Флоря Б. Н. "Православные и католики в Польском королевстве в XVI веке"

Традиционная позиция Польской католической Церкви по отношению к православной Церкви и православным жителям Польского королевства состояла в том, что существование такой Церкви на территории государства допускалось. Однако чтобы ограничить исходящее от нее возможное зло, следовало как-то контролировать ее деятельность и ограничивать ее разного рода запретами. В 1542 г. Синод католических епископов в Пётркове принял решение добиваться от короля ликвидации недавно созданной Львовской православной епархии и подчинения местного православного духовенства руководству Львовского католического архиепископа, запретить русинам строить новые церкви и совершать крестные ходы[1]. Еще в 1549 г. Львовский архиепископ Пётр Стажеховский пытался восстановить свой патронат над православными на территории Львовской епархии[2].

В конце 40-х гг. XVI в. начался бурный рост протестантского движения. Он поставил под сомнение традиционные позиции католической Церкви в Польском королевстве. И в католическом обществе, и среди католического духовенства начались отступления от традиционных представлений и взглядов на православный мир.

Разумеется, среди польского католического духовенства были силы, чьи взгляды наиболее ярко и последовательно выражал Вармийский епископ Станислав Хозий[3], один из папских легатов на Тридентском Соборе и кардинал. Они выступали за сохранение традиционных позиций католической Церкви, в том числе по отношению к православным. По общей оценке исследователей, такой силой были капитулы, враждебно реагировавшие на всякие отступления от установившихся традиций.

Тем не менее польское общество, сохранившее привязанность к традиционной вере, также как и польское католическое духовенство, не образовывали в середине XVI в. единого целого. Серьезным влиянием обладали круги, группировавшиеся вокруг Куявского епископа Я. Уханьского, который в 1562 г. стал архиепископом Гнезненским — главой Польской Католической Церкви. Не порывая с Римской Церковью, эти круги выступали за значительные реформы, которые мог бы провести либо Вселенский Собор католической Церкви, собравшийся в Триденте, либо созванный королевской властью «concilium nationale».

Взгляды этого направления получили свое выражение в сочинениях выдающегося представителя польской общественной мысли середины XVI в. А. Фрич-Моджевского, тесно связанного с Я. Уханьским. В сочинении, написанном в 1551 г. и напечатанном в Базеле в 1554 г., Фрич-Моджевский настаивал на том, что во Вселенском Соборе должны участвовать представители греческой, эфиопской, армянской Церквей и русские, живущие в одной стране с поляками. «Они,— писал Фрич-Моджевский,— имеют те же самые таинства, что и мы». Уже это утверждение расходилось с традиционной позицией Польской Католической Церкви, отвергавшей действенность православных таинств. Кроме того, Фрич-Моджевский доказывал, что причастие для мирян под обоими видами и браки священников соответствуют учению Христа и Древней Церкви. В этой связи он ссылался на такие обычаи в греческой Церкви и у русинов. А в католическом мире, по его словам, есть люди, которые из-за этого считают православных врагами Церкви. Если будущий Вселенский Собор примет соответствующие решения, это будет способствовать установлению единства всего христианского мира[4]. Эти высказывания имели значение не только для духовных лиц, но и для католического общества в целом, для которого указанные особенности церковной жизни были традиционными главными внешними признаками православных. Фрич-Моджевский также выражал согласие с высказанным в 40-х гг. XVI в. мнением известного польского публициста С. Ожеховского, что стороны могут достичь согласия в споре о Filioque[5].

Cледует учитывать, что в своих сочинениях Фрич-Моджевский неоднократно высказывал оригинальные взгляды, отнюдь не пользовавшиеся общим признанием. Однако имеется ряд свидетельств, что такие взгляды были присущи и епископам — его покровителям. Так, Уханьский уже в 1552 г. говорил, что следует разрешить причастие под обоими видами для мирян и браки священников, в 1556 г. он отказался подписать «Конфессию», составленную в Лувенском университете, где содержался запрет причастия для мирян под обоими видами, в 1557 г. выступил с предложением разрешить мирянам причастие под обоими видами на Синоде Польской Церкви[6].

