Василий III Иоаннович

   
  Князь Василий III  
 
Князь Василий III
 
 

По материалам статьи из т. 7 «Православной энциклопедии». Москва, 2004 г.

Василий III Иоаннович родился 25.03.1479 в Москве – скончался 3.12.1533, там же. Великий князь владимирский, московский и всея Руси, сын великого князя Иоанна III Васильевича и Софии, дочери морейского деспота Фомы, младшего сына византийского императора Мануила II Палеолога.

Василий III Иоаннович пришел к власти в результате борьбы придворных группировок, начавшейся после смерти в марте 1490 г. старшего сына Иоанна III от 1-го брака – князя Иоанна Иоанновича Молодого, женатого на Елене Волошанке, дочери правителя Молдавии Стефана Великого. Их сын великий князь Димитрий Иоаннович внук был наследником престола по прямой нисходящей линии, а В. И., старший по возрасту, был сыном от 2-го брака. Возникло соперничество дяди и племянника, подобное тому, с которого началась феодальная война во 2-й четв. XV в. (см. Василий II Васильевич), столкнулись 2 принципа наследования. После смерти великого князя Иоанна Молодого, владевшего Тверским княжеством в результате его присоединения в 1485 г., Тверь была передана не Димитрию внуку, но Василий III Иоаннович (хотя мать Иоанна Молодого Мария Борисовна, 1-я супруга великого князя Иоанна III, была тверской княжной). Позже Иоанн III принял решение сделать наследником внука. Приближенные Василия III Иоанновича сообщили ему о намерении отца «пожаловати великим княжением Володимерским и Московским» князя Димитрия и рекомендовали «отъехать» от отца и расправиться с племянником, они даже организовали заговор с тайным крестоцелованием Василия III Иоанновича (ПСРЛ. Т. 4. С. 200). Иоанн III жаловался на сына церк. Собору (по-видимому, в кон. окт. – нач. ноября 1497), в дек. Василий III Иоаннович был подвергнут домашнему аресту («посади его за приставы на его же дворе»), 6 наиболее активных заговорщиков были казнены, многие заключены в тюрьму. Мать Василия III Иоанновича великая княгиня София также подверглась опале, были казнены ее служанки («бабы с зелием», «бабы лихие»). В февр. 1498 г. в Успенском соборе Московского Кремля прошла торжественная церемония поставления на великое княжение Димитрия Иоанновича. В ранней («повествовательной») редакции чина поставления объем прерогатив Димитрия Иоанновича очень широк – «великое княжество Владимирское, Московское, Новгородское и Тверское», в более поздней («формулярной») редакции названы «великое княжество Владимирское и Новгородское».

Партия Василия III Иоанновича и великой княгини Софии не отказалась от борьбы. В нач. 1499 г. последовали новые казни и опалы виднейших представителей московской знати, как предполагают исследователи,– сторонников Димитрия внука. С Василия III Иоанновича опала была снята, в марте 1499 г. он был провозглашен «государем великим князем», т. е. соправителем, ему были даны «Великий Новгород и Псков, великое княженье». В 1502 г. позиция Иоанна III по отношению к семье своего покойного старшего сына стала еще более жесткой: 11 апр. были арестованы великий князь Димитрий и его мать Елена, 14 апр. Василий III Иоаннович был посажен «на великое княжение Володимирское и Московское и всея Руси самодеръжцем» (неизвестно, происходила ли при этом к.-л. процедура поставления, подобная акту 1498 г.). Этому предшествовала новая попытка Василия III Иоанновича «отъехать» в Литву, вероятно, с целью воздействия на великого князя (А. А. Зимин ставит под сомнению эту 2-ю попытку отъезда в Литву и объясняет ее неверным прочтением соответствующего летописного сообщения, однако аргументы исследователя неубедительны). Димитрий Иоаннович умер в заточении в 1509 г., т. е. уже в княжение Василия III Иоанновича (по-видимому, насильственной смертью), ранее, в янв. 1505 г., скончалась «в нятстве» его мать, обвиненная в ереси и связях с жидовствующими.

Василий III Иоаннович в качестве соправителя принимал участие в Соборе 1503 г., в Соборе против еретиков 1504 г., в др. церковных и гос. мероприятиях. Став правителем страны после смерти Иоанна III в окт. 1505 г., он продолжал внутреннюю и внешнюю политику отца. Первые 2 десятилетия его правления отличались относительной стабильностью, полит. и эконом. подъемом, последние годы были осложнены проблемой престолонаследия. Большие успехи были достигнуты в процессе собирания и объединения земель, в расширении территории Русского государства, централизации и гос. строительстве, во внешней политике.

Внутренняя политика. Формирование территории государства. По завещанию Иоанна III власть над основной территорией государства была сосредоточена в руках В. И., но количество и размеры уделов его братьев и др. родственников были еще достаточно велики. Волоцкий удел был ликвидирован в 1513 г., после смерти бездетного князя Федора Борисовича. Братья В. И.– князья Семен Калужский и Дмитрий Угличский скончались в 1518 и 1521 гг., оба бездетными, ибо великий князь, не имея наследника, фактически запрещал своим братьям вступать в брак. Их владения перешли к великому князю, то же произошло позднее и с уделом князя Юрия Дмитровского (также бездетного), который был «поиман» в дек. 1533 г., почти сразу после смерти Василия III Иоанновича Лишь самому младшему брату Василия III Иоанновича князю Андрею Старицкому было разрешено жениться в 1533 г., когда у Василия III Иоанновича уже родились 2 сына. Последним крупным полусамостоятельным центром в Вост. Руси оставалось великое княжество Рязанское, потерявшее независимость ок. 1521 г., когда последний рязанский великий князь Иоанн Иоаннович бежал в Литву.

