Новый летописец (III)

К оглавлению


44. О походе царя Федора Ивановича в Боровск.

В лето 7103 (1594/95) году пошел государь в Боровск молиться в Пафнутьев монастырь Пафнутию чудотворцу. И без него, государя, загорелось на Москве, в Китай-городе, и выгорел Китай-город весь, не только дворы, но и во храмах в каменных и в погребах все погорело.

45. О вихре на Москве.

В том же году была на Москве буря великая, многие храмы и у деревянного города с башен верх поломало, и в Китай-городе у Бориса Годунова с ворот верх сломало; и дворы многие разломало, людей же и скот носило.

46. О зажигальщиках московских.

В том же году враг, не желая добра роду человеческому, вложил мысль в людей, в князя Василия Щепина да в Василия Лебедева и в их советников, зажечь град Москву во многих местах, а самим у Троицы на Рву, у Василия Блаженного, грабить казну, что в ту пору была большая казна. Советникам же их Петру Байкову с товарищами в ту пору решеток не отпирать. Бог же, не хотя видеть православных христиан в конечной погибели, тех окаянных Бог и объявил, и их всех перехватали и пытали, они же в том все повинились. Князя Василия и Петра Байкова с сыном на Москве казнили, на Пожаре главы им отсекли, а иных перевешали, а остальных по тюрьмам разослали.

47. О послах московских и кизылбашских.

Пришли к государю к Москве послы от шаха кизылбашского с великой честью и с дарами и привезли от шаха кизылбашского ко государю великие дары и правили посольство, чтобы быть с государем в вековечном братстве и в любви. Царь же Федор Иванович послам велел быть за столом, и пожаловал их своим государевым великим жалованием, и честь им воздал великую, и отпустил в Кизылбаши к Абас-шаху с великой честью. К шаху же послал своих послов с великими дарами: договорились между собой о вековечном братстве, и любви, и дружбе и дали волю между двумя государствами торговым людям торговать на обе стороны.

48. О царе Симеоне.

По убиении же царевича Дмитрия Ивановича царь Симеон Бекбулатович не был уже на уделе в Твери, свели его в село Кушалино, двора же его в ту пору было немного, и жил он в скудости. Враг же, ненавидя добрый род человеческий и видя царя Симеона крепкое жительство и [что он] великую веру в Бога имел и не искал земного ничего, вложил Борису в сердце [злой умысел], и от него [Бориса] был ужас; послал к нему [Симеону] с волшебной хитростью и повелел его ослепить; так же и сотворили, и жил [Симеон] в том селе, слепым.

49. О послах цысарских.

Пришли же к царю Федору цысарские послы, посол Аврам Буграф с товарищами, с ними были люди многие, великие и удельные их князья, пришли ко царю Федору с великой честью и с дарами. Царь же Федор повелел им честь воздать великую и велел быть у них приставом князю Григорию Петровичу Ромодановскому с товарищами. А как на приеме был [Аврам Буграф] и ему было две встречи, встречали бояре, и был у стола государева. И государь их [послов] пожаловал своим государевым великим жалованием и повелел их отпустить в цысарскую землю к цысарю же христианскому с великой честью; к цысарю же послал своих послов с великими дарами.

50. О поставлении смоленского града.

Царь же Федор, помыслив поставить смоленский град каменный, послал шурина своего Бориса Федоровича Годунова и повелел места осмотреть и град заложить. Борис же пошел в Смоленск с великим богатством и, идучи, дорогою, по городам и по селам поил и кормил, и кто о чем челом побьет, он всем давал [желаемое], являясь всему миру добрым. Приехав же в Смоленск и [повелев] отслужить молебен у Пречистой Богородицы Смоленской и объехав место, где быть граду, повелел заложить град каменный. И заложив град в Смоленске, пошел к Москве, и пришел к Москве. И государь царь Федор Иванович его пожаловал, а в Смоленск послал дворян честных и повелел град делать наспех; во все же города послал, повелел собирать каменщиков и кирпичников, да не только кирпичников, но и горшечников повелел собирать, а повелел их послать в Смоленск для каменного и кирпичного дела.

