Изображения и иконография Владимира Святославича

  
  
   
 

Фрагмент статьи из VIII т. «Православной энциклопедии», с.690-718

Прижизненные изображения

Древнейшие изображения сохранились на монетах Владимира Святославича – т. н. златниках и сребрениках, чеканенных после Крещения Руси, на рубеже X–XI вв., которые в иконографическом отношении являются переработанным повторением визант. солидов и милиарисиев X в., а также имп. печатей того же времени. На лицевой стороне златников и сребреников помещено изображение Владимира Святославича по образцу поясных имп. портретов на визант. монетах и печатях, но дополненное схематичным изображением ног и превратившееся в портрет государя, восседающего на престоле (в визант. монетной иконографии того периода подобный тип уже не использовался). Для всех монетных изображений князя характерны общие физиогномические признаки и атрибуты: Владимир Святославич с усами и выбритым подбородком, в плаще, с крестом в правой руке и в имп. венце с подвесками-перпендулиями (по мнению М. П. Сотниковой, на некоторых штемпелях вырезано изображение рус. высокой шапки). На оборотной стороне монет I типа располагается поясное изображение Христа Вседержителя с закрытым Евангелием. К числу особенностей I типа, не имеющих аналогов в визант. монетах, относятся размещенный над левым плечом Владимира Святославича княжеский знак-трезубец и надпись: «Владимир на столе» или «Владимир, а се его злато/сребро» (первую считают наиболее ранней). Известен экземпляр сребреника IV типа с уникальной надписью, указывающей языческое и христ. имена князя: «Владимире серебро святаго Василя»).

Не исключено, что раннее посмертное изображение Владимира Святославича входило в состав ктиторской композиции, располагавшейся в зап. части собора Св. Софии в Киеве (40-е гг. XI в.). С. А. Высоцкий считал, что в центре ктиторской фрески по сторонам Христа на престоле были представлены Владимир Святославич и кнг. Ольга, за которыми следовали кн. Ярослав с храмом в руках, кнг. Ирина и их дети.

Миниатюры лицевых летописей.

Подробный цикл миниатюр (ок. 60), иллюстрирующий рассказ о правлении Владимира Святославича, содержится в Радзивиловской летописи кон. XV в. (БАН. 34.5.30), иллюстрации которой, как считается, восходят к лицевому протографу раннего XIII в. или к неск. лицевым рукописям домонгольского времени. По мнению Д. В. Айналова, миниатюристы Радзивиловской летописи также пользовались древними лицевыми житиями князей-страстотерпцев Бориса и Глеба, княгини Ольги и Владимира Святославича. Основной цикл миниатюр, посвященных княжению Владимира Святославича, занимает листы 37–74, открывается изображением вокняжения Владимира Святославича в Новгороде (970) и заканчивается сценой его погребения в Десятинной церкви (1015). На листах 163–163об. находятся миниатюры, которые соответствуют летописному известию под 1128 г. (женитьба Владимира Святославича на Рогнеде, ее покушение на Владимира Святославича, заступничество за мать Изяслава и основание Изяславля). Владимир Святославич, как правило, представлен средовеком, с небольшой бородой, в княжеской шапке, рубахе и плаще. В сцене Крещения он показан с нимбом, который иногда встречается и в др. миниатюрах, соответствующих христ. периоду жизни князя (строительство Десятинной церкви, поход на печенегов). Изображения вручения меча Борису и тайного выноса тела Владимира Святославича из терема в Берестове по приказу кн. Святополка находят аналогии в начальных сценах житийных циклов Бориса и Глеба в лицевых рукописях и иконах XIV–XVII вв.

Кроме Радзивиловской летописи изображение Владимира Святославича существовало в Голицынском томе Лицевого летописного свода 60¬–80-х гг. XVI в. (РНБ, F.IV.225). На утраченном Л. 55 (см.: Арциховский. С. 118; воспроизведен: в ПСРЛ. Т. 9. СПб., 1862. М., 2000р. Цв. вкл.), под 1128 г. князь (с короткой бородой и в закрытом венце) был представлен пирующим с женами, взятыми им после рождения Изяслава.

Иконография Владимира Святославича в XIV–XVII вв.

Достоверные изображения Владимира Святославича домонгольского периода неизвестны, что контрастирует с большим количеством сохранившихся изображений князей-страстотерпцев Бориса и Глеба, с образами которых уже на ранних этапах развития почти всегда была связана иконография Владимира Святославича (см. ст.: Борис и Глеб).

Вероятно, сложение иконографии Владимира Святославича связано с Вел. Новгородом. По предположению Т. Ю. Царевской, изображение Владимира Святославича как старца в синем кафтане и красном плаще сохранилось в росписи диаконника церкви свт. Николы на Липне близ Вел. Новгорода (между 1292–1299) (см.: Царевская Т. Ю. Новые данные о составе росписей церкви Николы на Липне // ДРИ. СПб., 1997. [Вып.:] Русь: Византия: Балканы: XIII век. С. 421 (схема), 426, 429–430). Важнейшей и бесспорной вехой может считаться 1311 г., когда архиеп. Давид возвел на воротах новгородского Детинца первую на Руси церковь во имя равноап. кн. Владимира, для которой должны были написать храмовый образ. Возможно, с древнейшими изображениями Владимира Святославича могла быть связана утраченная в XX в. икона, которая происходила из той же церкви и хранилась в Никольской часовне новгородского Детинца (Макарий (Миролюбов), архим. Археологическое описание церк. древностей в Новгороде и его окрестностях. М., 1860. Ч. 2. С. 104; Гусев. 1921. Табл. VI). На этой иконе (XVI в.?) в отличие от известных ранних иконных изображений, Владимир Святославич был представлен по пояс, с крестом и свитком с надписью, воспроизводившей текст молитвы Владимира Святославича после Крещения киевлян. Рядом с фигурой Владимира Святославича размещались изображения мучеников Кирика и Иулиты, чья память также празднуется 15 июля, а по сторонам лика князя находились полуфигуры его сыновей Бориса и Глеба в круглых медальонах. Поясные изображения Владимира Святославича были редки в средневек. искусстве (одно из немногих исключений – поясное изображение Владимира Святославича на иконе XVII (?) в. в иконостасе юж. придела церкви свт. Николая на Рогожском кладбище в Москве; икона Владимира Святославича со Спасителем на верхнем поле упом. также в Описи Кирилло-Белозерского монастыря 1601 г.: Опись строений... 1998. С. 60).

В кон. XIV – 1-й пол. XV в. изображения Владимира Святославича получили широкое распространение, прежде всего в Вел. Новгороде (фреска церкви вмч. Феодора Стратилата на Ручью, посл. треть XIV в.) и Москве (воздух княгини Марии Тверской, 1389, ГИМ). К этому времени сформировались основные варианты иконографии Владимира Святославича и наиболее устойчивые признаки, зафиксированные позднейшими иконописными подлинниками: седины, тип прически и кудрявой раздвоенной бороды, отличный и от прижизненных изображений на монетах, и от миниатюр Радзивиловской летописи: «Образом и брадою аки Иоанн Богослов, а власы на главе кудреваты, аки Минины» (Большаков. Подлинник иконописный. С. 116; см. также: Иконописный подлинник новгородской редакции кон. XVI в. М., 1873. С. 120). В ряде произведений XVI и особенно XVII вв. Владимир Святославич изображается с более широкой, лишь слегка раздвоенной бородой. Постоянными атрибутами Владимира Святославича являются меч в левой руке и крест в правой.

