Основы Православной культуры в школе: pro et contra (Телепрограмма, 02.10.04) (комментарий в аспекте культуры)

О христианском понимании проявлений истины, добра и красоты в искусстве

И.А. Городнянская, В.С. Ольховский

(По материалам сайта издательства «Свет Православия»)

Какое место занимают искусство и красота в нашей жизни?

Как связано искусство с нашей духовной жизнью?

Как связано искусство с поисками истины и с проблемой зла?

Не означают ли искусство и эстетическое воспитание попросту напрасную трату времени?

Все эти вопросы часто задаются христианами.

К сожалению, в ответах на эти вопросы мы часто слышим, что Христианство может вполне обходиться без эстетического измерения. Сердцевиной такой ментальности является классическое выражение Тертуллиана (160-229): "Что общего у Афин и Иерусалима? У Академии и Церкви? У нас нет нужды в любознательности после Иисуса Христа и в исследованиях после Евангелия". [De рraeser.haereticolum, VII]. Такое заявление привело многих к убеждению в том, что если духовная жизнь весьма существенна, то именно культура (наука, богословие и искусство) не столь уж важна - поэтому уделять много внимания развитию культуры нелогично. И, несмотря на то, что многие учёные-христиане и богословы опровергли такое мнение о культуре, сегодня многие христиане склонны относиться к эстетике так же упрощённо и поверхностно, как и к большей части нашей земной жизни.

Но так уж несущественно искусство в нашей духовной жизни?

В [1] говорится даже о решающей роли искусства в формировании мировоззрения каждого человека и каждого общества. Объясняется это тем, что мировоззрение складывается не только из абстрактных идей и теоретических понятий, оно содержит не в меньшей степени образы, символы, мифы и повествования. А современная психология широко использует такие термины, как невербальное познание и правое полушарие мозга как ответственное за формирование и восприятие образов. И далее, сама Библия подтверждает важность для человека таких побуждений искусства как воображение и творение образов. Прежде всего, Сам Бог изображён в Библии творцом образов. Доминирующая тема в Ветхом Завете - сотворение Богом естественного мира сотворённых Им же объектов. И говорится в Библии, что эти реальные образы-объекты, в свою очередь, свидетельствуют, т.е. дают истину о Боге-Творце (Пс.,18:1-4; Римл.,1:19-20). И мы сотворены по образу и подобию Самого Бога. А в Новом Завете речь идёт о Воплощении Бога в осязаемой человеческой личности Иисуса Христа. Вспомним, далее, что большая часть Библии состоит из литературных произведений - рассказов, поэм, притчей и т.д. Наконец, описанные в Библии ковчег, храм в Иерусалиме и картины Богослужения содержат много проявлений художественной красоты в предметах и образах архитектурных и изобразительных произведений как реалистического, так и фантастического характера, а также в музыкальном и вербальном сопровождении (Исх., 25-31; 35-39; 1 кн.Царств, 5-7; 2 Пар.,2-4).

1. Как понимаются Истина, Добро, Красота, и ложь, зло, безобразное в Христианстве? В Христианстве всё бытиё - это или наш Творец, или Его творение. И не только Сам Творец - это Истина, Добро и Красота, но и человека Он создал по своему образу и подобию, и всё Его творение Он объявил хорошим, т.е. истинным, добрым и красивым (Бытие,1). Истина, Добро и Красота - это не только абстрактные понятия человеческой культуры (богословия, философии, науки, этики и эстетики), но в первую очередь они существуют абсолютно сами по себе (метафизически и онтологически). А что такое противоположные понятия - ложь, зло и безобразное? Это тоже реальность в нашем мире, а не иллюзия. Но, по нашему мнению, если естественно расширить рассуждения Августина [2], они не являются ни бытиём, ни сущностью, ни существами, ни вещами, ни предметами. Они не существуют сами по себе. Если бы они были бытиём (т.е. существовали бы абсолютно сами по себе), то Бог был бы не всеблагим, если бы Он сотворил их, или Бог был бы не всемогущим, если бы они были сотворены не Богом. Тогда где же, откуда же они? И что это такое?

Ложь, зло и безобразное - это недостаток или порча истины, добра и красоты. Если Истина, Добро и Красота могут быть без лжи, зла и безобразного, то ложь без истины, зло без добра, безобразное без красоты (и более того, кроме как в самих истине, добре и красоте - как порча, недостаток, уменьшение истины, добра и красоты соответственно) существовать не могут. И ложь, и зло, и безобразное паразитируют на истине, добре и красоте.

