XII. Третий Вселенский Собор

Александр Дворкин. Очерки по истории Вселенской Православной Церкви.


Литература: Карташев; Мейендорф, Введение; Meyendorff, Orthodox Church; Болотов; Шмеман, Исторический путь; Chadwick; Ostrogorsky, History of the Byzantine State; Vasiliev; Флоровский прот. Георгий. Восточные отцы V-VIII веков. Париж, 1990.


1. Итак, II Вселенский Собор подвел черту под тринитарными спорами. Трагедия св. Иоанна Златоуста произошла в богословское междувременье. Теперь время поставило новый вопрос: вопрос о Личности «исторического Иисуса». Как в Личности жившего на Земле в конкретном месте в конкретное время Иисуса из Назарета совмещались божественные и человеческие черты? Церковь знала, что Он был и Богом, и человеком. Но как это было возможно? Как Божество и человечество совмещались в одной Личности? Объяснить это было чрезвычайно важно, т.к. от правильного понимания Боговоплощения зависело его сотериологическое значение - т.е. наше спасение.

Как мы уже говорили, в IV в. существовали две интеллектуальные школы, по-разному подходившие к христологической проблеме: александрийская и антиохийская.

Разность их подходов современные ученые попытались выразить следующими противопоставлениями: Александрия - аллегория, эллинский ум, платоновские методы; Антиохия - конкретика, семитский ум, аристотелевские методы. Но, конечно, эти противопоставления далеко не абсолютны и в значительной степени условны. Достаточно сказать хотя бы то, что главными богословами и той и другой школы были греки, мыслившие вполне в эллинских категориях. И в трудах такого типичного представителя антиохийской школы, как св. Иоанн Златоуст, столь же трудно найти какое-либо семитское влияние, сколь и в писаниях св. Афанасия Александрийского.

Думается, можно более удачно выразить разницу между двумя школами в двух формулах христологической мысли: в Антиохии богословы говорили о Слове вочеловечившемся, а в Александрии - о Слове воплотившемся (ключевым текстом тут является Ин.1:14: «Слово стало плотью»). Или, согласно о. Георгию Флоровскому, Антиохия представляла традицию «антропологического максимализма» и никогда не упускала из виду полноту человеческой природы Христа, тогда как Александрия говорила в первую очередь о божественности Слова, ставшего плотью, т.е. телом, разрабатывая традицию «антропологического минимализма».

При этом следует отдавать себе отчет в том, что евангелист Иоанн, хотя и писал по-гречески, мыслил в категориях иудейской традиции. Для него слово «плоть» (евр. - басар) носило оттенок не чисто материальной реальности, а обозначало живое тварное существо вообще, единство души и тела. Обвинять александрийцев в том, что они упускали из виду живую душу Спасителя, было бы несправедливым. Однако, читая их учение по-гречески, т.е. на языке, в котором понятия материального и духовного различались очень четко, можно было подумать, что в александрийской христологии Бог-Слово воспринял лишь материальную сторону человечности, т.е. плоть как тело, а не как полноту душевно-телесной человеческой природы. Александрийская школа, доведенная до крайности, была чревата докетизмом - растворением человечества Христа в Его Божестве. Антиохийская же, также в крайности своей, могла привести к адопционизму.

Мы уже говорили о знаменитом антиохийском учителе Диодоре Тарсийском и о тех двусмысленных выражениях, которые он допускал. Например, обсуждая «рожденную» природу Христа, Диодор возражал против утверждения, что Бог-Слово родился дважды: один раз «прежде всех век», а второй раз - как человек, от Марии Девы. Диодор предпочитал говорить, что согласно Своей природе Христос рожден от Отца до начала времен как Бог, тогда как Тот, Кто родился от Марии, сделался Его храмом, Его обителью. Такого рода понимание логично и может быть подкреплено образами из Писания. Например, в 9-й главе книги Притчей говорится, что Премудрость выстроила себе дом на семи столбах. Антиохийцы понимали Премудрость как Логос, а храм как человечество Иисуса Христа. И действительно, в Ин.2:19-21 Спаситель говорит о Своем теле как о храме. Исходя из такого в некотором отношении буквального толкования отдельных библейских текстов, Диодор говорит о Сыне Божием и об Иисусе, Сыне Марии (Который есть лишь храм, обитель Слова), как «о двух сынах». Но, как мы уже писали, сам Диодор, при всей двусмысленности ряда своих выражений, остался в границах Православия и числится в наших святцах как исповедник и учитель Церкви.