В некоторых ранних памятниках Владимир Святославич представлен в традиционном для древнейших княжеских изображений плаще-корзне (фреска церкви вмч. Феодора Стратилата на Ручью), на воздухе 1389 г. он показан в накинутой на плечи шубе. Отличительными чертами московской и новгородской иконографии Владимира Святославича являются типы его головного убора: для ранних новгородских произведений (фреска церкви вмч. Феодора Стратилата на Ручью, миниатюры Сильвестровского сборника 2-й пол. XIV в. (РГАДА. Тип. Ф. 381, № 53) и Сборника 1414 г. из собрания А. И. Мусина-Пушкина, более поздний пример – псковская икона «Успение Богоматери, Владимир, Борис и Глеб» (1-я пол. XVI в., ПИАМ) типична княжеская шапка, тогда как для московских памятников более характерен открытый, чаще всего городчатый царский венец, зрительно уподобляющий равноапост. Крестителя Руси визант. имп. св. равноап. Константину Великому (клеймо иконы «Борис и Глеб с житием» из Коломны, кон. XIV в., ГТГ; воздух 1389 г.; пелена «Богоматерь Одигитрия Смоленская с избранными святыми», 2-я пол. XV в., ГММК; сохранившаяся графья утраченного живописного изображения на нижнем поле иконы «Богоматерь Иерусалимская со святыми на полях», из Углича, 2-я пол. XV в., ныне ЯХМ). На основе такого образа Владимира Святославича было создано уникальное изображение кн. Михаила Черниговского с городчатым венцом на мощевике 2-й пол. XV в. (ГИМ). Уже в XV в. городчатый венец встречается на новгородских изображениях Владимира Святославича – иконе деисусного чина из собрания И. С. Остроухова (1-я пол. XV в., возможно, ок. 1414 г., из церкви равноап. кн. Владимира в новгородском Детинце (?), ныне в ГТГ) и иконе-таблетке из новгородского Софийского собора (кон. XV в., ГТГ, музей-квартира П. Д. Корина). Редкой чертой иконы из собрания И. С. Остроухова являются одежды Владимира Святославича: не рус. плащ или шуба, а хламида античного патриция с таблионом, характерным для деисусных изображений мучеников. Столь же редкий вариант иконографии представлен на фреске Рождественского собора Ферапонтова монастыря (1502): князь показан в лоратном дивитисии, что сближает его облик с иконографией имп. Константина (эта особенность отражает идею преемственности Московского государства и Русской церкви по отношению ко Второму Риму – К-полю). В XVI–XVII вв. Владимир Святославич всегда изображается в шубе, которая украшается богатым орнаментом, и в городчатом венце, хотя в ряде памятников XVII в. вновь встречаются изображения княжеской шапки (икона «Владимир, Борис и Глеб с житием Бориса и Глеба». Кон. XVII – нач. XVIII в., ГВСМЗ). Кроме того, известны изображения Владимира Святославича в царском венце с округлым закрытым верхом: на иконе «Владимир, Борис и Глеб» (1675, ГМЗК). Со 2-й пол. XVII в., возможно, под воздействием укр. книжной гравюры, Владимир Святославич часто изображали со скипетром и державой (фреска церкви Рождества Христова в Ярославле, 1683).

В росписи новгородской церкви вмч. Феодора Стратилата на Ручью Владимир Святославич впервые изображен между своими сыновьями. Подобные композиции отражали почитание Владимира Святославича как просветителя и защитника Русской земли, от которого произошли 2 «святые отрасли», Борис и Глеб (Успенский Б. А. Борис и Глеб: Восприятие истории в Древней Руси. М., 2000. С. 43–44), как родоначальника правящей княжеской династии, что указывало на родство рус. князей с Крестителем Русской земли и с его сыновьями-страстотерпцами, традиционно воспринимавшимися покровителями своих сродников-государей. Тема плотского родства и духовного единения св. князей нашла еще более полное отражение в особой разновидности этого извода, к которой принадлежала миниатюра новгородского Сборника 1414 г. с минейными статьями на 15 июля (лист находился в собрании гр. А. И. Мусина-Пушкина, погиб в московском пожаре 1812 г.; миниатюра известна по акварельной копии). Владимир Святославич был представлен возлагающим руки на плечи склонившихся к нему Бориса и Глеба, отличительная черта этого произведения – отсутствие мечей не только у Бориса и Глеба, но и у Владимира Святославича. Совместные изображения Владимира Святославича, Бориса и Глеба в XV–XVI вв. послужили моделью для формирования иконографии др. рус. князей: Феодора, Давида и Константина Ярославских, Константина, Михаила и Феодора Муромских (Смирнова. 1994. С. 433; Сухова О. А. Житийная икона св. благоверных князей Константина, Михаила и Феодора Муромских: Александр Казанцев, 1714 г. [в печ.]). В большинстве таких композиций в центре стоит князь-отец, по сторонам – юные сыновья, варианты этой схемы известны на иконах XVI в. (ГРМ), где вместо Владимира Святославича представлен его небесный покровитель святой свт. Василий Великий, и рубежа XVII–XVIII вв. (ПИАМ) с изображениями Бориса, Глеба и псковского кн. Всеволода (Гавриила), продолжателя дела бабки Владимира Святославича, княгини Ольги, легендарной основательницы псковского Троицкого собора, возобновленного Всеволодом.

Иконы с изображением Владимира Святославича, Бориса и Глеба получили широкое распространение в XVI–XVII вв., часто в сочетании с житийным циклом Бориса и Глеба на полях. Произведения такого типа могли предназначаться как для храмов, освященных во имя святых Бориса и Глеба (икона 1545 г. из новгородской церкви святых Бориса и Глеба в Плотниках; 2-сторонняя икона «Богоматерь Владимирская; Владимир, Борис и Глеб» XVI в. из церкви святых Бориса и Глеба в Ростове, ГМЗРК), так и для немногочисленных храмов и приделов во имя равноап. кн. Владимира: согласно Описи Кирилло-Белозерского монастыря 1601 г., храмовой иконой церкви равноап. кн.. Владимира служило изображение Владимира Святославича, Бориса и Глеба (Опись строений... С. 99). В некоторых памятниках XVI–XVII в. традиционная композиция с фронтальными фигурами князей неск. видоизменяется: на житийной иконе (ГВСМЗ) Борис и Глеб представлены в повороте к отцу, они ниже его ростом (вероятно, этот вариант иконографии восходил к произведениям, подобным миниатюре из Сборника 1414 г., или появился под воздействием аналогичных изображений ярославских князей, известных уже во 2-й пол. XVI в.).

