л. 314–315. Черновой отпуск.

[15] Там же, ф. 52, оп. 1. 1634, № 4, л. 1–2. Подлинник. На обороте листа 1: «142-го февраля в 13 день государь пожаловал указал иво отпустить во Царьгород по его челобитью. А Мануила переводчика указал государь для переводу послати с своими государевы послы <далее несколько слов неразборчиво>». На обороте листа 2 греческая подпись Никифора.

[16] Там же, ф. 396, оп. 2, кн. 289, л. 418 об.– 419 об. Подлинник.

[17] Там же, ф. 52, оп. 1. 1634, № 4, л. 3. Подлинник. На обороте листа 3 греческая подпись Никифора; другим почерком: «Государь пожаловал велел ему дати в дорогу на милостину своего государева жалованья соболеи на пятьдесят рублев».

[18] Там же, л. 6а–6. Подлинник. На оброте листа 6 греческая подпись Никифора. На обороте листов 6а–6 другим почерком: «Дать им с Мануилом на 3 месяца в дорогу».

[19] Там же, № 11, л. 1–2. Подлинник. На обороте листа 2: «Я, Мануйло, затворнику Никифору кормовые деньги 5 рублев 30 алтын 2 деньги взял и руку приложил».

[20] Там же, № 4, л. 4. Черновой отпуск.

[21] Там же, л. 5. Черновой отпуск.

[22] Там же, л. 7. Подлинник. На обороте: «Государю царю и великому князю Михаилу Федоровичю всеа Русии»; другим почерком: «142 маия в 10 день с воронежцом с Васильем Стрюковым».

 

 

Форумы