В 1510 г. произошло полное подчинение Пскова, решившее важные полит. и военно-стратегические проблемы на зап. рубежах. Город уже давно находился в орбите великокняжеской политики, промосковская ориентация псковичей была обусловлена их желанием видеть в Москве защитника от притязаний Великого Новгорода и союзника во внешней политике. Псков еще сохранял некоторые городские вольности (вече, вечевой колокол и др.), хотя власть великокняжеского наместника усиливалась, особенно после назначения на эту должность весной 1509 г. князя И. М. Репни–Оболенского, отличавшегося особой жестокостью по отношению к псковичам. Во время пребывания Василия III Иоанновича в Великом Новгороде осенью–зимой 1509/10 г. жители Пскова (в делегацию входили посадники и бояре) подали жалобу на наместника. По др. источникам, первым жалобу великому князю. подал наместник, обвинивший псковичей в нарушении своих обязанностей по отношению к правителю («дела государские делают не по прежнему и в суды, и в пошлины, и в оброки, и во всякие доходы у него вступаются»). Челобитные и жалобы продолжались как со стороны князя Репни–Оболенского, так и со стороны псковичей, не только посадников, но и черных людей, которые жаловались и на наместника, и новгородских помещиков, и «на свою братью на пскович».

Великий князь признал виновными посадников и положил «великую опалу» на «свою отчину Псков» (было упразднено вече, сняты колокола, установлена власть 2 наместников в городе, а также по 10 пригородам). Псков принял требования об уничтожении вольностей, и Василий III Иоаннович после совета с частью Боярской думы (находившейся при нем в Великом Новгороде) не стал посылать войска на город. Из Пскова было выведено 300 семей (среди них посадники, купцы, житьи люди), поселившиеся в Сев.-Вост. Руси. Дворы в Среднем городе, откуда они были выселены, получили новгородцы – тысяча помещиков и 500 пищальников, составивших военный гарнизон города, здесь же были поселены 300 купеческих семей из др. городов страны. Была отменена чеканка денег в Пскове и произведена перечеканка монет. Включение Пскова в состав Русского государства способствовало его экономическому подъему, показателем роста было, в частности, большое церк. строительство, в т. ч. каменное. В 1516–1533 гг. в городе было построено 17 храмов, укреплялись городские стены, строились новые оборонительные сооружения.

Вслед за «псковским взятием» началась борьба за Смоленск, также имевший важное стратегическое значение. После успешных военных действий и переговоров крепость капитулировала летом 1514 г. Сыграло роль также и то, что Василий III Иоаннович обещал жителям города управлять «по старине» – сохраняя привилегии, полученные городом от литовского великого князя Александра Ягеллончика. Достигнутые успехи закрепить не удалось, русское войско осенью 1514 г. под Оршей потерпело поражение от литовского войска. Однако Смоленск остался в составе Русского государства, установилась граница с Великим княжеством Литовским, которая существовала на протяжении XVI в. В 1515 г. Смоленским епископом был поставлен Иосиф. Укреплению юж. и юго-зап. границ способствовало присоединение к владениям великого князя Чернигово-Северской земли после смерти в 1518 г. бездетного князя Василия Семеновича Стародубского и пленения в 1523 г. князя Василия Ивановича Шемячича.

В правление Василия III Иоанновича проявлялась большая забота об укреплении рубежей. В 1511 г. было завершено строительство мощной крепости в Н. Новгороде, усилены оборонительные сооружения в Туле – крупном центре обороны на юж. рубежах и в др. городах (Зарайске, Коломне). «Городовое дело» было одним из объектов внутренней политики. Был создан институт городовых приказчиков, которые ведали сбором «посошных людей» (вспомогательное войско, формировавшееся из сельского населения), управляли городовыми пищальниками (ист. предшественники стрельцов). Городовые приказчики ограничивали компетенцию наместников и волостелей, играли роль представителей великого князя в борьбе с удельной децентрализацией.

Важным инструментом экономической и политической централизации оставались земельные описания, начатые в XV в. Удельные князья проводили земельные описания в качестве контрмеры, направленной на сохранение уделов. Так, в 1509–1510 гг. брат Василия III Иоанновича князь Семен Калужский предпринял описание Бежецкого Верха, после его смерти новое описание его владений было предпринято в 1519–1521 гг. уже московскими писцами. В 1510–1511 гг. описывались уезды, расположенные на пути из Казани в Москву (что объяснялось обострением московско-казанских отношений) – Владимир, Н. Новгород, а также Балахна и Арзамас. В 1515 г. предпринято описание М. Ярославца, в 1518 г.– пограничного Перевитска, в 1516/17 г. писцы были посланы в Старицу, Верею, Тверь, Нов. Городище, Новгород и др. города (Старица и Верея входили в удел князя Андрея, чьи отношения с Василием III Иоанновичем были весьма напряженными).

Одной из причин сложных отношений между Василием III Иоанновичем и его удельными братьями было отсутствие у великого князя в течение долгого времени сына. Брак с Соломонией Юрьевной Сабуровой, в который Василий III Иоаннович вступил в сент. 1505 г., был бездетным. С молением о даровании наследника великий князь обращался к старцам Иосифова Волоколамского монастыря, др. русских обителей, к святогорским монахам. Символом моления о чадородии стала церковь Благовещения в Воронцове, освященная 29 нояб. 1515 г. в присутствии В. И., великой княгини, митр. Варлаама, Крутицкого епископа. Позже возникла мысль о разводе. Содействие в разводе (нояб. 1525), пострижении великой княгини в монашество (по одним источникам, добровольном, по др.– насильственном) и браке с княжной Еленой Васильевной Глинской (янв. 1526) оказал великому князю митр. Даниил. В честь рождения долгожданного наследника – буд. царя Иоанна IV – была поставлена церковь Вознесения в с. Коломенском – архитектурный шедевр того времени (1532).