51. О послах разных земель.

Пришли же к Москве, ко царю Федору Ивановичу, послы от папы римского, а также от дацкого короля и от свицкого, а также англинские, и галанские, и бухарские, и грузинские, и юргенские, и от горских князей, со многими дарами, а все хотели с ним, государем, быть в совете и мире. Он же, государь щедрый и милостивый, всех послов жаловал великим государевым жалованием и, одарив их большими дарами, отпустил их каждого в свою землю.

52. О приходе из Полестинской земли властей.

Пришли же ко государю из Полестинской земли, из Ераслима и изо всех Святых мест митрополиты, и архиепископы, и епископы, и игумены, и простые старцы о утверждении веры и просить милостыни, чем откупиться от турского гонения, принесли же многие мощи святых и всякую святыню к нему, государю. Он же, государь, их жаловал и давал им милостыню большую и отпустил их каждого в свое место. Многие же, видя православную христианскую истинную непорочную веру, остались на Москве; тогда же остался кипрский архиепископ Игнатий.

53. О послах турецких и о московских посланниках.

Пришел же ко государю из Турской земли государев посланник Данило Исленьев; а с ним прислал царь крымский послов своих ко государю с советными грамотами и договорился с ним, государем, о братстве, совете и дружбе.

54. О море псковском и в Ивангороде.

В те же времена, грехов ради наших, был во Пскове и в Ивангороде мор великий, едва немногие люди остались; потом же привели из иных городов людей и наполнили Псков. Пришли же татары в мещерские и в козельские места, и в воротынские, и в перемышльские и многие места повоевали. Царь же Федор Иванович, услышав об их приходе, послал на них воеводу своего Михаила Андреевича Безнина, говоря ему праведною молитвою и пророчеством: «Иди, побей всех татар», — так же по его пророчеству и сбылось. Воевода Михаил пришел наспех и собрался с ратными людьми в Калуге, и пошел на татар, и сошелся с ними на речке на Выйсе, и по милости Божией татар побил наголову, и языков многих захватил.

55. О проявлении мощей князя Романа Углицкого.

В том же году проявил Бог угодника своего мощи, князя Романа Углицкого: обрели мощи его, много лет землею покрыты были нетленны, и от его многоцелебных мощей многие чудеса [были] и различные многие недуги были исцелены. Мощи же его внесли в соборную церковь в Угличе Преображения Господа Бога и Спаса нашего Иисуса Христа и положили их в раку.

56. О погибели монастыря Печерского.

В лето 7104 (1595/ 96) году было знамение великое, перед преставлением царя Федора Ивановича. В пределах московских есть град Нижний, от града же Нижнего в трех поприщах монастырь Вознесения Господа Бога и Спаса нашего Иисуса Христа, называемый Печерский монастырь, в нем же прежде жительствовал преподобный отец наш Дионисий и его ученики Евфимий Суздальский и Макарий Желтоводский. Было же [это] в полуденное время, грехов ради наших, при архимандрите Трифоне, начался шум великий, как бы земля поколебалась, и видели в монастыре, что провалилась земля. Люди же, видя тому месту погибель, бежали из монастыря и стали на горах, и видели, как церковь Божия, и кельи, и ограда, и житницы, и двор конюшенной, и все погибло; один только столп остался алтарный, не обрели ни единого дерева оставшегося. Архимандрит же и братия переселились на иное место и поставили себе монастырь близ града Нижнего, в одном поприще от города. Божиею милостью и доныне тот монастырь стоит.

57. О преставлении царя Федора.