Другим важным антиохийским автором был Феодор Мопсуэстийский (+428 г.), современник и друг св. Иоанна Златоуста. Он был великим экзегетом и оставил нам множество комментариев на Писание. Он также полемизировал против Аполлинария и в этой своей полемике зашел слишком далеко. Можно сказать, что он, а не его ученик Несторий, и был настоящим несторианином.

Личность Христа у Феодора явно двоится. Различая между Богом и человеком во Христе, он раздваивает Его Личность. По его мнению, лишь в виде благочестивого преувеличения можно говорить, что Бог страдал и умер или что Иисус творил чудеса, но настоящий богослов знает, что это не так. То же самое относится и к слову «Богородица». Земная женщина не может родить вечного Бога, и следовательно, называть так Деву Марию может лишь безграмотный крестьянин.

Когда Феодора спрашивали прямо, он говорил, что Христос одно Лицо. Но термин, который он употреблял, - это «просопон», а не «ипостась». Греческое слово «πρόσωπον» означает скорее маску, личину, т.е. то, что не имеет глубокой и неотъемлемой внутренней связи с личностью, что-то, что можно легко надеть, а затем так же легко снять. Понятно, что это слово весьма плохо выражает идею ипостасного единства двух природ Спасителя. У Феодора две природы - две ипостаси лишь соприкасаются (σνάφεια - сцепление) в одном просопоне, что предполагает возможность разделения.

Говоря о Деве Марии, родившей двух сынов - человека и Бога, Феодор, по существу, впадает в адопционизм. Его богословие можно понять лишь однозначно: Мария родила ребенка, в которого пожелал вселиться Бог.

Павел Самосатский считал, что Иисус был усыновлен при крещении. Празднование Рождества в ранней Церкви началось во многом как реакция на такое понимание природы Спасителя: празднование рождественского цикла указывало на то, что Христос был Богом с самого начала человеческой жизни.

Феодор же утверждал, что усыновление произошло еще во чреве матери, путем объединения «двух сынов». Это и явилось богословской базой для несторианства и причиной того, что сам Феодор был осужден как еретик в 553 г.

2. Богословие Феодора Мопсуэстийского о воплощении для александрийцев звучало не только как антиаполлинаризм, но и как вызов всей их богословской традиции.

С 412 по 444 г. папой Александрийским был свт. Кирилл (племянник Феофила). Кирилл - блестящий богослов - был убежденным противником Феодора Мопсуэстийского. В своем комментарии к Евангелию от Иоанна он, не называя имен, резко критикует тех, кто считает Христа лишь главным примером пророческого вдохновения и благодати, и тех, кто говорит о «двух различных природах» после их соединения. Тем не менее эта дискуссия осталась лишь письменной. Феодор был очень миролюбивым человеком. Он поддерживал добрые отношения с Кириллом и даже посвятил ему свой комментарий на книгу Иова.

Однако в конце концов спор перешел в открытую фазу. Св. Кирилл Александрийский был не только богословом, но еще и политиком, весьма страстным человеком и пламенным борцом - причем не только кабинетным. Он боролся с остатками древних ересей, а также с иудаизмом и языческой культурой.