Сохранилась записка краковского капитула 1551 г., в которой Куявский епископ Ян Дрогойвский, предшественник Уханьского на кафедре, обвинялся в том, что он дает причастие под обоими видами своим слугам и другим людям и отвергает «Filioque», в другом месте записки говорилось, что епископы порицают «римское» крещение, но одобряют «русское»[7]. Оба епископа были шляхтичами из «русских» земель Польского королевства, один за другим занимали епископскую кафедру в Холме, где действовало одновременно и православное епископство. Отсюда — определенное знакомство с традициями православного мира и, как следствие, желание их использовать.

 Со шляхтой Русского воеводства Польского королевства был тесно связан такой известный публицист, как С. Ожеховский, который, подобно Фрич-Моджевскому, выступал за соединение православных и католиков и также утверждал, что браки священников и причастие под обоими видами не недостаток, а достоинство православной Церкви[8].

Такие взгляды были присущи не только определенному кругу духовных лиц, но и влиятельной части католического светского общества. Магнат гетман Ян Тарновский, резко выступая против протестантов, одновременно был сторонником заимствования из практики православной Церкви тех ее особенностей, которые привлекли внимание названных католических епископов. Осенью 1556 г. папский нунций А. Липпомано сообщал в Рим, что, по мнению гетмана, для успокоения общества и улучшения его религиозной жизни нужны отмена целибата, введение причастия для мирян под обоими видами и употребление польского языка в богослужении[9]. Таким образом был поднят вопрос о еще одном важном принципиальном заимствовании из практики православной Церкви.

Ян Тарновский был совсем не одинок в этом мнении. Это показал сейм, созванный Сигизмундом II в 1555 г. Одной из важных тем, на нем обсуждавшихся, стал вопрос о созыве «concilium nationale», который мог бы решить споры между протестантами и католиками, обсуждалась также повестка предполагаемого собора. Был подготовлен совместно с обеими «избами» сейма — сенатом и посольской избой - проект «интерима», временного соглашения, которое определяло бы положение дел в стране до решений Вселенского или Национального собора. Он предполагал возможность священнику давать мирянам причастие под обоими видами, если они этого захотят (3), и возможности для священника вступать в брак, если он этого пожелает (6)[10]. Таково было предложение светских участников сейма (и протестантов, и католиков). Проект не получил одобрения со стороны епископов. Обсуждение вопроса закончилось заявлением короля, что в будущем он соберет собор, в работе которого сам примет участие вместе с сенатом. О созыве собора он будет просить папу[11].

В начале 1556 г. в Рим направился посол Сигизмунда II С. Мацейовский. Король просил папу дать ему полномочия для созыва собора, чтобы можно было осуществить следующие перемены: причастие для мирян под обоими видами, разрешение священникам вступать в брак и богослужение на своем языке[12]. Таким образом, при поддержке широкого круга заинтересованных лиц (духовных и светских) были предприняты целенаправленные попытки внести в жизнь польской католической Церкви ряд важных обычаев, характерных для Церкви православной, которые ранее рассматривались как ее важные отличительные признаки. Характерно, что предложение о совершении богослужения на своем языке сопровождалось в инструкции специальной аргументацией. Здесь не только говорится о такой практике у болгар, греков и русских, но и отмечено, что болгарам такое разрешение было дано папским престолом. Появление такой ссылки следует, вероятно, рассматривать как результат контактов между польскими и восточнославянскими книжниками[13].

Из Рима на предложения Сигизмунда II последовал отрицательный ответ, но вопрос оставался актуальным и в 60-х гг. XVI в. Папский нунций Д. Коммендоне 6 июня 1565 г. с неудовольствием отметил, что в Польше широко распространяется слух, будто папа разрешил священникам вступать в брак. 18 октября 1565 г. он писал, что на синоде духовенства Гнезненской епархии принято решение просить «о чаше и о женах»[14].