Премилостивый же Бог, не желая грешникам смерти, но обращая к покаянию, наводя, грехов ради наших, и наказуя нас многими скорбями, иногда междоусобной бранью, иногда же многими пожарами, когда же нашествием иноплеменных, когда же голодом, а все приводит людей к покаянию. Мы же Божии наказания ни во что не ставим, неисправимы и непотребны бываем, зависти же и гордости и неправды не лишаемся, прещедрый же Бог еще погубить род христианский и не желая, но видя наше согрешение, навел Бог, грехов ради наших, плач, и рыдания, и вопль многий. Яко же и в древности Рахиль, плачущая о чадах своих, не желая утешиться, такое рыдание не в Полестинской земле, но здесь, в Русской земле, видя над собою такие скорби и беды многие, что последний цвет Русской земли на глазах у всех ото всех отходит, видя царского корня пресечение и преставление благочестивого и праведного и милостивого государя царя Федора Ивановича всея Руси. В лето 7106 (1598) году впал государь царь Федор Иванович в болезнь и, видя отшествие свое к Богу от суетного мира сего в вечный покой, призвал к себе благочестивую царицу и великую княгиню Ирину Федоровну и, дав ей о Христе целование и простив ее, не повелел ей царствовать, но повелел ей принять иноческий образ; потом же повелел призвать патриарха Иова и бояр своих. Патриарх же и бояре и все люди с плачем и рыданием молили его, государя; и говорил ему патриарх Иов: «Видим, государь, мы, свет меркнет пред очами нашими и твое, праведного, отшествие к Богу: кому сие царство и нас, сирых, приказываешь и свою царицу?» Он же отвечал им тихим голосом: «В сем моем царстве и в вас волен создавший нас Бог: как Ему угодно, так и будет; а с царицей моею Бог волен, как ей жить, и о том у нас договорено». Патриарх же тут стоял, и [духовные] власти и бояре; он же, государь, посмотрев в сторону дверей, спросил патриарха: «Кто сии два святителя, стоящие у дверей? Я их не знаю, а пришли [они] с тобою». Патриарх же назвал ему всех архиереев, с ним пришедших. Он же отвечал ему: «Всех тех знаю, о которых говоришь мне; сих только двоих не знаю». Мы же все поняли, что видит он, государь, ангелов. Потом же государь велел себя соборовать святым маслом и причастился божественным Тайнам Христовым и честную свою праведную душу отдал Богу января в 7-й день. Тело же его праведное вынесли и, отпевши надгробными песнями, погребли честно в Москве в соборной церкви Михаила Архангела, где изначально погребен их царский корень, в приделе у Ивана Списателя Лествицы, подле отца его царя и великого князя Ивана Васильевича всея

Руси. И был же на Москве в тот день погребения его плач и вопль великий, что и пения [церковного] не было слышно от плача, и что друг другу говорили, нельзя было услышать от плача. Царствование его было 15 лет и 10 месяцев; всех лет прожил 33.

58. О пострижении царицы Ирины.

После погребения государя царя Федора Ивановича всея Руси его благочестивая царица и великая княгиня Ирина Федоровна с погребения его государева, не заходя в свои царские хоромы, повелела себя отвести простым обычаем в пречестной монастырь Богородицы честного Ея Одигитрия, что зовется Новый монастырь, от города Москвы в пяти поприщах; и в том монастыре она, государыня, постриглась, а в инокинях дали имя ей Александра, и пребывала она, государыня, в келии своей от пострижения и до преставления своего, кроме церкви Божией никуда не ходила; а церковь поставлена была у ней, государыни, у угла келии.

59. О наречении на царство царя Бориса.