Интеллектуальная элита столицы Египта все еще оставалась языческой. Префект Египта Орест очень серьезно относился к своим обязанностям защиты фактической свободы веры, что весьма раздражало христиан, а особенно монахов. Кирилл был в открытой конфронтации с ним. Одной из трудных задач префектуры была защита евреев от погромов. Во время одного из бурных столкновений Орест арестовал вождя толпы погромщиков Иерака и наказал его как провокатора. Приверженцы Кирилла стали угрожать евреям расправой. Евреи не выдержали и напали первыми, устроив превентивный погром. Христиане ответили разгромом синагоги и всего еврейского квартала, что на следующее утро было одобрено Кириллом как мера необходимой самообороны. Таким образом, Орест имел все основания считать Кирилла силой бунтарской и весьма серьезной, тем более что Кириллу повиновалась целая армия нитрийских монахов. Разгромив у себя оригенизм, они искали, кого бы погромить еще. Кто-то натравил их на «язычника» Ореста. Толпа монахов бросилась штурмовать его дом, а один из них, Аммоний, бросив камень, даже раскровил Оресту голову. Орест отдал приказ войскам оттеснить их. В возникшей сумятице Аммоний был задавлен насмерть. Кирилл демонстративно устроил ему торжественные похороны и объявил его мучеником. Правда, историк Церкви Сократ ехидно замечает, что если Аммоний и был жертвой, то только собственной глупости.

Орест также покровительствовал известной философессе, профессору неоплатонической философии Ипатии, знаменитой своей красотой и добродетелью. В окружении св. Кирилла Ипатию считали вдохновительницей административных мер Ореста в пользу религиозной терпимости. В 415 г. толпа напала на нее на улице и буквально растерзала ее на части. Многие историки обвиняют в этом Кирилла, но нет ни малейших доказательств того, что это убийство произошло с его ведома и одобрения. Скорее всего, нет, ибо, при всем своем горячем темпераменте, он был против ничем не спровоцированного самосуда толпы.

Все эти страшные события следует рассматривать в соответствующем контексте - в контексте борьбы язычества и христианства, о которой мы уже говорили. Христиане видели в язычестве страшную ложь, порабощающую человека, и страшный соблазн для своих собратьев [13].

Чтобы оценить по достоинству личность свт. Кирилла, нужно обратиться к его богословским взглядам и писаниям. И тут мы видим совсем другое...

3. В апреле 428 г. в Константинополе повторилась история, очень напоминающая историю с приглашением Иоанна Златоуста: на пост архиепископа был вновь приглашен блестящий проповедник, ученый и аскет из Антиохии - игумен одного из тамошних монастырей, Несторий.

Несторий сразу же дал понять, что стремится оказаться на уровне своего знаменитого предшественника. Главной своей задачей он объявил борьбу с ересями, и прежде всего с аполлинаризмом. Во вступительной речи, обращенной к императору, Несторий заявил ему: «Дай мне землю, очищенную от еретиков, и я дам тебе небо. Царь, раздави со мною еретиков, и я раздавлю с тобою персов».

Через пять дней после вступления в должность Несторий распорядился о закрытии арианской церкви в Константинополе. Ариане (т.е. наемники-готы, из которых состояла имперская гвардия) тут же подожгли ее, после чего сгорел весь квартал, а Несторий получил кличку «Поджигатель». По настоянию нового архиепископа правительство возобновило все старые законы против еретиков. Несторий организовал настоящее гонение. Все секты были вновь объявлены незаконными, их храмы отбирались, а имущество конфисковывалось. Новый архиепископ весьма быстро восстановил против себя жителей столицы, запретив с церковной кафедры театры, пение, концерты, танцы и атлетические состязания.

Но наибольшее противостояние Несторию началось, когда он ополчился против термина «Богородица», ссылаясь на своего учителя Феодора Мопсуэстийского, писавшего: «Безумие говорить, что Бог родился от Девы. Родился от Девы тот, кто имеет природу Девы, а не Бог-Слово... Родился от Девы тот, кто от семени Давидова». Но писания Феодора не были известны вне круга ученых-богословов, а Несторий стал проповедовать все это с амвона.