Отсутствие наследника было, по-видимому, причиной того, что в правление Василия III Иоанновича не была проведена церемония, которая не могла не быть предметом его полит. устремлений,– венчание по образцу процедуры 1498 г., при этом речь могла идти уже о царском титуле – в грамоте императора Максимилиана (1514) Василий III Иоаннович именовался Keiser. Царский титул спорадически употреблялся в грамотах Василия III Иоанновича, напр. в грамотах 1510 г. псковским монастырям, где его использование имело целью подчеркнуть верховные права московского великого князя на присоединенные земли. Летописные и др. памятники времени Василия III Иоанновича проявляли большой интерес к церемонии 1498 г. Именно в них получила определение «Мономахова» одна из использованных тогда инсигний – шапка. В 10–20-х гг. XVI в. на Руси были созданы лит. памятники, целиком посвященные обоснованию главных составных частей идеологии православного царства,– цикл «Сказания о князьях владимирских» и послания старца псковского Елеазарова монастыря Филофея о Третьем Риме.

Церковная политика Василия III Иоанновича была более гибкой и менее противоречивой, чем политика Иоанна III. С одной стороны, власть нуждалась в поддержке Церковью своей внутренней и внешней политики, в освящении авторитета великого князя, обосновании Божественной природы его власти (прп. Иосиф Волоцкий). С др. стороны, фискальные интересы правительства, нужды социально-экономического развития, опасение слишком значительного усиления роли духовенства обусловливали политику, направленную на ограничение прав и самостоятельности Церкви в экономической, судебно-административной и др. сферах.

Конфликт, возникший в начале правления Василия III Иоанновича в связи с переходом под патронат великого князя Иосифова Волоколамского монастыря, который находился на территории Волоцкого удела в юрисдикции Новгородского архиепископа, показал наступление светской власти на традиционную систему внутрицерковных отношений. В февр. 1507 г. прп. Иосиф Волоцкий, жалуясь на «насилие удельное» – злоупотребления по отношению к монастырю со стороны князя Федора Борисовича, послал грамоты великому князю и митр. Симону, прося принять монастырь «в великое государство». Игумен Волоколамского монастыря не только не имел благословения на это Новгородского архиеп. св. Серапиона, но даже не уведомил его о своем шаге и попытался сделать это лишь через 2 года – в 1509 г. Архиепископ отлучил прп. Иосифа от Церкви и попытался объяснить в Москве свою позицию, но ему не удалось добиться встречи ни с митрополитом, ни с великим князем, и он был сведен с кафедры. Церк. Собор и митр. Симон по указанию Василия III Иоанновича сняли отлучение с прп. Иосифа, заочно осудили свт. Серапиона, который был насильственно доставлен на заседание нового Собора (июль 1509) и затем отправлен в заточение в московский Андроников монастырь. Василий III Иоаннович повелел митр. Симону перед смертью (1511) помириться с опальным архиепископом, опала со свт. Серапиона была снята, он поселился в Троице-Сергиевом монастыре, где его встретили с почетом; «смирился» с ним и великий князь, но прп. Иосиф продолжал отстаивать свою правоту. В истории конфликта остается много неясного, поскольку его обстоятельства по-разному описаны сторонниками прп. Иосифа и свт. Серапиона. Бесспорно то, что главным итогом противостояния было «вдовство» Новгородской архиепископии в 1509–1526 гг., что стало ударом по традициям новгородской самостоятельности, под воздействием которых, по-видимому, действовал архиеп. Серапион. Возможно, что послание старца Филофея к Василию III Иоанновичу о Третьем Риме и обязанностях правителя, в котором автор призывает великого князя: «Да исполниши святыя соборныя церкви епископи, да не вдовъствует святая Божия Церкви при твоем царствии»,– написано между 1523–1526 гг. в связи с готовившимся назначением на Новгородскую кафедру свт. Макария, буд. Московского митрополита. Хотя великий князь вернул архиеп. Макарию «казну старых архиепископ», вывезенную в Москву после 1478 г., но ограничил его права как в самом Великом Новгороде («бояр ему своих дал», т. е. сформировал владычный двор), так и во Пскове (ограничил срок пребывания архиепископа в городе).

Василий III Иоаннович учел уроки поражения Иоанна III на Соборе 1503 г. «о землях церковных, святительских, монастырских», на котором также обсуждался вопрос о предпочтительном типе монастырского устава и источниках материального существования монастырей (на Соборе прп. Нил Сорский, не согласный с господствовавшей практикой, предложил, «чтобы у монастырей сел не было, а жили бы чернецы по пустыням, а кормили бы ся рукоделием»). Иоанн III сделал попытку применить в др. регионах (неизвестно, в каком объеме) меры, осуществленные в Великом Новгороде в 1478 и 1499 гг., когда были конфискованы значительные части вотчин, принадлежавших архиепископской кафедре и монастырям. Защита церковных «недвижимых стяжаний» Освященным Собором во главе с митр. Симоном позже заставила Василия III Иоанновича проводить в этом вопросе более осторожную политику, на нее существенно влияли также задачи борьбы с уделами, а в порубежных регионах – и внешнеполитические интересы.

Василий III Иоаннович в целом продолжил политику отца, направленную на ограничение церковного землевладения. Отражением этого является несохранившееся Уложение В. И., ссылки на которое имеются в приговоре Собора от 11 мая 1551 г. (101-я гл. Стоглава). Согласно изложению отдельных пунктов Уложения в соборном приговоре, при Василии III Иоанновиче вотчинникам ряда городов и областей запрещалось продавать вотчины людям иных городов, а также давать вотчины в качестве вклада в монастырь «без доклада» (т. е. без разрешения великого князя или представителей великокняжеской администрации). Это касалось бывших великих княжеств Тверского и Рязанского (названы Тверь, Микулин, Рязань), некоторых новгородских волостей (Торжок), вотчин князей, издавна служивших Москве (Оболенск) и некоторых др. (Белоозеро). Существенно ограничены права корпораций служилых князей суздальских, ярославских и стародубских распоряжаться землей. Теперь они могли давать свои вотчины в монастыри в качестве вклада «по душе» и продавать кому бы то ни было кроме наследников лишь «с ведома царя и великого князя». Постановление было повторено в Стоглаве, в более позднем приговоре (1562), где список служилых князей, которым запрещено давать в монастыри вклады без разрешения великого князя, значительно расширен (добавлены ростовские, тверские, оболенские и др. князья). Основная тенденция Уложения Василия III Иоанновича заключалась в сокращении роста монастырского землевладения и в попытке установить замкнутость землевладельческих корпораций в ряде старинных р-нов, ограничить оборот земель. Однако достигнуть существенных успехов в этом направлении Василий III Иоаннович не удалось, князья и дети боярские продолжали делать вклады в монастыри.