Царствующего же града Москвы бояре и все воинство и всего царства Московского люди ото всех городов и весей собирали людей и посылали в Москву на избрание царское. Бояре же и воинство и все люди собирались к патриарху Иову и молили его, чтобы им избрать царя на царство. Патриарх же и все [духовные] власти, со всей землей посоветовавшись, порешили между собой посадить на Московское государство царя Федора Ивановича шурина Бориса Федоровича Годунова, видя его при царе Федоре Ивановиче праведное и крепкое правление к земле, показавшее людям ласку великую. Они же чаяли от него и впредь милости, а не чаяли люди на себя от него гонения. И молили его многие люди, чтобы он сел на Московское государство; он же им отказывал, как бы не желая, сердце же его и мысль давно этого желали. Князья же Шуйские одни его не хотели [избрать] на царство: познав его, что быть от него людям и себе гонению; они же от него потом многие беды и скорби и утеснение приняли. Патриарх же Иов созвал собор со всеми [духовными] властями и призвал к себе бояр и воинство и всех православных христиан и, согласно с собором, порешил с ними идти с честными крестами и святыми иконами и всем множеством народа в Новый Девичий монастырь, молить и просить у великой государыни Александры, чтобы их государыня пожаловала, дала им на царство брата своего Бориса Федоровича. И на Сырной неделе, во вторник, [патриарх], взявши честной крест и святые иконы и образ Пречистой Богородицы Владимирской, написанный богогласным евангелистом Лукой, со всем множеством народа пришел в Новый монастырь в Девичий, и пел молебны, и молил царицу Александру много часов, дабы пожаловала, дала на царство брата своего. Она же, государыня, не радела о том, не желая суетного жития сего, и отказала им, говоря: «Отошла я от суетного жития сего; как вам угодно, так и творите». Едва же ее, государыню, умолили, и повелела брату своему на царстве быть; его же молили много часов со слезами, чтобы не презрел моления их. Он же их пожаловал [и согласился], и был наречен в тот же день на царство; и установили в тот день праздновать праздник Пречистой Богородицы Одигитрии, и праздновали тот день Пречистой Богородицы до приходу Расстригина. И пришел из Девичьего монастыря в Москву, в государские хоромы, отговев Великого поста неделю на Соборное воскресение; к царице же к Александре ездил в Новый Девичий монастырь каждый день.

Того же году, после Великого дня, не венчавшись еще царским венцом, пошел [Борис] в Серпухов против крымского царя со всеми ратными людьми; пришел в Серпухов, и повелел со всей земли боярам и воеводам с ратными людьми идти в сход, и подавал ратным людям и всяким [другим] в Серпухове жалование и милость великую. Он же, видя от него милость, возрадовались, ожидая и впредь себе от него такое жалование.

61. О приходе из Крыма послов московских.

Пришли из Крыма посланники Леонтий Лодыженский с товарищами и возвестили ему [Борису], что царь крымский с ним замирился и прислал к нему послов своих.

62. О послах крымских.

Пришли же крымские послы, и поставили их от стана в семи верстах. А сам царь Борис стоял не в Серпухове, а на лугах у Оки реки; той же ночью повелел [Борис] ратным людям стрелять по всем станам, и была стрельба всю ночь, ни на один час не умолкая. И на память святых апостолов Петра и Павла были послы у государя; и поставили пеших людей с пищалями от стана государева до станов крымских на семи верстах, а ратные люди ездили на конях. Послы же, видя такое множество войска и слыша стрельбу, ужаснулись и пришли к царю, и едва посольство могли править от такого великого ужаса. Царь же Борис послов пожаловал своим великим жалованием и отпустил их с великой честью к царю крымскому; и послал с ними своих посланников, и к царю послал свои государевы дары многие.

63. О приходе царя Бориса из Серпухова к Москве.

По отпуске же крымских послов [Борис] отпустил воевод своих по украинским городам для бережения от прихода татарского; а новгородскую и казанскую и всех понизовых городов рать и всяких ратных людей распустил; а сам пошел к Москве, и пришел к Москве в тот же день после Петрова дня.

64. О побитии Кучума.

В то же лето повелением его [Бориса] в Сибири из Тарского города ходили воеводы и головы за царем

Кучумом, и сошлись [с его войском], и на станах побили [Кучума] наголову, и взяли его восемь цариц да трех царевичей, да большой полон. Царь же Кучум ушел с небольшим отрядом. С царицами же и с царевичами [воеводы] прислали [посланцев] к Москве, царь же Борис тех посланников пожаловал великим жалованием, а к воеводам послал с золотыми; цариц и царевичей повелел беречь и давал им корм великий, чтобы им никакой скудости не было.

65. Царство царя Бориса.