Он говорил, что Дева Мария родила человека Эммануила, с которым соединилось, сцепилось (ср. συνάφεια) предвечное Слово Божие. Следовательно, она не Богородица, а Человекородица, или Христородица. Можно даже говорить Богоприимица (Θεοδόχος), но не Θεοτόκος (Богородица). Ведь всякая мать рождает только тело, а душа - от Бога. Нельзя же мать назвать «душеродицей». Конечно, говорил Несторий, если неграмотной черни нравится говорить «Богородица», то пусть ее - в виде благочестивого преувеличения мы можем допустить это. Однако истинные просвещенные христиане понимают всю абсурдность такого словоупотребления.

Лишь имя «Христос» обозначает обе природы, и лишь к нему можно применять и Божественные, и человеческие действия и признаки. Но к имени «Бог» дозволительно относить лишь действия божественные. К Иисусу как человеку - только человеческие. Нельзя сказать «предвечный младенец» или «Бог питался млеком». Ну и так далее...

Несторий не скрывал своих взглядов и даже сам рекламировал их, рассылая свои проповеди другим епископам - в частности, и в Рим, и в Александрию. Св. Кирилл Александрийский, почитав проповеди Нестория, насторожился. А тут еще в Константинополь прибыли четыре александрийских клирика с жалобами на Кирилла. Император Феодосий отправил их к Несторию. Тот, разобрав их дело, нашел их правыми и послал Кириллу письмо со строгим выговором. Этого уж властный Александрийский папа никак не мог стерпеть.

В конце 428 г. в своем очередном окружном послании, где объявлялась дата Пасхи, свт. Кирилл открыто подверг резкой критике учение Нестория. Критика продолжилась в «Послании к монахам» и в письме к самому Несторию с просьбой пресечь вызванный им «вселенский соблазн».

Главным в богословии свт. Кирилла является наше спасение. Вся сущность спасения, весь смысл христианства, по св. Кириллу, - в единстве Бога и человека во Христе, в той единственной Личности, в Которой все люди «соприкасаются» с Отцом. В несториевском отвержении слова «Богородица» он увидел умаление и отрицание этого факта. Св. Кирилл ввел понятие «ипостасного единства» двух природ Христа. Став Эммануилом, Бог-Слово сделал человеческую природу с ее телом Своей собственной, поэтому можно сказать, что Сам Бог родился, возрастал, голодал и жаждал, страдал и умер. Для св. Кирилла плоть Иисуса была воистину телом Бога, Его рука - рукой Бога и т.д. Следовательно, Дева Мария была воистину Матерью Божией - Богородицей.

Для спасения человека Бог должен в действительности стать человеком, воспринять человеческую природу, человеческое естество. Если же эта встреча Бога и человека не состоялась во Христе, то тем более невозможна она и для нас, а следовательно, невозможно и наше спасение.

Отвечая Несторию, св. Кирилл говорит: да, мать - не «душеродица», точнее - не только «душеродица». Ведь человек состоит из души и тела, но он не есть «душа и тело». Ведь мы называем человекоубийцу «душегубом» - по важнейшей части человека. Следовательно, и название Богородица - самое верное.

Согласно св. Кириллу, спасение для нас осуществляется путем жизни в Церкви и достигает каждого человека через Евхаристию. Без животворящего Слова Божия, находящегося в мистическом и реальном единстве с плотью, евхаристия становится людоедством, а участие в ней - бессмыслицей. В Евхаристии Дух обожествляет человеческую плоть Иисуса, и, приобщаясь к ней, мы спасаемся через участие в жизни Бога.

Эта «теоцентричность» и «антропологический минимализм» христологии св. Кирилла мешали ему говорить о человеческих качествах Христа. Опасность виделась ему с другой стороны, и поэтому он несколько пренебрегал подчеркиванием человеческой природы Спасителя.

Другая слабость позиции св. Кирилла - нечеткая терминология, в частности - взаимозаменяемое употребление слов «ипостась» и «природа». Он использовал выражение Аполлинария: «единая природа Бога Слова воплощенная» (μία φύσις του Θεου Λόγου σεσαρκωμένη) - правда, и не подозревая об источнике формулы: св. Кирилл думал, что она принадлежит св. Афанасию.