Политика Василия III Иоанновича в отношении монастырского землевладения и привилегий (податных, таможенных, судебных и др. льгот) была различной на разных этапах. До 1511–1513 гг. он продолжал политику отца, сокращавшего и ограничивавшего эти привилегии. Усиленная раздача подтвердительных жалованных грамот монастырям в 1506–1507 гг. сопровождалась пересмотром ранее выданных документов, при этом подтверждались гл. обр. те грамоты, которые не содержали освобождений от податей, или же аннулировались статьи, освобождавшие от ряда платежей (яма, мыта, тамги и др.). Продолжалось ограничение льгот митрополичьего дома. Вместе с тем некоторые акты фиксировали крупные податные привилегии, т. е. Василий III Иоаннович отступал, хотя пока еще медленно, от неуклонного проведения ограничительных принципов Иоанна III. (Запрещение монастырям-вотчинникам взимать «пятно» – пошлину за клеймение продаваемых лошадей – связано с укреплением аппарата наместничьего управления в недавно присоединенных областях, оно не носило всеобщего характера.) В системе материального обеспечения монастырей усиливалось значение руги, т. е. денежных и натуральных пожалований, которыми правительство пыталось заменить земельные дачи и податные привилегии. В великокняжеских жалованных грамотах монастырям 1511–1522 гг. часто даруются освобождения от податей, появляются статьи, в которых оговаривается неподвластность монастырских крестьян администрации гос. (черных) волостей. Период 1522–1533 гг., после поставления митр. Даниила, отмечен некоторым расширением монастырских и церк. привилегий. В особенности это относилось к таким авторитетным и влиятельным монастырям, как Иосифов Волоколамский, Кириллов Белозерский и ряд др., а также к владениям митрополичьей кафедры. В переходивших к нему уделах Василия III Иоанновича укреплял свою власть, утверждая великокняжеский сюзеренитет над вотчинами монастырей (в частности, в Угличском княжестве после смерти в 1521 своего брата угличского князя Дмитрия Жилки).

Об особом внимании Василий III Иоаннович к разным типам монастырских уставов свидетельствует послание к нему прп. Максима Грека об афонских монастырях (ок. 1518–1519), написанное в ответ на вопросы великого князя. Главная тема послания – описание 2 типов монастырей: общежития-киновии (на примере Дионисиева монастыря) и особножительного (на примере лавры св. Афанасия и Ватопеда) с подробным рассказом о способах их обеспечения. Прп. Максим много внимания уделяет значению благодеяний монастырям со стороны «царей и благочестивых деспот». Сокращение этих благодеяний могло привести к изменению монастырского устава, что произошло с лаврой св. Афанасия: в древности, во времена ее благоденствия, в ней соблюдалось общежительство, переход к особножительству был вызван «оскудением», совершился по благословению Константинопольского Патриарха. Нестяжательство эпохи В. И., в котором преобладала критическо-обличительная сторона, во многом вдохновлялось полемическими сочинениями и устными высказываниями князя-инока Вассиана (Патрикеева).

Великий князь поддерживал в основном общежительные обители, хотя известна его грамота Нило-Сорской пуст. В 1511 г. по его рекомендации был введен общежительный устав в Даниловом Переяславль-Залесском во имя Св. Троицы монастыре, основанном прп. Даниилом в 1508 г. близ «божедомского места» (см. Божедомка). Великий князь пожаловал монастырю ругу, позднее земли с крестьянами; жалованные льготные грамоты 1525 и 1526 гг. освобождали монастырских крестьян от уплаты налогов по общей раскладке с тяглыми людьми, от др. повинностей и пошлин. Прп. Даниил был восприемником детей В. И.– буд. царя Иоанна IV Васильевича, князя Юрия Дмитровского. Ученик прп. Даниила прп. Герасим Болдинский основал 4 общежительных монастыря близ зап. рубежей (первый – Герасимов Болдинский во имя Св. Троицы близ г. Дорогобужа – в 1528), где также ввел общежительный устав.

Преобразование особножительных новгородских монастырей в общежительные проводилось в 1528 г. архиеп. св. Макарием с согласия великого князя. Василий III Иоаннович не одобрил намерение прп. Корнилия Комельского покинуть созданный им Корнилиев Комельский в честь Введения во храм Пресв. Богородицы монастырь, устав которого соединял предписания общежительного устава прп. Иосифа Волоцкого и скитского устава («Предания») прп. Нила Сорского, и уединиться в пустыни на Сурском оз. Василий III Иоаннович посетил Корнилиев Комельский монастырь во время поездки в Кириллову Белозерскую обитель (1528–1529) для молитвы о чадородии (он останавливался также в монастырях Переяславля-Залесского, Ростова, Ярославля). Великий князь хотел, чтобы прп. Корнилий вернулся на игуменство в обитель, но первоначально согласился с просьбой преподобного остаться в пустыни и просил молиться о рождении наследника. Однако позже в Москве, куда прп. Корнилий прибыл с просьбой получить разрешение на создание церкви в Сурской пуст., Василий III Иоаннович разрешения не дал и повелел преподобному повернуться на игуменство в Комельский монастырь, которому были даны щедрые пожалования. Василий III Иоаннович покровительствовал также Антониеву Сийскому во имя Св. Троицы муж. монастырю (основан в 1520). Прп. Антоний Сийский направил своих учеников Исаию и Александра с ходатайством о помощи монастырю к великому князю, который в 1525 г. выдал жалованную грамоту «на потребу и на строение монастырю», земельные угодья, церковную утварь, прося при этом преподобного и братию молиться о чадородии великой княгини. Ок. 1526 г. на средства великого князя был построен каменный Троицкий собор в Александровом Свирском во имя Св. Троицы монастыре.

