• Источник:
  • Седмица.Ru

В Москве состоялась встреча с Ольгой Николаевной Куликовской-Романовой в формате "творческого вечера"

МОСКВА. 18 декабря 2018 года в 19:30 по адресу Большой Знаменский пер., д. 2, стр. 3состоялась встреча с вдовой племянника Николая Второго Ольгой Николаевной Куликовской-Романовой (урожденной Пупыниной). Живая творческая встреча под названием «Жизненный путь и творчество Великой Княгини Ольги Александровны» была организована культурно-просветительским проектом «Школа наследия». В рамках мероприятия Ольга Николаевна рассказала о Великой Княгине Ольге Александровне, Её судьбе, творчестве и благотворительной деятельности, прокомментировала визуальный ряд - подборку архивных фотографий из различных собраний, подготовленную организаторами. Живой, интересный, непосредственный рассказ о сложной и насыщенной жизни семьи, взаимоотношениях учителей, наставниц и учениц Мариинского Донского института благородных девиц, воспитанницей которого является рассказчица, вызвал искренний и неподдельный интерес у каждого пришедшего на встречу. Знаменитое учебное заведение было эвакуировано из Новочеркасска в местечко Белая Церковь в страшные годы хаоса и смуты начавшейся Гражданской войны. Институт стал определённой опорной точной, связующей нитью для эмигрантов первой волны – личной историей Ольги Николаевны.

Отдельная часть прошедшей встречи была посвящена рассказу об организации и работе фонда «Программа помощь России», который Ольга Николаевна вместе со своим покойным супругом учредила в 1991 году во время своего первого визита в Россию. Вдова Тихона Николаевича Куликовского-Романова подчеркнула символизм и значимость названия благотворительной организации - имени Ея Императорского Высочества Великой Княгини Ольги Александровны. На просьбу директора «Школы наследия» Инны Крыловой рассказать подробнее о фонде Ольга Николаевна ответила следующее:

«Как я уже упомянула, нашим результатом, стало решение организовать фонд Великой Княгини Ольги Александровны. Чтобы увековечить память о ней. Когда идёт речь о благотворительности, если проследить всю историю – это продолжение ее работы, цели. Так что, дело, можно сказать, родилось само по себе – став естественным продолжением памяти. – И было организовано не полностью нашими силами.

Так случилось, что когда я назвала фонд «Великой Княгини Ольги Александровны», полностью это звучало очень некрасиво и длинно, тем более для иностранцев. Поэтому, мы написали полностью титул, в официальном названии, а сокращенно назвали просто - «Программа помощи России». Это стало самым подходящим решением. Потому что это и по-английски звучит вполне приемлемо. Поэтому он (фонд) имеет два распространенных названия: сокращенное и длинное.

Когда я написала её титул, увидела, что это звучит совершенно невозможно. В разговоре с одним своим бывшим сослуживцем, канадцем, который так же работает на государство, я спросила: как мне быть? Он ответил (я не просила дать совет!): «Пускай будет». И, с тех пор оба названия закрепились и вошли в обиход. И, в общем-то, знаете, это очень помогло мне. Помогло, потому что имя и титул Ольги Александровны действовали».

Отвечая на вопросы, пришедших Ольга Николаевна рассказала и о русской общине в Канаде:

«Вы знаете, я вам скажу, по-секрету, я уже три года не была там. Я просто напросто сейчас не выезжаю. Причина простая – нет прямых полётов. Раньше были полёты Торонто-Москва, Москва-Торонто - сейчас, когда убили кампанию, так сказать, которая летала непосредственно, то с пересадками стало очень трудно. Однако моя дочь приезжает ко мне раз в год, так что я получаю определённые сведения оттуда...

Трудно сказать, что происходит в торонтовской общине русских людей сегодня. Очень много приехало новых людей, которых я совсем не знаю. Но, русскоговорящих немало. К сожалению, я не могу поделиться с вами какой-то более подробной информацией».