Ошибка свт. Кирилла состояла в том, что он в пылу полемики не сумел последовательно применить христологию отцов-каппадокийцев, т.е. установленное ими различие между «ипостасью» и «природой», к своим христологическим высказываниям. Помимо этого, он слишком большой упор делал на божественности Христа в ущерб Его человеческой природе. Этот перегиб Кирилловского богословия будет выправлен лишь на Халкидонском Соборе.

4. Но вернемся к письму св. Кирилла Несторию с опровержением его взглядов. Новый архиепископ Константинопольский слишком хорошо помнил прецедент со Златоустом. Он больше не позволит «фараону» торжествовать над собой. 6 декабря 428 г. в соборе св. Софии он громогласно провозглашает свои взгляды и начинает жестокое преследование противников среди столичного духовенства. Агенты Кирилла начали распространять в Константинополе слухи, что Несторий не любит термина «Богородица», т.к. он не верует, что Христос - Бог. Учение Нестория стали сравнивать с учением адопциониста III в. Павла Самосатского. Однако Нестория поддерживали император Феодосий II и его жена Евдокия. Св. Кирилл прибег к помощи сестры императора Пульхерии (августы), выступавшей против антиохийца.

В феврале 430 г. св. Кирилл направил Несторию так называемое «Догматическое послание», еще достаточно вежливое, но с серьезной богословской аргументацией. «Догматическое послание» (так называемое 2-е письмо) по своей методологии было весьма александрийским. Кирилл согласился, что различия между Божественной и человеческой природами Христа не отменены их соединением - тем не менее в воплощении свершилось «ипостасное единство» в единой Ипостаси, так что можно отнести чудеса Божества к человечеству и естественные слабости человечества - к Божеству. И так как мы говорим о единой Ипостаси, мы можем без всяких преувеличений сказать, что Бог был рожден в Вифлееме и что предвечное Слово страдало и умерло.

Ответ Нестория, посланный через 5 месяцев, преисполнен чувства оскорбленного собственного достоинства. Богословски в нем не содержалось ничего нового: он был лишь новым подтверждением антиохийской позиции о «двух природах».

В это время (в 430 г.) в Константинополь прибыла группа спасавшихся от гонений пелагиан, только что стараниями блж. Августина осужденных на Западе. Несторий их принял, обласкал, не нашел в их учении ничего предосудительного и написал весьма заносчивое послание папе Целестину, именуя его запросто - «брат». Одновременно и свт. Кирилл послал письмо папе с жалобами на Нестория и его неправильную христологию. Сам Кирилл обратился к Целестину как к «святейшему отцу». Папа мало понимал в богословской стороне дела. Но в это время у него был спор с Константинополем из-за юрисдикционной принадлежности Восточного Иллирика, и ему весьма мало понравился Несторий, вмешивающийся в его дела и пишущий грубые письма. Он послал запрос в Массилию (Марсель) преп. Иоанну Кассиану, считавшемуся знатоком восточных проблем, и тот подготовил доклад о несторианстве как новой версии пелагианства. Папа созвал собор в Риме (430 г.), на котором Несторий был осужден, правда, в самых общих выражениях.

В августе 430 г. папа Целестин послал св. Кириллу письмо для Нестория с требованием в 10-дневный срок по его получении отречься публично или письменно от своих взглядов. Папа также заявил, что предоставляет Кириллу все полномочия для «разборки» со строптивым Константинопольским архиепископом.

Свт. Кирилл передал Несторию этот ультиматум лишь 30 ноября вместе с собственным письмом, содержащим так называемые «12 анафематизмов», под которыми Несторий должен был подписаться. Копии папского письма и «анафематизмов» были разосланы всем ведущим епископам христианского мира.

До этого многие, например патриарх Антиохийский Иоанн и другие видные иерархи, пытались уладить дело миром. Иоанн Антиохийский писал письма и Кириллу, и Несторию, уговаривая их помириться. Несторий пошел на уступки и заявил, что отказывается от возражений против слова «Богородица». Однако после опубликования «12 анафематизмов» примирение для антиохийцев стало невозможным. В них св. Кирилл осуждал по пунктам все слабые стороны антиохийского богословия, но осуждал так, что антиохийцам в его позиции виделся чистый аполлинаризм.