Как и к Иоанну III, к Василию III Иоанновичу обращались с просьбой о помощи представители порабощенных Турцией православных народов. Продолжались оживленные сношения со Св. горой Афон, особенно в 1-й период правления В. И.; после 1525 г. они на какое-то время прервались в связи с осуждением на Соборе в Москве прп. Максима Грека и отказом отпустить его на родину. В 1507 г. с просьбой о милостыне афонским монастырям к великому князю приходили архидиак. Пахомий из Пантелеимонова монастыря и мон. Иаков, в ответ Василию III Иоанновичу направил Пантелеимонову монастырю 5 сороков соболей, 5 тыс. белок и серебряную чару, а проту и остальным монастырям – 160 золотых. В янв. 1509 г. монахи Пантелеимонова монастыря Василий, Симеон и Иаков принесли в Москву ответные грамоты. Прот Паисий извещал о получении «милостыни», называл Василия III Иоанновича «кормителем и ктитором» и желал ему победы «над иноплеменными языки». Игум. Пантелеимонова монастыря Савва также благодарил за «милостыню», упоминал о пожалованиях Иоанна III, называл монастырь «вашей ктиторией». В ответ на новую просьбу о вспоможении Василий III Иоаннович выдал 27 июля 1509 г. 2 грамоты и отправил проту Паисию 5 сороков соболей и 5 тыс. белок на все 18 монастырей Афона и такое же кол-во Пантелеимонову монастырю, игумену которого Савве также были выданы 2 грамоты; святогорским монахам было также предоставлено право свободного сбора милостыни в России.

Почти одновременно с афонскими иноками, в 1509 г., в Москву приходили посланцы от серб. деспота Иоанна и Белградского митр. Феофана – старцы Анастасий и Иоанникий (ранее они приходили к Иоанну III от митр. Григория), с ними прибыли также монахи из Кучайны, из Преображенского монастыря. В ответ Василий III Иоаннович отправил грамоты и милостыню на Афон и в Сербию. Белградскому митр. Феофану были посланы 3 сорока соболей, 3 тыс. белок, серебряный ктиторский ковш, или чаша, а также новая грамота на проезд серб. иноков в Россию.


В кон. 1514–1515 гг. в Москву приходили монахи лавры св. Афанасия, Ватопеда, отпущенные из России с богатыми дарами. Они покинули Москву в марте 1515 г. вместе с русскими послами В. А. Коробовым, ехавшим к тур. султану, В. Копылом–Спячим и И. Варавиным, отправившимися на Св. гору. Василий III Иоаннович послал на Афон по завещанию своих родителей милостыню в 1000 р. и столько же от себя (для всех монастырей), а в лавру св. Афанасия и в Ватопед – серебряные чары, камчатые ризы и пелены к иконам св. Афанасия и Благовещения. Этими дарами сопровождалось прошение молиться «о нашем здравие и о нашей великой княгине Соломаниде и о наших детех» (т. е. о даровании наследника). Др. просьба касалась присылки «книжного переводчика». Тверской еп. Нил также отправил (через Коробова) дары Патриарху. Кроме того, на Св. гору была послана великокняжеская грамота, даровавшая святогорским монахам право на свободный проезд в Россию для сбора милостыни.

Копыл-Спячий и Варавин вернулись в Москву в 1518 г. (Коробов – в 1516). Они прибыли вместе с посольством Константинопольского Патриарха Феолипта, приезд которого означал возобновление контактов между Русской и Константинопольской Церквами, прерванных во 2-й пол. XV в. в связи с установлением автокефалии Русской Церкви. В Патриаршее посольство входили митрополит Зихны (Янины) Григорий, Патриарший иеродиак. Дионисий, ватопедские монахи переводчик прп. Максим Грек, духовник Неофит и монах Лаврентий, от Пантелеимонова монастыря – его бывшего игумен Савва со свящ. Пахомием и иноком Матфеем. В своей грамоте митр. Варлааму Патриарх Феолипт титуловал его «митрополитом Киевским и всея Руси» и «митрополитом Московским и всея Руси», что означало признание Константинополем каноничности поставления русского Первоиерарха. Игумен Пантелеимонова монастыря в грамоте Василий III Иоаннович призывал его быть «ктитором отчины своей, дому и обители святого Пантелеимона» и предсказывал «великую мзду и милость... от Бога... Будут первии последними, а последнии первыми». В грамоте изложено также «моление великому государю» обратиться к тур. султану с просьбой («речью») отменить десятину с монастырской пашни, идущей на содержание обители.

В Москве придавали большое значение факту прибытия Патриаршего посольства. Известия о его приезде и отъезде вошли в летописи. Патриаршие грамоты митр. Варлааму включены в «митрополичий формулярник», они же, как и грамоты великому князю, помещены в посольской книге «греческих дел». Патриаршие посланцы (и др. греч. монахи) присутствовали на похоронах брата В. И.– князя Семена. Посольство находилось в Москве ок. 1,5 лет и вернулось с богатыми дарами (не только деньгами, но также иконами, одеждами и др.). Вместе с ним был отпущен прибывший ранее монах монастыря Ксиропотам Исаия, также с милостыней. В 1518–1519 гг. в Москве находился старец Синайского монастыря Климент, с которым также была отправлена милостыня (на 600 золотых соболями, белками, лисицами, моржовой костью и др.).