Важной частью предлагавшейся в католической среде программы реформ довольно рано стало стремление не отменять, но ограничить верховную власть папы и расширить автономию собственной Церкви. Эти взгляды получили определенное отражение в написанном в 1556 г. сочинении Фрич-Моджевского «Deordinibuseclesia», где, в частности, говорилось, что папа должен перестать быть верховным судьей и апелляции на решения местных церковных судов не должны подаваться в Рим. Пусть такие апелляции в случае необходимости рассматриваются на местном, а затем, если надо, на Вселенском соборе[15].

Получившее здесь отражение определенное недовольство вмешательством папской власти в польские церковные дела приняло более острые формы, когда Уханьский, которого в Риме подозревали в ереси, не получил в Риме подтверждения на Куявскую кафедру и 8 мая 1559 г. был вызван в Рим на суд инквизиции. На этот шаг Уханьский ответил апелляцией к польскому сейму, власти которого он в первую очередь должен подчиняться, а также к Вселенскому собору[16]. В обстановке конфликта появились сочинения Фрич-Моджевского и Ожеховского с критикой притязаний пап на абсолютную власть. Фрич-Моджевский доказывал, что ни в Писании, ни в практике Древней Церкви нет оснований для таких притязаний[17]. Ожеховский писал, что притязания пап давно уже встретили отпор. Первыми, кто не подчинились этой власти, были «восточные епископы», за это стали называть схизматиками этих «verosChristiservos» («слуг истинного Христа»)[17]. В другом сочинении он писал, что папа потерпит поражение «jakote¿pierwejwGrecyej» («как и первая в Греции»)[19], Конфликт к 1561 г. был улажен, но вопрос о возможном сокращении папской власти над Польской Церковью продолжал оставаться актуальным. 1 октября 1565 г. Коммендоне с беспокойством писал в Рим о желании Уханьского избежать апелляций в Ватикан, и вообще, в стране хотят освобождения «от римских судов»[20]. В этих условиях модель отношений в православном мире, где поместные Церкви были самоуправляемыми, привлекала к себе сочувственное внимание.

 Все это, думается, позволяет сделать вывод, что в 50–60-х гг. XVI в. напряженность в отношениях между православными и католиками, сохранявшаяся в 1-й половине XVI в., должна была ослабеть. Как представляется, дело заключалось не только в том, что католическое духовенство не имело достаточно сил для репрессивных действий по отношению к православным. В значительной части католического общества проявился очевидный позитивный интерес к православному миру и его традициям. Важно также, что в условиях выдвижения протестантами требований далеко идущих перемен в разных областях религиозной жизни на первый план выступили общие черты традиционных конфессий.

Для понимания характера взаимных отношений следует отметить, что середина XVI в. стала временем начала экспансии протестантизма на «русские» земли Польского королевства. На синоде 1560 г. в Быхове было принято решение направить на «Русь» эмиссаров для проповеди кальвинистского учения[21]. Сохранились сведения о распространении на «русских» землях Польского королевства протестантского «Катехизиса» на «русском» языке[22] — очевидно, текста, изданного Ш. Будным на территории Великого княжества Литовского.

На территории Русского воеводства и во Львове протестанты не добились значительных успехов[23]. Иначе обстояло дело на северных территориях, непосредственно граничивших с Малой Польшей — одним из главных очагов протестантского движения. В Холмском воеводстве, где традиционно сосуществовали православная и католическая епархии, протестантскими стала половина приходов — показатель, значительно превышавший успехи протестантизма в других землях Польского королевства. Образовалась целая протестантская провинция с центром в Люблине[24]. Гибель холмских церковных и светских архивов XVI в. не дает возможности выяснить, чем такие успехи были вызваны, но нетрудно представить, как они воздействовали на православных, державшихся традиционной веры своих отцов.