С кон. XIV в. изображение Владимира Святославича включали в состав сложных иконографических программ, насыщенных историческими и символическими ассоциациями. На воздухе 1389 г. образ Владимира Святославича (соименный святой кн. Владимира Андреевича Серпуховского), был представлен с др., возможно, патрональными изображениями (вмч. Димитрий Солунский, Алексий, человек Божий), с фигурами Бориса и Глеба, а также с изображениями Московских митрополитов. В росписи Рождественского собора Ферапонтова монастыря изображение Владимир Святославич в медальоне на юж. подпружной арке сопоставлено не только с фигурами его сыновей, но и с образом св. Евстафия Плакиды, который, как позднее Владимир Святославич, обратился к Христу, и чьи дети, подобно Борису и Глебу, претерпели мученическую смерть (это сравнение известно также из «Чтения о святых мучениках Борисе и Глебе»), с изображениями Иосифа и Вениамина, любимых сыновей прав. Иакова, которым уподоблены Борис и Глеб в «Сказании о Борисе и Глебе», а также с изображениями святых Михаила и Феодора Черниговских, продолжающими тему княжеской святости (Смирнова Э. С. Роспись подпружных арок собора Ферапонтова монастыря: Состав фигур и замысел // К 500-летию создания фресок Дионисия в Ферапонтовом монастыре: Рус. и поствизант. искусство рубежа XV–XVI вв. Ферапонтово; Кириллов, 20–24 авг. 2002 г. М., 2002. С. 60–61). В сер. XVI – XVII в. на столпах храмов стали размещать не только фигуры мучеников, но и рус. князей, изображения Владимира Святославича, как правило рядом с сыновьями, стали традиционны для программ храмовых росписей (напр., в соборе Спасского монастыря в Ярославле, 1563; в ц. Св. Троицы в Вязёмах, ок. 1600; в Рождественском соборе в Суздале, 1636 (под записью 1856), где присутствует и изображение кнг. Ольги; в Успенском соборе Княгинина монастыря во Владимире (1647–1648); в Спасском соборе Спасо-Евфимиева монастыря в Суздале (1689), где Владимир Святославич представлен в паре с Всеволодом (Гавриилом)). В некоторых фресковых ансамблях образы Владимира Святославича связаны с посвящением храма (роспись св. ворот Кирилло-Белозерского монастыря (1585) с сюжетами, соответствующими посвящениям монастырских престолов; несохранившееся изображение Владимира Святославича на паперти собора того же монастыря у входа в церковь равнап. кн. Владимира (Опись строений... С. 73, 218). Этот принцип получил развитие в росписи аркасолия с гробницами преподобных Феодора и Павла (30-е гг. XVI в.?) в соборе Борисоглебского монастыря на Устье: в люнете помещена композиция с Борисом, Глебом и припадающими преподобными Феодором и Павлом, на склонах арки представлены Владимир Святославич и свт. Леонтий Ростовский как просветители Руси и Ростовской земли.

С 1-й пол. XVI в. изображения Владимира Святославича, Бориса и Глеба часто входили в состав сложных композиций с фигурами святых, объединенных по чинам святости: в лике мучеников – Владимир Святославич, рядом в лике апостолов – имп. Константин (иконы «О Тебе радуется» из Успенского собора в Дмитрове, 1-я треть XVI в., ныне ГТГ; «Покров» из собрания Н. П. Лихачёва, 30–40-е гг. XVI в., ныне ГРМ). Уже во 2-й четв.– сер. XVI в., когда на подобных иконах выделяли группы рус. святых, Владимир Святославич все чаще изображался в лике святых царей и князей, как на иконе «О Тебе радуется» (2-я четв. XVI в., ГРМ), где Владимир Святославич помещен во главе группы; на одноименной иконе из новгородской церкви святых Петра и Павла в Кожевниках (ок. 1558, НГОМЗ) Владимир Святославич изображен позади имп. Константина; на иконе «Походная церковь» (70-е гг. XVI в., ТОКГ) Владимир Святославич показан рядом с княгиней Ольгой и псковскими князьями. Эта тенденция получила особое распространение в искусстве рубежа XVI–XVII вв., прежде всего в произведениях, связанных с родом Строгановых, где святые цари и князья образуют самостоятельную группу, и одно из важнейших мест заняли образы Владимира Святославича, Бориса и Глеба (иконы «О Тебе радуется» из собрания И. С. Остроухова, рубеж XVI–XVII вв., ГТГ; «Неделя всех святых» из с. Усть-Кишерть, до 1616, ПГХГ; изображения на створках многочисленных складней с «Богоматерью Владимирской» в среднике и ликами святых на створках – ГТГ, ГРМ, ПГХГ). C XVI в. изображение Владимира Святославича постоянно присутствует на минейных иконах под 15 июля (икона, кон. XVI в., ВГИАХМЗ).

В соответствии с идеями эпохи царя Иоанна IV, прежде всего актуализацией темы святости государей, изображения Владимира Святославича и его ближайших св. сродников стали обязательными в убранстве домовых храмов и палат кремлевского дворца в Москве сер. XVI в., подчеркивая генеалогическую связь московских правителей со св. князьями киевского периода и избранность правящего рода Рюриковичей. В галерее изображений рус. князей на столпах Благовещенского собора Московского Кремля (1547–1551) Владимир Святославич представлен вместе с княгине Ольгой, их изображения сопоставлены с др. царственными поборниками Православия: имп. Константином и имп. Еленой, восстановителями иконопочитания имп. Михаилом и имп. Феодорой, а также с киевскими, владимирскими и московскими князьями-потомками Владимира Святославича (Самойлова. 2003. С. 32). В росписи 1652–1666 гг. Архангельского собора Московского Кремля, повторявшей программу 1564–1565 гг., напротив Владимира Святославича (отличительная черта этого образа – воздетые руки, символизирующие молитву князя о новообращенных людях и о всей Русской земле) – княгиня Ольга, по соседству находятся изображения Бориса и Глеба. Образы Владимира Святославича, Ольги, Бориса и Глеба, открывающих историю рус. княжеской святости, присутствуют и в росписи лоджии Архангельского собора (Там же. 2002. С. 203–204), соседствуя с серией композиций, посвященных Крещению Руси. Сходный цикл, дополненный сценами получения царских регалий кн. Владимиром Мономахом, фигурой Владимира Святославича у царского места, присутствовал в несохранившейся росписи Золотой палаты кремлевского дворца (50-е гг. XVI в.), известной по описанию 1672 г. (см.: Забелин. 2000. Т. 1. С. 175, 177). Традиция включения сцен из жизни Владимира Святославича в декор парадных дворцовых залов была продолжена при царе Феодоре Иоанновиче в росписи Грановитой палаты, где Владимир Святославич изображен раздающим города своим сыновьям (Там же. С. 183; композиция повторена в сохранившейся росписи 80-х гг. XIX в., выполненной палешанами Белоусовыми). Изображения Владимира Святославича неоднократно встречаются в произведениях, являвшихся личными вкладами царя Иоанна IV: полуфигура на кайме шитой катапетасмы для монастыря Хиландар на Афоне, 1555 г. (в паре с имп. Константином); поясные изображения Владимира Святославича, Бориса и Глеба на нижнем поле оклада Евангелия 1568 г. из Благовещенского собора Московского Кремля (ГММК), где также представлены почитавшиеся в царской семье прп. Никита Переяславский и вмц. Анастасия. В качестве небесного покровителя кн. Владимира Андреевича Старицкого Владимир Святославич изображен на кайме плащаницы 1561 г. из Успенского собора Московского Кремля, вышитой в мастерской кн. Евфросинии (Евдокии) Старицкой (с 1812 находится в Успенском соборе Смоленска) без сыновей, в паре с прп. Евфросинией, покровительницей матери старицкого князя.

Еще одна важная для сер. XVI в. особенность – связь образа Владимира Святославича с темой Христова воинства, которая нашла яркое отражение в иконе «Благословенно воинство Небесного Царя» из Успенского собора Московского Кремля (сер. XVI в., ГТГ), где Владимир Святославич, Борис и Глеб во главе отряда земных воинов и в сопровождении отрядов мучеников следуют за арх. Михаилом, Иисусом Навином и имп. Константином к Небесному Иерусалиму. Восприятие Владимира Святославича как воина Христова проявилось в иконе-двуряднице из церкви в честь Входа Господня в Иерусалим в Каргополе (кон. XVI в., ВГИАХМЗ), где Владимир Святославич представлен рядом со святыми имп. Константином, Иаковом Перским, Флором и Лавром, Димитрием, Миной, Никитой, Феодором Тироном и Меркурием.