Крупным событием правления Василия III Иоанновича были церковные Соборы 1525 и 1531 гг.– важное звено не только в борьбе между нестяжателями и иосифлянами (см. Иосиф Волоцкий), но и в решении 2 важных вопросов гос. и церковной жизни – о престолонаследии и о статусе Русской Церкви, ее автокефалии, месте среди других православных Церквей. Неизвестно, были ли попытки со стороны Патриаршего посла митр. Григория обсуждать вопрос о статусе Русской Церкви во время его пребывания в Москве. Эта тема была поднята оставшимся здесь прп. Максимом Греком, по-видимому, ок. 1522 г., в связи с поставлением митр. Даниила. Высказывания прп. Максима обсуждались на Соборе в присутствии В. И., его братьев, членов Боярской думы. Максим Грек, которому было предъявлено большое число обвинений (в ереси, в шпионаже в пользу Турции и др.), признал справедливость лишь одного из них, а именно – осуждения им практики поставления Русских митрополитов в Москве без благословения Константинопольского Патриарха (по мнению прп. Максима, право на такое поставление могло быть предоставлено Русской Церкви лишь специальной грамотой Патриарха). Собор 1525 г. счел прп. Максима виновным в ереси и осуждении практики поставления русских митрополитов, афонский инок был отлучен от Церкви, осужден на одинокое пребывание «в молчательной келье». Прп. Максим, считая себя, как уроженца «Греческой земли», подсудным только суду Константинопольского Патриарха, полагал, что Московский собор неправомочен рассматривать его «вины» и решать судьбу. тем не менее дело прп. Максима рассматривалось также на Соборе 1531 г., на который он был привлечен вместе с Вассианом (Патрикеевым). Им вменялась в вину «хула» на русских чудотворцев (архиереев и основателей монастырей). Поводом для этого обвинения стало осуждение прп. Максимом и Вассианом монастырского вотчиновладения и широкомасштабная правка богослужебных книг, по которым, как заявляли участники Собора, в течение мн. веков спасались русские чудотворцы. Кроме того, Вассиан обвинялся в «развращении» Кормчей книги. Судный список 1531 г. сохранился не полностью, и решения Собора неизвестны.

Ко времени правления Василия III Иоанновича относится активное каменное строительство в Москве, в первую очередь церковное, в т. ч. завершение начатого при Иоанне III формирования архитектурного ансамбля Московского Кремля. Одновременно с переездом Василия III Иоанновича в новый великокняжеский дворец в 1508 г. было закончено оформление Благовещенского собора – домовой церкви великокняжеской семьи: покрыт и позолочен верх, сделана внутренняя роспись (фрески выполнены Феодосием и Владимиром, сыновьями иконописца Дионисия), на иконы положены драгоценные оклады из золота, серебра и бисера. К 1508 г. итал. архитектор Алевиз Новый закончил строительство Архангельского собора – родовой усыпальницы моск. великокняжеской семьи (постройка начата в 1506) и воздвиг ц. Рождества Иоанна Предтечи у Боровицких ворот. В 1508 г. др. итал. мастер – Бон Фрязин построил храм-башню Иван Великий «под колоколы».

1514-й год был ознаменован заложением по велению Василия III Иоанновича более 10 каменных храмов в Москве, строительством которых занимался Алевиз Новый. После взятия Смоленска в 1514 г. великий князь дал обет основать монастырь, в 1524 г. началось строительство Новодевичьего в честь Смоленской иконы Божией Матери монастыря в Москве, завершенное в 1525 г. Итал. мастера принимали участие в возведении каменного собора Рождества Богородицы (1513) и столпообразной церкви-колокольни в Александровой слободе (10-е гг. XVI в.), ставшей загородной резиденцией Василия III Иоанновича Ряд каменных храмов в Москве был сооружен по повелению великого князя в 1527 г.: в честь Преображения на великокняжеском дворе, во имя св. вмч. Георгия у Фроловских ворот, во имя св. князей Бориса и Глеба на Арбате.

Внешняя политика Василия III Иоанновича развивалась в тех же основных направлениях, которые были выработаны при его отце. В отношениях с Великим княжеством Литовским главной целью оставалось возвращение русских, укр., белорусских земель с православным населением. На протяжении большей части правления Василия III Иоанновича продолжалась русско-литовская война, начавшаяся в кон. XV в. (войны 1493–1494 и 1500–1503, в ходе которых к России при Иоанне III были присоединены значительные территории). В начале княжения В. И.– в 1507–1508 гг. военные действия были не столь успешными, как в предшествующее правление, им предшествовала неудачная попытка Василия III Иоанновича занять освободившийся литовский престол. В ходе военных действий 1512–1522 гг. русского войска взяли Смоленск (присоединение его к России зафиксировано в русско-литовского соглашении 1522 г.), были сделаны неудачные попытки взять Полоцк, др. города.

В русско-ливонских отношениях русское правительство до сер. XVI в. не ставило задачи подчинения Ливонии и освобождения выходов в Балтийское м. Русско-ливонские договоры включали лишь статьи, предусматривавшие создание более благоприятных условий для торговли русских купцов в Ливонии.