Ряд важных свидетельств об отношениях православных и католиков в Польском королевстве в 60-х гг. XVI в. содержат донесения папского нунция Коммендоне, находившегося в Польше в 1564–1565 гг. и совершившего летом—осенью 1564 г. поездку во Львов.

В донесении, отправленном из Львова 9 августа 1564 г., нунций сообщал о своей встрече в Белзе с православными «русинами», призывавшими его бороться с еретиками, которых они ненавидят, как и католики[25]. Во Львове нунция встречали католический архиепископ Львовский, а также епископы — православный и армянский[26]. Очевидно, что та часть православного населения Польского королевства, которая сохранила традиционную веру, в условиях бурного роста реформационного движения искала сближения с католическим обществом и духовенством для совместной борьбы с еретиками. Судя по замечаниям Коммендоне, эта часть была достаточно многочисленной. В своем донесении он отмечает, что протестантские проповедники появились на Руси, но во многих местах и католики, и русины за ними не пошли. Нунций также с удовлетворением отметил, что во Львове еретиков нет[27].

Таким образом, объективно создавались возможности для сближения сторонников двух главных христианских конфессий в борьбе с реформационным движением. Однако эти возможности нунций не намеревался использовать. После отъезда из Львова и возвращения в Польшу тема «русинов» в его донесениях исчезла. Одна из деталей его более раннего сообщения, как представляется, показывает, что нунций держался традиционного отношения к православным, и это оказывало влияние на те круги католического общества, которые находились под его воздействием. Летом 1564 г. кальвинисты добивались от Сигизмунда II эдикта, направленного против социниан (ариан). Как сообщал в Рим Коммендоне, он и С. Хозий настаивали на том, чтобы подобный эдикт был направлен против всех «иноверцев», не принадлежащих к католической религии, в том числе и против «русинов»[28].

Иное отношение «либерального» течения в рядах польского епископата к православному миру и его традициям, заинтересованность представителей этого течения в поисках соглашения с «иноверцами», проекты созыва «concilium nationale» с участием католиков и иноверцев — всё это открывало как будто больше возможностей для контактов и соглашений. Есть много свидетельств о планах созыва такого собора, из них важнейшие — записки одного из главных инициаторов таких проектов Уханьского, донесения Коммендоне, очень внимательно следившего за действиями Уханьского и его сторонников. Во всех этих материалах православные как возможные участники такого собора не упоминаются. Очевидно, Уханьского и его сторонников интересовал православный мир как важная часть христианского мира, но не конкретные православные жители и духовные лица, живущие в Польском королевстве, которые явно не рассматривались как возможный партнер при создании в этом государстве более самостоятельной и единой Церкви.

Можно указать некоторые причины такого отношения. В Польском королевстве православные заселяли сравнительно небольшие периферийные территории на юго-востоке государства. На этих территориях жила достаточно многочисленная православная шляхта, но не было православной знати, которая могла бы поддерживать свою Церковь в религиозной и политической борьбе. В отличие от православных в Великом княжестве Литовском православные жители Польского королевства в 50–60-х гг. XVI в. не выступили с формулировкой своей позиции в охвативших страну религиозных конфликтах. Положение изменилось, когда в состав Польского королевства вошли Киевская земля и Волынь, а Львовское братство стало важным центром православного просвещения и защитником интересов Речи Посполитой, но произошло это после 1569 г.

 Некоторые важные черты взаимоотношений католиков и православных в 60-х гг. XVI в. получили отражение в напечатанной в Кракове в 1567 г. брошюре «Описание пути», где рассказывается о путешествии ее автора, Бенедикта Гербеста (в будущем активного деятеля ордена иезуитов), на «русские» земли Польского королевства в 1552 г. Гербест посетил Львов, Перемышль и ряд других городов. Во время путешествия он встречался с католическим Перемышльским епископом Валентином Хербуртом, послом Сигизмунда II на Тридентском соборе, и епископ говорил ему о «согласии» по многим вопросам православных и католиков[29]. Позиция епископа, очевидно, в этом отношении была близка к взглядам Уханьского. К воззрениям этой среды, как представляется, восходят и утверждения Гербеста, что разногласия между православными и католиками незначительны.