Новый подъем интереса к образу Владимира Святославича со 2-й пол. XVII в. был связан с присоединением Украины, воспринимавшейся как исконное владение рус. государей-преемников Владимира Святославича (напр. строгановская пелена 60-х гг. XVII в. с изображением киевских и черниговских князей Владимира Святославича, Бориса, Глеба, Николы Святоши, Михаила и Феодора Черниговских, СИХМ), актуализацией визант. духовного наследия, полученного Русью благодаря Владимиру Святославичу, и вниманием к теме «государева родословия» с акцентом на фигуре Владимира Святославича как «корня» правосл. Московского царства. Возможно, усиление почитания Владимира Святославича было связано с присылкой, вероятно до 1640 г., частицы его мощей в Москву митр. Петром (Могилой), для хранения святыни была создана «крабица серебряная» (Успенский А. И. Церковно-археологическое хранилище при московском дворце. М., 1902. С. 57) с вышитым на атласе образом Владимира Святославича, очевидно, восходившим к традиц. надгробным покровам рус. святых.

В XVII в. также распространялись изображения Владимира Святославича в составе родословного древа рус. государей: так, в росписи (1689) галереи собора Новоспасского монастыря в Москве – усыпальницы рода Романовых представлены Владимир Святославич и Ольга, поливающие древо с изображениями государей-Рюриковичей (схожая роспись имелась на паперти Успенского собора Крутицкого архиерейского дома в Москве). Эта композиция, напоминавшая икону Симона Ушакова «Древо государства Московского» с Иоанном Калитой и митр. Петром, поливающими лозу, указывала на Владимира Святославича и Ольгу как просветителей Руси, насадивших древо Богоизбранной династии, к которой возводили свой род Романовы. Идея преемственности Романовых от рода Рюриковичей в более простой и отчетливой форме отражена в миниатюре Синодика царевны Татьяны Михайловны (ГИМ. Воскр. 66. Л. 56, 80-е гг. XVII в.): на побегах растения, обозначающего родословное древо, изображен сам Владимир Святославич, вел. князья – потомки Всеволода Ярославича и Владимира Мономаха, а также 3 первых царя из династии Романовых. Эту тему продолжала фреска «Род царствия благословится» на своде сев. крыльца церкви прор. Ильи в Ярославле (кон. XVII в. или 1716; см.: Бусева-Давыдова, Рутман. С. 68–70. Илл. 57), представляющая аллегорическую композицию, восходившую к выходной гравюре кн. «Меч духовный» архиеп. Лазаря (Барановича) (К., 1666). Неск. иначе идея преемственности царской власти отразилась в серии портретов рус. государей для Титулярника 1672 г., где миниатюра с образом Владимира Святославича (традиционный тип с открытой городчатой короной) входила в цикл изображений князей и царей от Рюрика до Алексея Михайловича. В посл. трети XVII в. продолжали включать образ Владимира Святославича в декор частных покоев царских палат, где образовывались небольшие «портретные галереи» с изображениями святых правителей: имп. Константина и Владимира Святославича в моленной царевны Софьи Алексеевны, имп. Константина, имп. Елены, пророков Давида и Соломона, Владимира Святославича, княгини Ольги, князей Бориса и Глеба, царевича Димитрия и др. персонажей – в комнатах царевны Марии Алексеевны (см.: Забелин. Т. 1. С. 195, 198). Такие изображения воспринимались не только как иконы, но и как портреты-«персоны» исторических лиц, подобные «персоне князя Владимира Киевского на полотне» в доме кн. В. В. Голицына (Там же. С. 232).

В искусстве 2-й пол. XVII в. образ Владимир Святославич часто существовал независимо от изображений Бориса и Глеба, но оставалось актуальным сопоставление Владимира Святославича с имп. Константином: напр., резные, покрытые росписью фигуры имп. Константина и Владимир Святославич кон. XVII в. из церкви свт. Власия в Ярославле (ГМЗРК), вероятно, восходящие к гравюре с изображением Владимира Святославича у корня родословного древа в кн. архиеп. Лазаря (Барановича). Владимир Святославич и имп. Константин изображены лежащими под древом, рядом с каждым храм, в котором совершается таинство Крещения, а также Крещение народа в водоеме. Т. о. в наглядной форме утверждалось тождество подвигов обоих государей – крестителей народов и взрастителей Богонасажденной лозы. Изображения имп. Константина и Владимира Святославича находятся в местном ряду иконостаса церкви Преображения Господня в Новодевичьем монастыре (1687–1688). На той же иконе представлены св. Иоанн Предтеча и ап. Петр, на парной ей – святые имп. Елена, кнг. Ольга, мц. София и вмц.Параскева, что позволяет соотнести равноап. государей с правящим триумвиратом Иоанна V, Петра I и царевны Софьи. Др. примером выражения гос. аспекта почитания Владимира Святославича во 2-й пол. XVII в. может служить знамя, в 1817 г. вывезенное из Польши и хранившееся в Андреевской церкви с. Грузино под Вел. Новгородом (позже в СПбДА). На обеих его сторонах находилось изображение конного Владимира Святославича с булавой, в сопровождении воинов направляющегося к вратам, над которыми виден Голгофский крест. Эта композиция, вероятно, созданная по образцу знамен с изображением явления Креста имп. Константину (Петров. 1888 (2). С. 17–19), продолжает традицию уподобления Владимир Святославич этому императору и восходит к их изображениям на иконе «Благословенно воинство Небесного Царя».

Особую иконографическую традицию представляют произведения, в которых Владимир Святославич изображен вместе с мучениками Кириком и Иулитой (пелена «Арх. Михаил, Кирик и Иулита с Владимиром и Алексием, человеком Божиим, на полях», XVII в., ГРМ; икона «Владимир, Кирик и Иулита» из Кижского погоста, нач. XVIII в., Музей изобразительных искусств Республики Карелия, Петрозаводск). На иконе «Владимир, Моисей Угрин и Аркадий Новоторжский» письма Симона Ушакова и Георгия Зиновьева (1677, ТОКГ), подбор изображенных на ней святых, живших в домонгольскую эпоху, связан с историей Новоторжского Борисоглебского монастыря, откуда происходит икона, и почитанием Бориса и Глеба: прп. Моисей был братом Георгия Угрина, слуги св. Бориса, убитого вместе с князем на р. Альте, Аркадий – учеником прп. Ефрема, основателя обители, по преданию, жившего в XI в.

Во 2-й пол. XVII в. под воздействием укр. гравюры в рус. иконописи появляются изображения Собора Киево-Печерских святых, где иногда присутствуют и Владимир Святославич с Борисом и Глебом (УИХМ). В искусстве Пскова с XVII в. образ Владимира Святославича встречается на иконах «Видение старца Дорофея», основанных на тексте «Повести о прихождении Стефана Батория на Псковскую землю» и посвященных чудесному избавлению Пскова от осады польск. войсками в 1581 г. В этих произведениях (древнейшее – Псково-Покровская икона Божией Матери 1-й пол. XVII в., собор Св. Троицы во Пскове) изображали беседу Богоматери со святыми, заступниками Пскова, – преподобными Антонием Печерским, Корнилием Псково-Печерским, архиеп. Нифонтом, князьями Всеволодом, Довмонтом и Владимир Святославич

Житийные циклы.