Стабилизация отношений с Крымом и Казанью, достигнутая при Иоанне III, нарушилась в связи с изменением соотношения сил между ханствами после уничтожения Большой Орды в 1502 г. Отражение военных набегов и походов сочеталось с дипломатическими усилиями в урегулировании сложных вопросов. Правительство Василия III Иоанновича стремилось к поддержанию дружественных отношений с султанской Турцией. Попытки империи и папства вовлечь Россию в антитурецкой коалиции оставались безрезультатными, поскольку Россия не чувствовала себя готовой к военному противостоянию. Весьма активными были сношения с папским престолом, ведшиеся не на церковном, а на гос. уровне. Предложения о вступлении в антитурецкую коалицию со стороны папы Льва X сопрягались с предложениями о «соединении Церквей» на условиях Ферраро-Флорентийского Собора (папские бреве к Василию III Иоанновичу 4 июля 1518, 16 сент. 1519). Папа Климент VII писал великому князю только о «единении» Церквей, не касаясь др. вопросов, и утверждал, что считал бы для себя высшей наградой «священный союз любви и дружбы (бреве 25 мая 1524). Василий III Иоаннович в ответ заверял в готовности быть с папой «в любви и добром согласии», но отвергал унию, заявляя, что «от прародителей своих закон греческой... держит крепко».

Перед самой кончиной Василий III Иоаннович принял монашеский постриг с именем Варлаам. Похоронен в Архангельском соборе Московского Кремля. В сер. 50-х гг. XVII в. келарь Троице-Сергиева монастыря Симон (Азарьин) отметил преставление Василия III Иоанновича (под неверным годом и без указания дня памяти) в своем Месяцеслове: «В лето 7046 преставился благоверный великий князь Василей Иванович, во иноцех Варлам, и во время преставления его исполнися храм благоухания многа» (РГБ. МДА. ? 201. Л. 308).

Источники: Maximilian I. Brieff an Basilium Iwanowitz Grossf?rsten der Russen. Freystadt, 1723; Переписка пап с российскими государями в XVI в. СПб., 1834; Письма русских государей и других особ царского семейства. М., 1848. Т. 1; Оболенский М. А. Акты, касающиеся до приезда Максима Грека в Россию // ВОИДР. 1850. Князя 5. Смесь; Муравьёв А. Н. Сношения России с Востоком по делам церковным. М., 1858. Ч. 1; Каштанов С. М. Хронологический перечень иммунитетных грамот XVI в. [Ч. 1] // АЕ за 1957 г. М., 1958. С. 302–376; Ч. 2 // АЕ за 1960 г. М., 1962. С. 129–200; Каштанов С. М., Назаров В. Д., Флоря Б. Н. Хронологический перечень иммунитетных грамот XVI в. Ч. 3 // АЕ за 1966 г. М., 1968. С. 197–253; Повесть о болезни и смерти Василия III // ПЛДР: Сер. XVI в. М., 1985. С. 18–47; То же // БЛДР. СПб., 2000. Т. 10. С. 20–47; Герберштейн С. Записки о Московии. М., 1988; Идея Рима в Москве: Источники по истории русского обществ. мысли, XV–XVI вв. Рим, 1993; Франческо да Колло. Доношение о Московии. М., 1996; Россия в 1-й пол. XVI в.: взгляд из Европы / Сост. О. Ф. Кудрявцев. М., 1997.

Литература: Кашпровский Е. И. Борьба Василия III Ивановича с Сигизмундом I Казимировичем из-за обладания Смоленском (1507–1522) // Сб. ист.-филол. об-ва при Ин-те князя Безбородко в Нежине. К., 1899. Т. 2; Демченко В. Торговля Москвы с Литвой, Крымом и Турцией по дип. сношениям эпохи Ивана III и Василия III. К., 1916; Дунаев Б. И. Преп. Максим Грек и греч. идея на Руси в XVI в. М., 1916; Пресняков А. Е. Завещание Василия III // Сб. ст. по русской истории, посвящ. С. Ф. Платонову. Пг., 1922. С. 71–80; Смирнов И. И. Восточная политика Василия III // ИЗ. 1948. Т. 27. С. 18–66; Казакова Н. А. Рус.-ливонские и рус.-ганзейские отношения, кон. XIV – нач. XVI в. Л., 1975; Кузнецов А. Б. К вопросу о борьбе Рус. государства за воссоединение зап.-рус. земель в нач. XVI в. // Тр. НИИ языка и лит-ры. Саранск, 1964; Розов Н. Н. Похвальное слово великого князю Василию III // АЕ за 1964 г. М., 1965. С. 278–315; Синицына Н. В. Послание Максима Грека Василию III об устройстве афонских монастырей (1518–1519 гг. ) // ВВ. М., 1965. Т. 26. С. 110–136; она же. Третий Рим. Истоки и эволюция рус. средневековой концепции (XV–XVI вв.). М., 1998; Каштанов С. М. Соц.-полит. история России кон. XV – 1-й пол. XVI в. М., 1967; он же. Финансы средневековой Руси. М., 1988; он же. Из истории рус. средневек. источника (Акты X–XVI вв.). М., 1996; Шмидт С. О. О времени составления «Выписи» о 2-м браке Василия III // Новое о прошлом нашей страны. М., 1967. С. 110–122; Бегунов Ю. К. Повесть о 2-м браке Василия III // ТОДРЛ. 1970. Т. 25. С. 105–118; Балязин В. Н. Рус.-имперские отношения в 1-й трети XVI в. // Вопросы историографии и источниковедения славяно-германских отношений. М.,1973; Зимин А. А. Россия на пороге нового времени: (Очерки полит. истории России 1-й трети XVI в. ). М., 1972; он же. Выпись о 2-м браке Василия III // ТОДРЛ. 1976. Т. 30. С. 132–148; он же. Крупная феодальная вотчина и соц.-полит. борьба в России (кон. XV–XVI в.). М., 1977; он же. Россия на рубеже XV–XVI ст.: (Очерки соц.-полит. истории). М., 1982; Морозов С. А. Опыт литературоведческого анализа «Повести о болезни и смерти Василия III» // Вопросы источниковедения и историографии истории досов. периода. М., 1979. С. 88–98; он же. Повесть о смерти Василия III и рус. летописи // Теория и практика источниковедения и археографии отеч. истории: Сб. ст. М., 1978. С. 61–77; R?ss H. Der Bojar M. Ju. Zachar'in im Chronikbericht ?ber die letzten Tage Vasilijs III. // FzOG. 1980. Bd. 27. C. 168–176; Плигузов А. И., Семенченко Г. В. Митр. Даниил о наследнике Василия III // Тр. ГИМ. Вып. 71. М., 1989. С. 139–154; Клещинов В. Н., Молчанов А. А. Смоленская деньга Василия III // Сов. археол. 1990. № 2. С. 258–260; Микелис Ч. де. Неизв. источники на греч. языке об Иване IV // Римско-константинопольское наследие на Руси: идея власти и полит. практика. М., 1995. С. 231–235; Кудрявцев О. Ф. Неизв. грамота Карла V Василию III // Новая и новейшая история. 1997. № 5. С. 224–228; Макарий (Веретенников), архим. Благоверный Моск. князь Василий III (1479–1533) // Макариевские чтения: Вехи русской истории в памятниках культуры. Можайск, 1998. Вып. 5. С. 106–130; Возгрин В. Е., Шаскольский И. П., Шрадер Т. А. Грамоты Великого князя Василия III сборщикам дани в Лопской земле // ВИД. 1998. Т. 26. С. 125–135; Солодкин Я. Г. К датировке «Выписи» о втором браке Василия III // Гуманит. науки в Сибири. Сер.: Отеч. история. 1998. № 2. С. 59–63; Кривцов Ю. Д. Посольство Константинопольского вселенского Патриарха Феолипта в Москву в 1518–1519 гг. // Мининские чтения. Н. Новг., 2001. С. 45–67.