Вот пример богословского языка этих анафематизмов:

«1. Если кто не исповедует, что Эммануил есть воистину Бог и посему Святая Дева есть Богородица, ибо она плотски родила ставшего плотью Логоса от Бога Отца, да будет анафема.

2. Если кто не исповедует, что Логос Бога Отца соединен с плотью по ипостаси, что таким образом Он есть Единый Христос с собственной плотью, а именно Он же самый Бог и человек, да будет анафема.

3. Кто во едином Христе разделяет ипостаси после соединения, сочетая их - единым соприкосновением (или сцеплением - συνάφεια) по достоинству, т.е. по самостоятельности и полновластности и тем более не (сводя их) сведением их к физическому единству - да будет анафема».

Несторий в ответ издал свои 12 анафематизмов против Кирилла, заявив, что против него - Нестория - возведены ложные обвинения.

5. Но вся эта переписка была уже post factum, ибо за 11 дней до того как весь кирилловский пакет документов был передан Несторию, император Феодосий разослал приглашения на Собор, который должен был состояться в Эфесе (на полпути между Александрией и Константинополем) в Пятидесятницу (7 июля) 431 г.

После того как Несторий ознакомился с анафематизмами св. Кирилла, он убедился для себя в его аполлинаризме, и следовательно в своей правоте, и ожидал Собора с уверенностью и спокойствием.

Однако он недооценил политические способности Кирилла, количество недругов, которых нажил в столице, и силу политического противостояния ряда древних апостольских метрополий Константинопольской кафедре. Ведь пока формально столичная кафедра не была даже метрополией. Теоретически она находилась под митрополитом Гераклейским. Малая Азия практически единым фронтом выступала против столичного выскочки. Митрополит Эфесский Мемнон был настолько ярым сторонником Кирилла, что в Эфесе Несторию пришлось передвигаться под охраной воинских подразделений для защиты от монахов Мемнона.

Несторий мог рассчитывать на поддержку Иоанна Антиохийского и его епископов, но и тут были свои проблемы. Кипрские епископы стремились к автокефалии, а Иерусалимский епископ Ювеналий поставил задачей своей жизни любой ценой возвести свою кафедру до статуса самостоятельного патриархата.

Но, главное, Несторий недооценил силу народного благочестия, оскорбленного его богословскими выкладками. Конечно, Несторий не считал Христа всего лишь боговдохновенным пророком, в чем его обвиняли противники. Но народ глубоко верил в истинность таких выражений, как «Предвечное Слово умерло» или «Мария является Богородицей». Разве Евхаристия не была явлением Вифлеемского чуда? Различение Нестория между человечеством Христа и предвечным Словом ставило под сомнение действенность таинства. Придерживаясь языка св. Кирилла, можно было спокойно сказать, что в Вифлееме Ветхому Деньми был час или два от роду. Небрежно брошенные слова Нестория, что «Бог не может быть двух- или трехмесячным младенцем», звучали для народа страшным кощунством.

Св. Кирилл со своей эскадрой прибыл в Эфес перед Пятидесятницей. Он привез с собой 50 епископов, несколько сот священников и монахов, в том числе местную знаменитость - почти столетнего игумена Шенуду, постриженника св. Пахомия. Несторий уже был в Эфесе в окружении «своих людей». Обстановка напоминала два военных лагеря перед сражением. Александрийские матросы заводили ссоры с константинопольскими. Мемнон Эфесский заранее закрыл свои церкви для несторианской партии. Император тактично не прибыл на собор, ожидая донесений в своей халкидонской летней резиденции. Соблюдение внешнего порядка было поручено комиту (т.е. графу) Кандидиану, командиру лейб-гвардии.

На Собор приглашались все митрополиты Империи «с немногими епископами». Было послано даже приглашение в Африку знаменитому блж. Августину, но он только что скончался. На Собор прибыли в основном восточные епископы, и каждый стянул с собой столько своих сторонников, сколько захотел.