В лето 7107 (1598) году, на сам Семенов день, венчался царь Борис царским венцом в соборной церкви Успения Пречистой Богородицы, а венчал его патриарх Иов и все [духовные] власти московские, а золотыми в дверях его осыпал боярин князь Федор Иванович Мстиславский. Царь же Борис три дня пировал и жаловал многих великих людей: многим дал боярство, а иным окольничество, и иным думное дворянство, а детей их многих [жаловал] в стольники и в стряпчие и давал им жалование великое, объявляясь всем добр.

66. О поставлении сибирского града Мангазеи.

В ту же зиму послал [царь] в Сибирь воевод своих и повелел поставить град Мангазею, а ставил город князь Василий Масальский Рубец.

67. О походе на Осифов монастырь.

В ту же зиму, в Великий пост, ходил царь Борис с сыном своим с царевичем Федором на Волок Ламский в Осифов монастырь молиться.

68. О приезде к Москве королевича Густава Свицкого.

Пришел к Москве служить свицкий королевич Густав. Царь же Борис, подавая ему честь большую, повелел встречать [королевича] боярам своим; и повелел ему быть у себя государь у стола, и сидел [королевич] с царем Борисом и с царевичем за одним столом, только блюда были разные, пожаловал его [царь] великим жалованием. И дал ему в удел город Углич и отпустил его на Углич с великой честью; немцев же, которые с ним приехали, пожаловал многим своим государевым жалованием и отпустил их на Углич с ним же.

69. О царе касимовском Бурмамете.

По поставлении своем на царство пожаловал [Борис] царевича Казачьей орды Бурмамета, посадил его на царство Касимовское и дал ему город Касимов с волостями и со всеми доходами.

70. О ссоре /пущенной/ царем Борисом между ногайскими людьми.

Услышав, что в Ногайской орде умножились люди и живут между собой в совете, он же [царь Борис], боясь того, что Астрахани от них быть в утеснении и [боясь] прихода их на Московское государство с войною, повелел астраханским воеводам их ссорить. И была между ногаями война великая, друг друга побивали, и многие улусы запустели, а Казыев улус чуть ли не весь запустел, и от той войны оскудели так, что отцы детей своих продавали в Астрахани.

71. О доносах холопов на бояр.

Искони же враг наш дьявол, не желая добра роду христианскому, приводя его к последней погибели, вложил в мысль царю Борису — захотелось ему в Московском государстве все ведать, чтобы ничто от него утаено не было; и помышлял о сем много, как бы то и от кого узнавать, и положил мысль свою на том, что кроме холопей боярских узнавать не от кого, и повелел тайно научить доносить на боярина князя Федора Шестунова человека его Воинка. Тот же Воинко пришел доносить на государя своего. Царь же тому боярину, на виду у людей, сперва никакого зла не сделал, а того Воинка пожаловал, велел ему объявить о своем государевом жаловании перед Челобитенным приказом на площади, перед всеми людьми, и дал ему поместье, и повелел служить в городовых детях боярских. Люди же боярские со всех дворов, видя такое жалование к тому Воинку, начали умышлять на своих господ, и сговаривались человек по пять или шесть, один шел доносить, а другие были свидетелями и ему потакали. Люди же боярские, которые не хотели душ своих отдать на дно адское и государей своих не хотели видеть в крови, в погибели и разорении, против доносчиков противились и за государей своих стояли, и они же, бедные, мучимы были: пытали их, и огнем жгли, и казнили, а иным языки резали, иных по темницам сажали. Они же крепились и не посягали против государей своих. Государи же их за их терпение воздавали им многую свою любовь, а тех же доносчиков царь Борис жаловал своим великим жалованием, иным давал поместья, а иным жаловал из казны, а более всех жаловал людей Федора Никитича Романова и его братьев, за то, что они на господ зло умышляли. И от тех наветов в царстве была великая смута, друг на друга люди доносили, и попы, и чернецы, и пономари, и просвирницы. Да не только эти люди, но и жены на мужей доносили, а дети на отцов, и от такого ужаса мужья от жен своих таились. И в тех окаянных доносах много крови пролилось неповинной: многие от пыток померли, иных казнили, иных по темницам рассылали, дома разоряли; ни при каком государе таких бед никто не видел.

Форумы