Когда я приезжала из России, в общине устраивался большой обед. Я давала отчеты всем - как обстоят дела и так дальше. Это то, что действительно было. Со своей стороны добавлю, что время было, в общем-то, особенно дружное».

Продолжая разговор о фонде, его непосредственной работе и результатах Ольга Николаевна рассказала следующее:

«Относительно фонда, вы знаете, в самом начале, у меня никакого опыта не было. Я никогда не занималась таким официальным и большим благотворительным проектом.… Помочь кому-то перейти улицу или что-то подобное, или кому-то пожертвовать что-то из своих вещей – это всё считалось совершенно нормальным и так сказать незаметным. Это никогда не воспринималось нами как благотворительность.

И, теперь, когда мы решили помогать России, возникли обычные вопросы, например: С чего начать? - Нету того, нету сего.… Когда я впервые приехала сюда в 91-ом году в декабре месяце на две недели. С идеей, так сказать, иностранной идеей. Я думала, что за два-три дня зарегистрирую фонд, и, у меня останутся дни на занятия экскурсией. Всё это было конечно насмарку.

Я вижу уже улыбки присутствующих, - за два-три дня зарегистрировать в России, по-моему, даже самого себя нельзя. Тем более, зарегистрировать кого-то, чтобы приехали сюда. Нужно обязательно придти на следующий день ещё раз. Однако мне повезло в жизни, потому что в этом отношении, за что я не бралась, это всегда каким-то образом получалось.

Для того чтобы открыть фонд в России я сначала хотела регистрировать тот, который уже был зарегистрирован в Канаде. Давать полные отчёты здесь, потом отсюда передавать в Канаду - немыслимая белиберда. Чтобы разрешить ситуацию, я решила просто напросто зарегистрировать здесь новый фонд. Для этого нужно было иметь десять человек. Вы помните, в 91-ом году ничего без десяти человек нельзя было делать.

Мы набрали кого-то, и оказалось, в этой группе был человек близкий к губернатору (мэру) Собчаку. Здесь (в Москве) я не могла ничего сделать, потому что увидела, какая была жуткая катавасия. Когда у меня оставалась на всё неделя, и мы поехали в Петербург. Где за оставшееся время я за три дня успела провести полную регистрацию. Спасибо за это господину Собчаку – это единственное за что я могла его поблагодарить, в остальном я с ним цапалась. Цапалась, в частности, потому что во второй раз мне задержали контейнеры.

Когда, мы зарегистрировали фонд, и я приехала в Канаду и сказала, что я достигла таких-то результатов – вот документ о регистрации. Мы начали собирать посылки. Обзванивать всех, кому это могло быть интересно, самые разные фирмы. Например, звонили на фабрику: я объясняла, кто и что я, спрашивала: что можете пожертвовать нам, чтобы отослать в Россию? В одной такой кампании мне сказали: «Вы знаете, мы салон Высокой моды. Мы продаём эксклюзивные платья…» - я сказала ничего, у вас наверняка есть платья, которые уже вышли из моды! Вот таким образом, я собирала вещи: одежду, еду и так дальше.

В общем, так, вкратце: было послано приблизительно сорок тонн сахара, приблизительно восемьдесят тонн муки. Нанимали большие контейнеры и посылали всё, вплоть до старых подушек и бейсбольных бит.… Однажды, кто-то принёс мне две пары коньков, я сказала – давайте и это тоже пойдёт.

Потом, одна знакомая, с которой мы начали общаться исключительно по работе, пришла и сказала: «У меня мама имеет протез на одну ногу. У меня оказались два одинаковых протеза от левой ноги». – Мы с радостью взяли и этот лишний протез.