Иконография. Большинство известных изображений Василия III Иоанновича представляют его как великого князя – в расшитой шубе, княжеской шапке. Вместе с тем сохранилась уникальная надгробная икона великого князя 60-х гг. XVI в. (ГИМ) «Святой Василий Великий и великий князь Василий III в молении», находившаяся до 1894 г. в Архангельском соборе Московского Кремля, на которой он изображен в монашеском облачении. Святитель и государь-схимник написаны в рост в предстоянии образу Богоматери «Знамение» в небесном сегменте, по его сторонам, в нижней части расположены фигурки 2 летящих ангелов. Сообразно чину великосхимника Василий III Иоаннович облачен в светлый хитон, коричневую мантию, темно-зеленая схима с киноварными крестами и аналав перехвачены поясом, куколь лежит на плечах. Яркая индивидуальная характеристика и манера исполнения лика Василия III Иоанновича не находят аналогов в русской иконописи того периода и позволяют предположить, несмотря на традиц. иконографию иконы, что в ее создании принимал участие зап. художник (Кызласова. С. 309). Возможно, надписи, выполненные в период поновления иконы, ок. 1681 г. («Благоверныи князь великi Василiи Iоанновичь самодержецъ всея Руси в иноческом чине инокъ Варлаамъ» и «Сты Василiи Великiи»), воспроизводят первоначальные. Также не исключено, что до их поновления на иконе было указано имя не Василия Великого, а небесного покровителя Василия III Иоанновича – свт. Василий Парийского. По описанию И. М. Снегирева (1837) икона находилась на юж. стене, у дверей собора, куда, очевидно, была перемещена ок. 1680 г. из местного ряда иконостаса, где занимала место над ракой Василия III Иоанновича или рядом с ней.

На пелене «Церковная процессия с иконой Одигитрии» кон. XV в. (ок. 1498?) из Успенского или Вознесенского собора Московского Кремля, по предположениям М. В. Щепкиной и Н. А. Маясовой, Василий III Иоаннович изображен в числе участников крестного хода на Вербное воскресение 8 апр. 1498 г. вместе со своими родителями великого князя Иоанном III и великой княгиней Софией Палеолог, племянником Димитрием (сыном Иоанна Молодого и Елены Стефановны (Волошанки)).

Традиция изображения византийских императоров нашла своеобразное развитие в ряде памятников русской монументальной живописи сер. XVI в. и была связана с идеей преемственности царской власти московских государей. В символическую программу росписи Золотой палаты великокняжеского дворца 1547 г. (не сохр., известна по описанию XVII в. жалованного иконописца Оружейной палаты Симона Ушакова) были включены фигуры русских князей от Владимира Святославича до Василия III Иоанновича.

Изображение Василия III Иоанновича как ктитора, завершившего строительство собора, представлено в росписи Архангельского собора Московского Кремля (1564–1565) на наиболее почетном месте, напротив главного входа в собор,– на зап. грани северо-зап. столпа (в левом верхнем углу помещено изображение благословляющего Спасителя, справа внизу – аналой с лежащим на нем царским венцом) и на юж. стене, наверху справа – медальон с образом свт. Василия Парийского.

Современные исследователи (Кызласова. С. 318) с уверенностью говорят о существовании прижизненного портрета В. И., возможно ставшего протографом для западноевроп. гравюр XVI в., отличающихся заметным сходством с чертами лица государя (см. в 1-м и последующих изданиях книг Герберштейна «Rerum Moscoviticarum Comentarii... (Viennae, 1549), гравер Гиршфогель, и Павла Иовия «Novocomensis Episcopi Nucerini Elogia virorum bellica virtute illustrium, VII libris... (Basil, 1575), гравюры Христофора фон Сихема старшего по рис. Тобиаса Штимера и др.). Этим портретом-образцом могло быть упоминаемое Д. А. Ровинским живописное изображение В. И., привезенное в Рим в 1525 г. толмачом Дмитрием Герасимовым.

Изображения Василия III Иоанновича представлены также в иллюстрации событий русской истории в Лицевом летописном своде, 70-е гг. XVI в. (Шумиловский том. РНБ. F IV. 232; напр., на Л. 863 – венчание Василия III Иоанновича с Еленой Глинской), и на миниатюре Царского Титулярника 1672 г. (РГАДА).

Ссылки по теме
Форумы