Ждали папских легатов и антиохийской делегации. И те и другие запаздывали. Кирилл решил начать Собор, не дожидаясь их. Несторий и Кандидиан возражали, но их не послушали.

22 июня 431 г. Собор начался в храме Пресв. Богородицы в Эфесе, что, конечно, должно было иметь символическое значение. 150 епископов (в том числе 16 митрополитов) высказались за открытие Собора, а 68 (в том числе 21 митрополит) - против. Но у свт. Кирилла было формальное большинство, и он начал действовать. Несторию было послано три приглашения, он, конечно, не явился, после чего был смещен in absentia. «Устами св. собора Сам Господь Иисус Христос, Которого хулил Несторий, лишает его епископского и священнического достоинства», - говорится в постановлении Собора. После принятия этого решения Кирилл зачитал Собору свои 12 анафематизмов, и они были приняты единогласно.

Через 4 дня прибыли сирийцы во главе с Иоанном Антиохийским и нашли, что все решено уже без них. Они открыли собственный собор (на нем присутствовали около 53 епископов) и, в свою очередь, низложили Кирилла и Мемнона.

12 анафематизмов Кирилла они объявили еретическими главами Кирилла, а его захватный образ действий объяснили боязнью подвергнуться соборному разбору и суду. Самый известный и крупный антиохийский богослов того времени блж. Феодорит Киррский тогда выражался так: «Анафематствовать без всяких околичностей учение святейшего Нестория - значит анафематствовать само Православие». Он же описывал учение св. Кирилла как «тьму, мрачнее казни египетской».

Тем временем прибыли и римские легаты. Они присоединились к кирилловскому собору и согласились со всеми его деяниями. На этом соборе также была оформлена автокефалия Кипра и было принято постановление, запрещающее добавлять что-либо к Никейскому символу веры [14]. Чтобы удовлетворить Запад, кирилловский собор осудил пелагианство, правда, в самых общих выражениях, сочтя его чем-то вроде западной версии несторианства.

Император, получив два отчета о происходящем, вначале не знал, что делать. Вот что писал уполномоченный императора в своем отчете: «чтобы не произошла вспышка драки, я втиснул отряды солдат между сближающимися местами той и другой партии - из-за бешенства, которое не знаю, откуда у них бралось. Те, что примыкали к Кириллу, говорили, что и видеть не хотят Нестория. Хотя я видел, что боголюбезнейшие епископы были неумолимо враждебны друг к другу, но я не знаю, отчего они дошли до такого ожесточения и омрачения». Под давлением растущих беспорядков император был вынужден принять решение. Все три низложения (Нестория, Кирилла и Мемнона) были приняты как деяния одного собора. Войска окружали город, в него были посланы усиленные наряды полиции, а все три смутьяна - Несторий, Кирилл и Мемнон - были посажены под стражу.

Но Кирилл и из-под ареста продолжал засыпать всех влиятельных людей при дворе дорогими подарками (он называл их «евлогии» - благословения), и позиция Нестория была ослаблена. Сам же он, будучи человеком импульсивным, устал от всего и заявил, что хочет лишь удалиться в свой монастырь. Этим его пожеланием воспользовались и тут же послали его туда. На его место был поставлен епископ, чья кандидатура была одобрена Кириллом.

Кирилл и Мемнон по-прежнему оставались под стражей в Эфесе. Тогда император высочайшим указом распустил Собор. Дальнейшая участь двух виновников беспорядков в указе не была оговорена, и оба они воспользовались этим обстоятельством. Кирилл бежал из-под стражи, наградив своего нерадивого тюремщика пресвитерским постом в Александрии. Понятно, что изъять архиепископа из Александрии без народного бунта было бы невозможно. Через какое-то время и Мемнон вышел из-под стражи. Намеренно или ненамеренно забыли только о Нестории.

Правительство издало новый декрет. Там оговаривалось, что Кирилл может вернуться к себе в Египет, а Мемнон остается в Эфесе. Император добавлял, что он не осуждает антиохийцев, ибо они в его глазах ни в чем не были обвинены. Снова, как и до Собора, Иоанн оставался во главе Антиохии, Кирилл - Александрии.