Сцены с изображением Владимир Святославич появились во 2-й пол. XIV в. в составе житийных циклов князей-страстотерпцев Бориса и Глеба, древнейшие примеры – икона Бориса и Глеба с житием из Коломны (кон. XIV в., ГТГ); миниатюры Сильвестровского сборника. Как правило, Владимир Святославич представлен сидящим на престоле, он посылает Бориса в поход против печенегов, др. сцена – погребение Владимира Святославича: вынос завернутого в саван тела из терема в Берестове, иногда с изображением погребальных саней, или вынос тела и его захоронение в Десятинной церкви (икона из собрания Г. Д. Филимонова в ГТГ). В ряде случаев (рама 1-й пол. XVII в. из собрания С. П. Рябушинского, ГТГ) традиц. цикл из 2 композиций сокращается до изображения больного Владимира Святославича, возлежащего на ложе и отсылающего Бориса в поход (эта же сцена, точно соответствующая житийным сведениям о болезни Владимира Святославича, присутствует в рукописи рубежа XV–XVI вв. из собрания Н. П. Лихачёва (СПб. ФИРИ РАН, Архив. Колл. 238. Оп. 1, № 71)). Позднее в некоторых иконах с циклом жития Бориса и Глеба появляются нетрадиц. клейма, где Владимир Святославич присутствует при рождении Бориса и Глеба (икона рубежа XVII–XVIII вв., ГВСМЗ); посылает своих сыновей на княжение. Иногда цикл жития Бориса и Глеба фактически превращается в житийный цикл Владимира Святославича (икона «Борис и Глеб», из муромского Троицкого монастыря, 1-я пол. XVII в., ныне в МИХМ; из-за плохой сохранности надписей и схематичности композиций смысл некоторых клейм не совсем ясен – см.: Хлебов Г. В. Житийная икона Бориса и Глеба из Мурома // ПКНО, 1982. Л., 1984. С. 263–274). Единственным известным циклом жития Владимира Святославича в иконописи является икона сер.– 3-й четв. XVI в. из вологодской церкви Рождества Богоматери (ВГИАХМЗ; в среднике представлены Владимир Святославич, Борис и Глеб), цикл которой включает 16 клейм (2 утрачены), в т. ч. сцены отправления послов для выбора веры, похода на Корсунь, Крещения и прозрения Владимира Святославича, перенесения мощей свт. Климента в Киев, истребления кумиров, Крещения киевлян, поставления церквей и преставления Владимир Святославич (Рыбаков. Табл. 54–55. С. 307). К числу интересных особенностей этого цикла относится сцена благодарственного моления Владимира Святославича с развернутым свитком в руках после Крещения киевлян. Выбор и последовательность сюжетов в целом соответствуют тексту Жития равноап. кн. Владимира.

С сер. XVI в. в монументальной живописи появились краткие циклы жития Владимира Святославича с изображениями основных событий, связанных с Крещением Руси. Наиболее ранние из них относятся к украшениям кремлевских построек в эпоху Иоанна IV: в составе росписей Золотой палаты – сцены прений о вере, пребывания послов Владимира Святославича в Царьграде, Крещения Владимира Святославича и сокрушения идолов в Киеве (Забелин. Т. 1. С. 175). Более подробный цикл был помещен в лоджии Архангельского собора (1564–1565), где, в частности, были изображены сцена со взятием Корсуни, слепота Владимира Святославича и Крещение киевлян. Истории Крещения Руси были посвящены и монументальные циклы 2-й пол. XVII в. в приделе равноап. кн. Владимира в Успенском соборе Ярославля (1674, росписи не сохр., см.: Брюсова В. Г. Русская живопись 17 в. М., 1984. С. 119) и в юж. галерее Воскресенского собора в Романове-Борисоглебске (ныне Тутаев, 1679–1680). В роспись галереи собора Новоспасского монастыря в Москве включены сцены Крещения Владимира Святославича и княгини Ольги, соотнесенные с изображениями этих же святых, поливающих родословное древо рус. государей.

Иконография Владимир Святославич в украинском искусстве.

В средневек. искусстве Украины изображения Владимира Святославича, как и князей-страстотерпцев Бориса и Глеба, практически не известны. Интерес к их образам возник лишь в XVII в. Чаще всего изображения Владимира Святославича встречаются в книжной гравюре: едва ли не самый ранний пример – гравюра киевского издания праздничной Минеи (Анфологиона) 1619 г. (о нем и др. укр. изданиях см.: Украинские книги кирилловской печати XVI–XVIII вв.: Кат. изд., хранящихся в ГБЛ. М., 1976. Вып. 1: 1574 г.– 1-я пол. XVII в.; М., 1981. Вып. 2. Ч. 1: Киевские изд. 2-й пол. XVII в.; М., 1990. Вып. 2. Ч. 2: Львовские, новгород-северские, черниговские и уневские изд. 2-й пол. XVII в.). Полуфигурное изображение князя в медальоне, с крестом, мечом, в шубе и городчатой короне, точно повторяет рус. образец и свидетельствует об отсутствии собственно укр. иконографической традиции. На знакомство укр. мастеров с рус. иконографией указывает и икона «Владимир, Борис и Глеб» из пос. Ратно Волынской обл. (кон. XVII в., НХМУ,– Miliayeva L. The Ukrainian Icon. Bournemouth; St-Pb., 1996. Pl. 1), следующая традиц. рус. схеме с фигурами Бориса и Глеба по сторонам от Владимира Святославича. Однако сам иконографический тип Владимира Святославича как и во мн. др. укр. памятниках претерпевает изменения, связанные с западноевр. воздействием: Владимир Святославич представлен в шубе на горностаевом меху (знак княжеского достоинства), в «геральдической» закрытой княжеской короне, со скипетром и крестом. В ряде произведений (напр. гравюра из цветной Триоди 1685 г., напечатанная в черниговской Троицко-Ильинской типографии) в число атрибутов Владимира Святославича входит держава. Тип лика Владимира Святославича в укр. памятниках зачастую сильно отличается от рус. произведений, напр. широкой окладистой бородой: икона Ивана Рутковича из Н. Скварявы (1697–1698, НМ(Л) – см.: Откович В., Пилип’юк В. Украiнська iкона XIV–XVIII ст. Львiв, 1999. Илл. на с. 92). В надписях на некоторых произведениях Владимир Святославич именуется царем.

При митр. Петре (Могиле) в связи с обретением гробницы Владимира Святославича в Десятинной церкви появляются изображения князя в монументальной живописи. В росписи киевской церкви Спасителя на Берестове, исполненной в 1644 г. афонскими художниками по заказу митр. Петра (Могилы), изображение Владимира Святославича входит в состав ктиторской композиции над зап. входом в храм: митр. Петр (Могила) представлен коленопреклоненным перед образом Христа Великого Архиерея, слева от которого стоит Богоматерь, справа – Владимир Святославич с широкой бородой, в шубе и закрытом венце (изображение Владимира Святославича, очевидно, связано с известием о его кончине в Берестове). Вероятно, при митр. Петре (Могиле), обновившем киевский Софийский собор, фигура Владимира Святославича была включена в состав древней ктиторской композиции на его зап. стене: судя по копии кон. XVIII в. с рисунка А. ван Вестерфельда 1651 г. в центре древней фрески было помещено фронтальное изображение Владимира Святославича в шубе, закрытом городчатом венце, с мечом и скипетром. К этому произведению довольно близка гравюра из «Синопсиса» Иннокентия (Гизеля) (К., 1680, и др. издания), в обрамление которой включены фигуры князей-страстотерпцев Бориса и Глеба, а также изображения проповеди философа и Крещения Владимира Святославича. Еще одна сцена деяний Владимира Святославича присутствует в гравюре из кн. архиеп. Лазаря (Барановича) «Трубы словес проповедных на нарочитыя дни праздников...» (К., 1674, 2-й вариант издания) с изображением сокрушения идолов Владимиром Святославичем. Особый иконографический тип, характерный только для укр. книжной гравюры,– изображения Владимира Святославича на престоле (Минея праздничная (Анфологион). Львов, 1638 и 1643, гравюра мастера Ильи; Антоний Радивиловский. «Огородок Марии Богородицы». К., 1676 – по сторонам престола представлены ангелы).