И вот, когда мы наконец-то привезли всё это в Россию и начали разгрузку, в одной больнице, в Царском селе, вспомнили об этом протезе. Случилась следующая ситуация: мы сидим в кабинете, некоторое время разговариваем с доктором, приходит другой врач и говорит: «Вы не знаете, как вы угодили одному человеку! Он сидит без ноги и есть только одна коляска на всю больницу. Человеку приходится ждать три недели, пока он сможет получить на час, на два эту коляску». – Так вот, говорит – «я ему дал эту ногу, он её тут же пристегнул и зашагал по больнице. Вы себе не представляете, какое счастье у этого человека на лице было!» В это время я спрашиваю: надеюсь, что вы не стали пояснять, что это нога женская? – Он говорит: «Нет, и не буду. Пускай думает что хочет. Счастливое выражение его лица нельзя передать словами…».

Вы знаете, я вам скажу, ко мне так же приходили люди, университетские профессора в то время, и так дальше, и говорили: «Ольга Николаевна, ничего не выбрасывайте!». – Я отвечала им: у меня есть ветошь (не знала тогда это слово «ветошь»), например, рубашки - и мы её не хотим посылать. На что мне говорили: «Ничего, посылайте. Пакуйте отдельно, высылайте. Потому что мы сможем всё исправить. У меня есть рубашки, которые очень хорошие – лишь воротничок потрепался. Мы срежем воротничок и пришьём другой». Так я и делала. Вы знаете, честное слово, должна сказать, то, что присылали – всё шло, абсолютно всё шло на пользу.

Был случай, когда мы получили больничные кровати. Они были на ручном управлении, так как в это время больницы Канады меняли кровати на новые, электрические. Такие совершенные образцы на тот момент, что нажмете кнопочку, и у вас опускается или поднимается голова.

Так вот больница убирала старые образцы, и я очень вовремя пришла, и все четыреста с чем-то кроватей мы транспортировали. К этому присоединились и другие больницы, которые тоже отделывались от списанных вещей, а мы их с радостью забирали: прекрасные матрасы, которые были абсолютно новыми - все в упаковочной плёнке и так дальше. Так что были потрясающие возможности. У меня даже в Тольятти была больница, которую нужно было обеспечить кроватями.

Кроме того, мы всё это дезинфицировали. В каждый контейнер, когда он забивался, мы запускали специальных людей, и они держали всё собранное минимум шесть часов на дезинфекции. После, необходимо было ждать ещё шесть часов, пока это можно было начать запечатывать. Запечатывалось всё в Торонто, грузилось на железную дорогу, отправлялось в Монреаль, а из Монреаля уже шло флотом в Россию. Причём морской флот с меня ничего не брал за пересылку. Это было их, так сказать, вложение.

Мы только платили за сухопутную доставку до корабля в Канаде и тут в России за доставку после разгрузки корабля. Например, если морское судно приходило в Петербург, то нужно было отправить груз в Москву. Несколько позже у нас появились хорошие связи, и мы уже доставляли помощь в Москву гораздо проще. Так что работа была коллосальная.

Во-первых, нужно было всё это получить. Нужно было организовать процесс переработки: упаковать, определить, что и куда направить. До этого обязательно проводился сортировочный отбор. Многие пожертвования, которые нам присылали, просто были в мешках. Их нужно было аккуратно разобрать и сложить. Если случайно в прибывших вещах находилось что-то грязное. Как, например, грязная сковородка, которую однажды приобрели на каком-то русском базаре и отправили мне. То, приходилось всё отмывать и перестирывать. Не все предметы отдавались нами в профессиональные платные чистки.

В общем, для работы над сортировкой всех предметов нужно было организовать, тех же десять человек. Ради этого мне необходимо было вставать в три-четыре часа утра, делать двадцать-тридцать бутербродов, готовить термосы с кофе и чаем, а потом встречать всех на метро, на автомобиле. – Я ездила на автомобиле - встречала и отвозила работников на склад, где они трудились, а потом возвращалась обратно снова. Так что, в общем, работа была очень кропотливая. Собрать, рассортировать, составить списки. Потом выбрать определённую больницу, куда это пойдёт.