6. Худшим наследием Собора был разрыв между Александрией и Антиохией. Примирение состоялось лишь через два года (в 433 г.) при значительном имперском давлении. Но нельзя и недооценить добрую волю обеих сторон, пошедших на уступки и компромиссы. Когда страсти поутихли, они обе поняли свою частичную неправоту.

В течение двух лет Кирилл и Иоанн Антиохийский переписывались, обсуждая возможность соглашения. В конце концов Кирилл согласился изъять свои 12 анафематизмов, а восточные - признать осуждение Нестория [15].

В Антиохии хорошо приняли примирительное письмо свт. Кирилла и послали в Александрию со своим вариантом соглашения дипломатичного епископа Эмесского Павла. Кирилл не только решил не навязывать 12 анафематизмов, но и подписал антиохийское вероизложение (скорее всего, составленное Феодоритом Киррским) - в общих чертах то же самое, что и привезенное антиохийцами в Эфес:

«Посему исповедуем, что Господь наш Иисус Христос, Сын Божий Единородный, есть совершенный Бог и совершенный человек с разумной душой и телом, Рожденный по Божеству от Отца прежде веков, в последние же дни Он же Самый (рожден) по человечеству от Марии Девы, нас ради и нашего ради спасения.

Единосущный Отцу по Божеству и Он же Самый единосущный нам по человечеству. Ибо произошло единение двух природ.

Посему мы исповедуем Единого Христа, Единого Сына, Единого Господа.

Сообразно с этой мыслью о неслиянном единении (природ) мы исповедуем Св. Деву - Богородицей, и это потому, что воплотился и вочеловечился Бог - Логос и соединил с Собой воспринятый от Нее храм.

Евангельские же и апостольские выражения о Господе мы признаем: одни - объединяющими, как относящиеся к одному лицу, а другие - разделяющими, как относящиеся к двум природам. И - одни (выражения признаем) передающими богоприличествующие (свойства) по Божеству Христа, а другие - уничиженные (свойства) по человечеству Его».

Это вероизложение и следует считать постановлением III Вселенского Собора.

Подписав соглашение, свт. Кирилл сослужил торжественную литургию с Павлом Эмесским и направил с ним в Антиохию свою делегацию. Иоанн Антиохийский подписал соглашение и вновь направил Павла в Александрию с письмом к св. Кириллу. «Ради мира в Церкви, дабы прекратить раздоры и соблазны, соглашаемся иметь Нестория, некогда бывшего епископом Константинопольским, низложенным и анафематствовать его худые и скверные новоглаголания...» Однако в чем эти новоглаголания состояли, дипломатично было умолчано.

Свт Кирилл с радостью принял послание и ответил знаменитым письмом: «Да возвеселятся небеса, да возрадуется земля!» Он отвергает мысли, ему приписываемые, объясняет свое учение и признает антиохийское исповедание веры тождественным со своими мыслями и чувствами. И в этом смирении, в готовности пойти на уступки и даже пересмотреть свою столь горячо отстаиваемую, но смущающую братьев позицию ради мира церковного, ради главного отказаться от частностей и увидеть, что другая сторона, пусть в иных терминах, но говорит о том же - в этом подлинная святость и величие александрийского иерарха. Радостная весть о долгожданном церковном мире была разослана императору и всему епископату.

Однако примирительная вероисповедная формула оставляла нерешенными ряд проблем - например, проблему двух природ.

Крайние кирилловцы были недовольны. Многие антиохийцы тоже. Феодорит Киррский весьма подозрительно относился к крайностям Кириллова учения. Так же относился к ним и новый епископ Эдесский - Ива.

Антиохийцы, несогласные с осуждением Нестория, эмигрировали в Персию, где создали свою иерархию, основав, таким образом, Несторианскую церковь. К ним мы еще вернемся.

Богословское решение христологических проблем было найдено лишь в Халкидоне, но решение это было куплено весьма дорогой ценой.

Ссылки по теме
Форумы