В некоторых укр. изданиях XVII в. фигура Владимира Святославича включена в состав более сложных композиций. На гравюре кн. архиеп. Лазаря (Барановича) «Меч духовный» (К., 1666) Владимир Святославич представлен полулежащим на земле у основания древа с изображениями царя Алексея Михайловича, царицы Марии Ильиничны, царевичей Алексея, Феодора и Симеона (по сторонам показаны князья-страстотерпцы Борис и Глеб). Эта панегирическая композиция под названием «Род правых благословится», утверждала святость царского рода, восходящего к Владимиру Святославичу, по словам ап. Павла: «Аще корень свят, то и ветви» (Рим 11. 16). С 20-х гг. XVII в. в киевских изданиях появлялись орнаментальные обрамления титульного листа с изображениями Киево-Печерской лавры и святых, где часто встречаются изображения Владимира Святославича, Бориса и Глеба, кнг. Ольги, преподобных Антония и Феодосия Печерских, т. е. Владимир Святославич включен в число почитаемых киевских святых. Известны случаи сопоставления его фигуры с изображениями имп. Константина и ап. Андрея Первозванного, напоминавшими о Крещении Руси и расцвете христианства, предсказанном во время легендарного путешествия ап. Андрея по рус. землям.

Иконография Владимир Святославич в искусстве Нового времени.

В рус. искусстве Нового времени образ Владимира Святославича занимает одно из центральных мест. Имп. Петр I в проповедях и панегириках часто уподобляли Владимиру Святославичу за насаждение Православия в завоеванных землях, Азове и Ингерманландии (Бусева-Давыдова И. Иконостас Петропавловского собора в Петербурге: Опыт истолкования иконогр. программы // Искусствознание. 1999. № 2. С. 518). Икона Владимира Святославича (Андрей Поспелов, Федор Артемьев, 1728–1729) в иконостасе Петропавловского собора в С.-Петербурге находится над иконой ап. Петра (Бусева-Давыдова. С. 514). В этом произведении традиц. образ князя получил переосмысление в духе барокко: из числа новых для иконографии Владимир Святославич признаков следует отметить латы, «геральдическую» княжескую корону с горностаевой опушкой и широкую длинную бороду, которая, впрочем, сохранила разделение на 2 пряди. С 1-й пол. XVIII в. известны первые случаи распространенного впоследствии сопоставления Владимира Святославича со св. блгв. кн. Александром Невским, который в петровское время также получил исключительный статус «императорского святого»: икона «Апостолы Петр и Павел, Александр Невский и Владимир» из Петергофского дворца (Егор Грек, 1742, ГРМ), где Владимир Святославич включен в число святых, особо почитавшихся в С.-Петербурге; местный ряд иконостаса нижней церкви Никольского Морского собора (М. Колокольников, 1757–1759) с иконой Владимира Святославича, помещенной симметрично образу св. Александра Невского. Начиная с XVIII в. Владимир Святославич все чаще изображается отдельно от Бориса и Глеба.

Уже в петровское время образ Владимира Святославича стал достоянием не только церковного, но и светского искусства, включался в серии портретов рус. государей, появившиеся в 10–20-е гг. XVIII в.: «Родословие великих государей царей и великих князей российских» архиеп. Феофана (Прокоповича) с портретами, гравированными П. Пикартом (1717); гравированный А. Зубовым портрет имп. Екатерины I в окружении медальонов с портретами государей от Рюрика до Петра (1725), серия яшмовых инталий И. К. Дорша, выполненных по заказу Я. В. Брюса (20-е гг. XVIII в., ГЭ – см.: Рязанцев. С. 96). Внешний облик и костюмы Владимира Святославича и др. персонажей, как правило, не соответствовали исторической действительности, но напоминали портреты из Титулярников 70-х гг. XVII в. (серия Дорша) и получали подчеркнуто русифицированный облик. С повышением интереса к древней российской истории в царствование имп. Екатерины II создание подобных исторических галерей, неизменно с портретами Владимира Святославича, было продолжено серией портретных медалей (1768–1772) и серией барельефов Ф. И. Шубина для Чесменского дворца под С.-Петербургом (1774–1775, с 1831 в Оружейной палате ГММК, повторения в Петровском дворце и здании Сената в Московском Кремле – см.: Там же. С. 102). В свою очередь медали послужили образцами для портретных серий на костяных пластинах и кружках холмогорской работы. Деяния Владимира Святославича присутствуют в числе древнерус. тем, задававшихся выпускникам АХ в 1766–1773 гг.: покушение Рогнеды на Владимира Святославича, Крещение и исцеление Владимира Святославича в Корсуни, философ, показывающий Владимира Святославича изображение Страшного Суда (Там же. С. 460–461). Одно из наиболее известных академических произведений – картина А. П. Лосенко «Владимир и Рогнеда» (1770, ГРМ; редкий для искусства Нового времени пример изображения молодого Владимира Святославича в «русском» костюме). Рождению Владимира Святославича посвящена одна из последних медалей незавершенной исторической серии 80–90-х гг. XVIII в. В некоторых случаях сцены деяний Владимира Святославича были частью картинных циклов на древнерус. сюжеты, украшавших дворцовые интерьеры, подобно Воскресенскому залу Михайловского замка в С.-Петербурге, где картина «Крещение Владимира» (1799–1801, Д.-А. Аткинсон, ныне в ГТГ) сочеталась с изображениями победы кн. Димитрия Донского на Куликовом поле, покорения Казани Иоанном IV и венчания на царство Михаила Федоровича. Сходные произведения, выполненные в академической манере, могли помещать и в церковные интерьеры (картина С. Тончи «Крещение Руси при св. князе Владимире» из Успенского собора во Владимире, 1813–1814, ГВСМЗ).