Потом все стерильные средства: иглы, шприцы, эти… катетеры. Мне удалось найти кампанию, которая получала расходные материалы с заводов, которые делают это всё (они же и стерилизуют). Была следующая ситуация - скажем заводу нужно сделать тысячу штук (я говорю об этом только в таких количествах), а они делают тысячу с чем-то, потому что если будет брак, то им потребуется срочно заменить его. Вот это «с чем-то», которое оставалось, отдавали нам. Я когда приходила, они говорили: «Нам нужно отделаться от этих лишних вещей!». – Я говорю, давайте – грузите. Если нужно грузовик большой, привезу грузовик. И так понемножку, по три-четыре раза в год они очищали свои запасы на складах,… Конечно же, привозили перчатки, многие другие стерильные материалы.

Первый одноразовые шприцы в 91-ом году сюда привезли мы. Вот то удовольствие, когда вы приходите в больницу и приносите это просто непередаваемо.… Или, например, глазные лекарства.

У меня была докторша Роза в Институте Гельмгольца (Москва), в эту больницу я лично что-то привозила. Я привозила в чемоданах разные лекарства, и она говорила: «Вы даже не представляете, какое это удовольствие дать кому-то лекарства даром, потому что купить его просто нельзя!». Однако руководству было поставлено жесткое условие - продавать не имеете права. Я сразу сказала – если вы получаете даром, то и отдавать должны даром.

Понимаете, тут был важен договор с людьми и контакт, который образовывался с этими лицами. Скажем, в больнице. Когда помощь привозила я, устанавливался особый контакт – (привозила в, по-моему, 64-ю больницу – она тогда так называлась), - с ним (доктором) до сих пор поддерживаю связь, двадцать лет уже. Он заведовал, больнице, а я привозила ему помощь и говорила – здесь катетеры, здесь то, здесь то-то.… Например, специальные катетеры, которые вводят сердечникам – делают баллонизацию сердца. Я жестко сказала ему: если хоть один продадите – приду и морду набью! Чем я могла ещё грозиться? Я лично вам морду набью за это! Так что имеёте в виду (врачу), я это сделать сделаю! - Если будете раздавать другим клиникам, обмениваться с разными больницами, на нужные вам лекарства, которые у них есть чтобы предложить вам – ради Бога, вы можете обмениваться. Но продавать не смейте. И он действительно честно пользовался. Понимаете, нужно было как-то установить какую-то дружбу, какое-то доверие. Ну, я не знаю... Я конечно сто, девяносто девять из них не могла проверить. Так что я верила врачу на слово. Он в свою очередь верил мне. Так что…»

В ходе встречи, отвечая на вопросы пришедших, 92-летняя Ольга Николаевна вспомнила, как однажды, на одной из подобных встреч журналист задал ей вопрос:

«Как с Вами вёл себя Николай Второй?» - На что она ответила шуткой: « Я конечно пожилой человек, но не настолько пожилой».

Отвечая на вопросы гостей «Школы наследия» о Первой мировой войне, личности последнего императора и участи венценосной семьи высокая гостья отметила что император, императрица и дети не смогли бы поступить иначе. Воспитание, чувство долга и ответственность за судьбу своей страны – играли ключевую роль в тех трагических событиях начала прошлого века.

После тёплой двухчасовой встречи Ольга Николаевна подарила всем присутствующим памятные открытки с фотографией Великой Княгини Ольги Александровны. Фотокарточки - открытые письма напомнили гостям вечера о прошедшей осенью (в Третьяковской галерее на Крымском Валу) выставке работ дочери императора-миротворца.

В конце встречи была устроена автограф-сессия, во время которой организаторы мероприятия поблагодарили вдову Тихона Николаевича и сделали анонс встреч, которые состоятся в ближайшее время.

Форумы