© Флоря Б. Н., 2019

 

[1] Макарий (Булгаков), митр. История Русской Церкви. Кн. 5. М., 1996. С. 146.

[2] Дополнения к Актам историческим, относящимся к России. СПб., 1848. № LVIII. С. 147.

[3] Яркую характеристику его деятельности см.: Жукович П. Кардинал Гозий и Польская Церковь его времени. СПб., 1882.

[4] Modrzewski A. F. O poprawie Rzeczypospolitej // Modrzewski A. F. Dzie³a wszystkie. T. 1. Warszawa, 1953. S. 376–377, 491, 494, 511; Жукович П. КардиналГодзий... С. 199, 201–202.

[5] Modrzewski A. F. O poprawie Rzeczypospolitej... S. 376–377.

[6] Jobert A. De Luther a Mohila: La Pologne dans la crise de chretienité. 1517–1648. Paris, 1974. P. 157.

[7] Chodynicki K. Koœció³ prawos³awny a Rzeczpospolita Polska: Zarys historyczny. 1370–1632. Warszawa, 1934. S. 199.

[8] О взглядах Ожеховского см.: ChodynickiК. Op. cit. S. 195–199. Ожеховский не придавал значения спору о «Filioque».

[9] Dworzaczek W. Hetman Jan Tarnowski: Z dziejów mo¿now³adztwa ma³opolskiego. Warszawa, 1985. S. 193.

[10] Dzienniki sejmów walnych 1555 i 1558 r. Kraków, 1869. S. 13–16; Любович Н. История Реформации в Польше: Кальвинисты и антитринитарии: (По неизданным источникам). Варшава, 1885. С. 145–146.

[11] Dzienniki...S. 29–30; Жукович П. Кардинал Гозий... С. 218–221.

[12] Инструкции С. Мацейовскому: Dyaryuszesejmówkoronnych 1548, 1553 i 1570 r. // Skriptoresrerumpolonicarum. T. 1. Kraków, 1872. S. 104–110.

[13] Сохранились сведения, что Уханьскому привозили славянские книги из Болгарии и Македонии, и он переводил на польский язык славянский текст сочинений свт. Кирилла Иерусалимского (Jobert А. DeLutheraMohila... P. 162).

[14] Pamiêtniki o dawnej Polsce z czasów Zydmunta Augusta. T. 1. Wilno, 1851. S. 209, 309.

[15] См. вступление Л. Курдыбахи к изданию сочинений Фрич-Моджевского: ModrzewskiA. F. Dzie³awszystkie. T. 1. S. 57, а также: Жукович П. Кардинал Гозий... С. 204–205.

[16] Kot S. Opposition to the Pope by the Polish Bishops. 1557–1560. Three unique polish reformation pamphlets // Oxford slavonic papers. Vol. 4. Oxford, 1953. P. 50–51.

[17] Ibid. S. 47.

[18] Ibid. S. 65.

[19] Ibid. S. 67.

[20] Pamiêtniki... T. 2. S. 301.

[21] Akta synodów nowierczych w Polsce. T. 2. Warszawa, 1970. S. 57.

[22] Pamiêtniki... T. 1. S. 201.

[23] Любович Н. История... С. 322.

[24] Jobert А. De Luther a Mohila... P. 144.

[25] Pamiêtniki... T. 1. S. 201.

[26] Ibid. S. 202.

[27] Ibid. S. 201–202. Стоит отметить и его замечание в донесении от 7 апреля 1564 г., что православная шляхта и «люд» так недовольны постоянными переменами в «делах веры», что могут перейти на сторону Москвы (Ibid. S. 118–119).

[28] Pamiêtniki... T. 1. S. 167–168.

[29] Chodynicki К. Op. cit. S. 203–204.

Форумы