Изображения Владимира Святославича стали почти обязательной частью декорации крупнейших соборов России XIX – нач. XX в., часто повторяясь в пределах одного храма. Иконы и росписи создавались ведущими мастерами академического направления. В силу сложившейся в Новое время традиции образ Владимира Святославича или сцены его деяний обычно были сопоставлены с изображениями св. Александра Невского или кнг. Ольги и реже, чем в средневековье, связаны с образами Бориса и Глеба. Наряду с живописными произведениями довольно широкое распространение получили скульптурные фигуры Владимира Святославича, напр. бронзовая статуя (1804–1807, С. С. Пименов) помещена в нише сев. портика Казанского собора в С.-Петербурге в паре со статуей св. Александра Невского (тема защиты России) и по соседству со скульптурами св. Иоанна Предтечи и ап. Андрея Первозванного (тема Крещения Руси); изображение Владимира Святославича с крестом, попирающего языческий жертвенник, выполнено в академической манере, но его облик и атрибуты (хитон, плащ, сапоги) указывают на стремление придать образу национальный характер. Как часто бывало в искусстве XIX в., Владимир Святославич представлен не в традиц. облике старца, но как могучий средовек. Образ Владимира Святославича занял существенное место в убранстве Исаакиевского собора в С.-Петербурге: во 2-м ряду главного иконостаса (40–50-е гг. XIX в.) наряду с иконами святых покровителей членов имп. дома, помещена икона Владимира Святославича и княгини Ольги (Ф. П. Брюллов), симметрично которой расположена икона святых имп. Константина и имп. Елены. В люнетах северо-зап. компартимента собора изображены основные эпизоды жизни Владимира Святославича (росписи Ф. Рисса): избрание греч. веры, возвращение зрения Владимиру Святославичу, Крещение князя и Крещение киевлян. События княжения Владимира Святославича вместе с деяниями св. Александра Невского стали сюжетом рельефов внутренних дверей юж. портала собора (скульптор И. П. Витали). В храме Христа Спасителя в Москве горельефы с фигурами Владимира Святославича и княгини Ольги (40–60-е гг. XIX в., не сохр., воспроизведены при восстановлении храма) помещены на сев. фасаде по соседству с фигурами святых имп. Константина и имп. Елены (скульптор А. В. Логановский), а также на правых дверях того же фасада (скульптор Ф. П. Толстой). Образ Владимира Святославича неоднократно встречается в росписях интерьера храма и в иконостасе, на хоругвях колоколах (вместе с имп. Константином, св. Александром Невским, Борисом и Глебом, кнг. Ольгой, свт. Николаем Чудотворцем и др.); на хорах деяния Владимира Святославича (его Крещение и Крещение киевлян) составили часть цикла росписей с изображением основных событий церковной истории Руси киевского периода, сопоставленных с аналогичными событиями времен Московской Руси. В этих произведениях преобладает тип Владимира Святославича-средовека, его атрибуты (особенно венец) часто имеют визант. облик. В сер.– 2-й пол. XIX в. благодаря распространению мемориальных сооружений, посвященных важнейшим событиям рус. истории, образ Владимира Святославича становится частью крупнейших памятников на Владимирской горке в Киеве в виде огромной статуи князя с крестом и сценой Крещения киевлян на пьедестале (1853, В. И. Демут-Малиновский, П. К. Клодт, К. А. Тон); 1000-летию России в Вел. Новгороде (1862, М. О. Микешин), где Владимир Святославич представлен в скульптурной группе в верхней части монумента, посвященной основным вехам истории России (с киевлянами, свергающими идолов и протягивающими князю младенца) и на пьедестале среди выдающихся деятелей рус. истории и культуры (вместе с кнг. Ольгой и митр. Михаилом). В этих памятниках Владимиру Святославичу придавали рус. облик: он в плаще и княжеской шапке. В др. произведениях офиц. светского искусства того периода продолжали включать образ Владимира Святославича в портретные галереи рус. государей (несохранившийся памятник имп. Александру II в Московском Кремле, 1893–1898, А. М. Опекушин, Н. В. Султанов) или в родословное древо Романовых (роспись свода парадных сеней Исторического музея в Москве, 80-е гг. XIX в., восходящая к фрескам галереи собора Новоспасского монастыря).

Среди произведений 2-й пол. XIX в. наиболее выдающимся памятником стал Владимира равноапостольного собор в Киеве (1862–1896, декор интерьера – 1885–1896), чье убранство оказало значительное влияние на развитие поздней иконографии Владимира Святославича. Основные изображения князя для этого собора были созданы В. М. Васнецовым (икона главного иконостаса рядом с образом кнг. Ольги и в паре с иконой св. Александра Невского, сцены Крещения Владимир Святославич и Крещения киевлян в крещальне собора, образы Владимира Святославича, его жены Анны, Бориса и Глеба в композиции «Преддверие рая» в барабане купола). Владимир Святославич представлен в имп. одеждах визант. типа, воспроизведенных с большой точностью (туника, плащ-хламида, стемма с перпендулиями). На иконе главного иконостаса он показан старцем с длинной седой бородой, в росписях крещальни – как средовек с округлой бородой.

Для академической иконописи этого периода (в т. ч. в связи с распространением имени св. равноап. князя среди населения империи) характерны многочисленные отдельные изображения св. князя (по пояс или в рост) на храмовых и домашних иконах, литографированных листах, иногда на пасхальных яйцах. Среди них преобладают 2 основных иконографических варианта: в одеждах рус. образца, в шапке, напоминающей древние княжеские головные уборы или шапку Мономаха (икона, 1897, ГМИР) и в визант. имп. одеждах. Иконы с изображением Владимира Святославича на фоне Киево-Печерской лавры и Московского Кремля символизировали преемственность Московской Руси по отношению к Киеву (икона кон. XIX в., ГИМ). В число атрибутов Владимира Святославича в это время по-прежнему входил крест, иногда – свиток с текстом молитвы и лежащие рядом доспехи (хромолитография Владимир Святославич Тиль и Ко: Одесса, 1878 (РГБ)). В некоторых произведениях с помощью поз и жестов, характерных для академической иконописи (возведенные горе очи, приложенная к груди рука) особо подчеркивалась молитва равноапост. князя за свой народ. Рекомендовалось изображать Владимира Святославича в «русском типе», с большой бородой, короткими кудрявыми волосами, кафтане, свите, «венце, схожем с шапкой», со свитком с текстом молитвы за новопросвещенный народ (Фартусов. Руководство к писанию икон. С. 353).

Образ Владимира Святославича оставался довольно распространенным и в традиц. религ. искусстве XVIII – нач. XX в., следуя позднесредневек. иконографии князя: погрудное изображение на миниатюре старообрядческой рукописи Жития равноап. кн. Владимира, исполненной на Выге (ГИМ. Муз. 3031, 1-я треть XIX в.) или написанная О. С. Чириковым икона Владимира Святославича и московских чудотворцев, поднесенная кн. В. А. Долгорукову от общества кремлевских хоругвеносцев (1890, ГИМ). Но в произведении этого рода иногда проникали элементы иконографии Нового времени: барочная княжеская корона, горностаевая шуба или мантия, тип окладистой бороды без разделения на 2 пряди. В XVIII–XIX вв. образ Владимир Святославич вместе с Борисом и Глебом часто встречался на иконах «Собор Киево-Печерских святых» (в центре композиции, символизируя начало рус. православия, укрепленного печерскими преподобными) и «Собора российских чудотворцев» (2 иконы XIX в., ГТГ). На иконе 2-й пол. XIX в. (Новая Карлсбергская глиптотека, Копенгаген) Владимир Святославич изображен в составе уникального житийного цикла кнг. Ольги в сцене перезахоронения княгини Ольги. Образ Владимира Святославича был довольно популярен в ростовских эмалевых иконках XIX – нач. XX в. и редко встречался в старообрядческом медном литье (литая икона с образами имп. Константина и Владимира Святославича в част. собрании в Германии – 1000 Jahre Orthodoxe Kirche in d. Rus’ 988–1988: Russische Heilige in Ikonen. Recklinghausen, 1988. ¹ 9. S. 14–15).

Для совр. рус. иконописи характерно возвращение к средневек. иконографии Владимира Святославича с такими атрибутами, как городчатый венец или княжеская шапка, шуба или плащ. Образ Владимира Святославича включен в новые иконографические изводы, созданные рус. иконописцами XX в., напр. икона «Все святые, в земле Российской просиявшие» работы мон. Иулиании (Соколовой) (1920–1930), икона «Крещение Руси» архим. Зинона (1988), где Владимир Святославич вместе с кнг. Ольгой представлен по сторонам ап. Андрея, воздвигающего крест на горах Киевских, а ниже изображены святые киевского периода и Крещение народа.

Лит.: Срезневский И. И. Древние изображения в. к. Владимира и в. к. Ольги // Древности: Археол. вестн. / МАО. 1867. Янв./февр. С. 1–7; Толстой И. И. Древнейшие рус. монеты Вел. княжества Киевского. СПб., 1882; он же. Древнейшие рус. монеты X–XI вв. СПб., 1893; Петров Н. И. Археол. заметки: Древнейщие изображения св. Владимира // ТКДА. 1887. № 5. С. 64–79; он же. Древние изображения св. Владимира // ТКДА. 1888. № 7. С. 443–462; он же. Древние изображения св. Владимира // Владимирский сб.: В память 900-летия Крещения России. К., 1888. С. 1–20; Петров Н. И., Городецкий М. И Холмская Русь: Ист. судьбы рус. Забужья. СПб., 1887. С. 6–7. Объясн. к рис. С. 13–14; Цыбульский К. Холмская Русь. Изд. П. Н. Батюшкова. СПб., 1887. [Рец.] // Киев. старина. 1887. Нояб. С. 555–556; Лебединцев П. В каком виде могут быть изображены св. равноап. кн. Владимир и св. кнг. Ольга, и имеем ли мы их подлинные изображения? // Там же. 1888. Май. С. 259–264; Айналов Д. В. О некоторых сериях миниатюр Радзивиловской летописи // ИОРЯС. 1908. Т. 13. Кн. 2. С. 307–323; Смирнов Я. И. Рисунки Киева 1651 г. по копиям их конца XVIII в. // Тр. XIII Археол. съезда в Екатеринославе, 1905. Т. 2. М., 1908. С. 446–455; Эртель А. Д. Собор св. кн. Владимира в Киеве. К., 1915. С. 41, 60, 67–68, 72, 75–76; Гусев П. Древнейшая новгородская икона св. кн. Владимира Киевского // Изв. комитета изучения древнерус. живописи. Пб., 1921. Вып. 1. С. 9–12; Орешников А. В. Классификация древнейших рус. монет по родовым знакам // ИАН СССР. VII сер. Отд. гуманит. наук. Л., 1930. № 2. С. 87–112; он же. Денежные знаки домонгольской Руси. М., 1936. С. 28–43, 66–80, 86; Syćev N. P. Sur l' histoire de l' église du Sauveur a Neredicy pres Novgorod // L' art byzantin chez les slaves: 10me rec. dédié à la mémoire de Th. Uspenskij. P., 1932. P. 99–103; Окунева И. Шиферная икона XVI в. // SK. 1936. Т. 8. С. 187–192; она же. Изображения св. Владимира // Владимирский сб. Белград, 1938. С. 197–200; Арциховский А. В. Древнерус. миниатюры как ист. источник. М., 1944. С. 13, 14, 31, 35; Розов Н. Н. Настенные росписи на сюжеты древнерус. лит-ры в Воскресенском соборе в г. Тутаеве // ТОДРЛ. 1956. Т. 12. С. 325–336; Дмитриев Ю. Н. Стенопись Архангельского собора Моск. Кремля: Мат-лы и исслед. // ДРИ. М., 1964. [Вып.:] XVII в. С. 157; Подобедова О. И. Миниатюры рус. ист. рукописей: К истории рус. лицевого летописания. М., 1965. С. 56, 58, 60; Сизов Е. С. Рус. ист. деятели в росписях Архангельского собора и памятники письменности XVI в. // ТОДРЛ. 1966. Т. 22. С. 266–268; Висоцький С. О. Про портрет родини Ярослава Мудрого у Софiйському соборi у Киевi // Вiсник Киïвського ун-ту. 1967. № 8. С. 35–44. (Сер. iсторiï та права; Вип. 1); Свердлов М. Б. Изображение княжеских регалий на монетах Владимира Святославича // ВИД. 1972. Вып. 4. С. 151–159; он же. Домонгольская Русь: Князь и княжеская власть на Руси VI – 1-й трети XIII вв. СПб., 2003. С. 254, 255, 293–296, 301–303; Молчанов А. А. К вопросу о худож. особенностях и портретности изображений на древнейших рус. монетах // ВМУ: Ист. 1973. № 3. С. 72–85; Соколова И. Некоторые замечания по поводу визант. прототипов древнерус. монет // Сообщ. ГЭ. Л., 1975. Вып. 40. С....; Kämpfer F. Das russische Herrscherbild: Von den Anfängen bis zu Peter dem Grossen. Recklinghausen, 1978. S. 23–24, 58, 71, 75, 106–111, 231–232, 242, 245; Маясова Н. А. Памятник шитья моск. великокняжеской светлицы XV в. // ГММК. Мат-лы и исслед. [Вып.] 3: Искусство Москвы периода формирования рус. централизованного государства. М, 1980. С. 62–64, 69–70; Рыбаков А. А. Худож. памятники Вологды XIII – нач. XX в. Л., 1980. Табл. 54–55. С. 307; Смирнова Э. С., Лаурина В. К., Гордиенко Э. А. Живопись Великого Новгорода, XV в. М., 1982. С. 193–198, 319; Сотникова М. П., Спасский И. Г. Тысячелетие древнейших монет России: Свод. кат. рус. монет X–XI вв. Л., 1983; Никитенко Н. Н. Княжеский групповой портрет в Софии Киевской и время создания собора // ПКНО, 1986. Л., 1987. С. 237–244; она же. Русь и Византия в монументальном комплексе Софии Киевской: Ист. проблематика. К., 1999. С. 14–64; Пуцко В. Г. Найдавнiшi зображення св. кн. Володимiра // Правосл. вiсник. 1988. № 7. С. 37–41; Высоцкий С. А. Светские фрески Софийского собора в Киеве. К., 1989. С. 45–46, 78–79, 91–97, 101–102; Радзивиловская летопись. СПб.; М., 1994. Т. 1: Факсим. воспроизв. рукописи. Л. 37–74, 163–163 об.; Т. 2: Текст, исслед., описание миниатюр. № 86–158; Смирнова Э. С. Лицевые рукописи Великого Новгорода, XV в. М., 1994. С. 62, 429–435; она же. Борис и Глеб: Иконография // ПЭ. 2003. Т. 5. С. 58–59; Сотникова М. П. Древнейшие рус. монеты X–XI вв.: Кат. и исслед. М., 1995; Маркелов. Святые Древней Руси. Т. 1. С. 362–377. № 70–71, 79–80, 229; Т. 2. С. 77–78; Опись строений и имущества Кирилло-Белозерского монастыря 1601 г.: Коммент. изд. / Сост. З. В. Дмитриева и М. Н. Шаромазов. СПб., 1998; Гладкая М. С. Изображение св. кн. Владимира, Бориса и Глеба в монументальной живописи XVII в. владимиро-суздальских храмов // История и культура Ростовской земли, 1998. Ростов, 1999. С. 124–131; Забелин И. Е. Домашний быт рус. царей в XVI и XVII ст. М., 2000. 2 т.; Бусева-Давыдова И. Л., Рутман Т. А. Церковь Ильи Пророка в Ярославле. М., 2002. С. 68–70. Илл. 57; Попов Г. В. Тема слав. просвещения в миниатюрах Радзивиловской летописи // ДРИ. СПб., 2002. [Вып.:] Византия, Русь, Зап. Европа: искусство и культура. С. 362–375; Самойлова Т. Е. Святые рус. князья в росписи Архангельского собора // Архангельский собор Моск. Кремля. М., 2002. С. 203–204; она же. Тема царской и княжеской святости в росписях Благовещенского собора // Царский храм: Святыни Благовещенского собора в Кремле. М., 2003. С. 32; Рязанцев И. В. Скульптура в России, XVIII – нач. XX вв.: Очерки. М., 2003; Сорокатый В. М. Икона «Князья Владимир, Борис и Глеб с житием Бориса и Глеба» // «И по плодам узнается древо»: Рус. иконопись XV–XX вв. из собр. В. Бондаренко. М., 2003. С. 269–280; Пуцко В. Г. Княжение Владимира Великого по миниатюрам Радзивиловской летописи // ТОДРЛ. 2004. Т. 55. С. 45–57.

А. С. Преображенский


 



Форумы