Они появляются тогда, когда существо противится Богу. Ложь, зло, безобразное - в той воле, в том выборе, в том намерении, в том движении души, которые вносят искажения установленного Богом порядка в физическом мире вещей и действий, удаляют существа от Бога и ведут к отпадению от Него. Не Бог творит ложь, зло и безобразное, а мы (см. Бытие 1 и 3). Ложь, зло и безобразное среди людей появились после грехопадения, когда вместо деятельности по образу и подобию Бога, первые люди отделили себя от Бога и захотели сами стать богами. А это привело, в свою очередь, к их отделению от природы, друг от друга и разделению внутри каждого человека. Образ Бога был разбит на всех уровнях (нравственном, интеллектуальном, эстетическом, психологическом, социальном,...). И именно большая часть неприятностей и страданий произошла и происходит от отделения от Бога, от природы, друг от друга и разделения внутри самих себя: это естественные и справедливые следствия нарушения воли Бога.

Следует учитывать временный, преходящий характер лжи, зла и безобразного: Библия говорит о прошлом, когда на земле не было лжи, зла и безобразного, а также о будущем, когда лжи, зла и безобразного на земле не будет.

Ложь, зло и безобразное действуют по иным принципам, чем Истина, Добро и Красота. Если истина, добро и красота в принципе абсолютны и статичны (в том смысле, что они не меняются, пока стоит мир), то ложь, зло и безобразное должны постоянно разнообразиться в пространстве и времени, "развиваться". Ложь, зло и безобразное должны быть "увлекательными" - "увлекательностью" порока, преступления, взбесившейся гордыни.

2. Признаки и уровни истины в искусстве. Истину можно определить как соответствие реальности. Для христиан Истина заключается в Богодухновенном Писании - Библии. А все искусства должны приниматься Христианством прежде всего с точки зрения соответствия Истине. И хотя проблема истинности в эстетике является одной из самых трудных и пока ещё не решённых достаточно полно проблем, уже сейчас известно несколько признаков, или критериев, истинности в искусстве [3]:

Во-первых, это долговечность. Истина непреходяща. Она никогда не устаревает: если что-то истинно, оно продолжает оставаться истинным. Но всё-таки есть отличие долговечности произведений искусства от уникальной неизменности Бога и великих истин, данных Им в Его Откровении человеку - в Библии. В произведениях человеческого искусства истина обладает долговечностью на конечном уровне конечного человека, а не на уровне вечности.

Но можно ли принцип долговечности применять прямо к новым произведениям современного искусства? Ведь как бы мы ни любили шедевры искусства прошлого, ограничиваться ими одними - означало бы остановиться только на прошлом и отказаться от восприятия настоящего. Принцип долговечности не должен ни вычёркивать претензий современного искусства на долговечную истинность, ни требовать его обязательной многолетней проверки временем. Хотя часто великие произведения искусства получают своё признание спустя много лет после их сотворения, иногда бывает и так, что современная критика и общественное мнение довольно быстро признают мастерство произведения искусства - и это признание затем подтверждается и впоследствии.

Во-вторых, это единство. Дело в том, что истина всегда внутренне самосогласованна, т.е. не имеет внутренних несовместимых противоречий. Этот принцип очень старый. И корень его уже по сути можно увидеть в библейском откровении о единстве триединого Бога, а вне Библии он нашёл своё классическое выражение в "Поэтике" Аристотеля. И даже более того, тот, кто находит, что книге или симфонии не хватает единства, даже и без знакомства с "Поэтикой" может воспользоваться выражением: в том произведении не держится всё вместе. С понятием единства тесно связано понятие порядка. По-видимому, это обусловлено "воплощаемостью" искусства в звуке, цвете или в словах; в камне, дереве или др. материале; в действии или движении; в драме или балете. А воплощение требует единства и порядка. Ибо материальная форма не может эффективно функционировать в состоянии беспорядка, неорганизованности.

Некоторые направления современного искусства выявляют центробежные и даже шизофренические тенденции. Они возникают из чувств потерянности и бунта, так распространённых сегодня. Современное искусство служит как бы барометром нашего времени. Но должно ли искусство ограничиваться только такой функцией? Настоящее искусство, которое действительно по своей сути истинно, может проявлять больше, чем просто отражать настоящее. Оно может также выполнять пророческую функцию. История литературы, музыки и других искусств содержит замечательные примеры творчества гениев, которые говорили не только о своём времени, но и выходили за его пределы, прокладывая новые пути эстетического развития.

Третьим признаком истины в искусстве является тесно связанный с принципом единства принцип целостности. Хотя оба термина вместе характеризуют базовую форму или структуру произведения, понятие целостности теснее всего связано со свойством полноты истинности. Роман может быть структурно единым, но в нём может быть недостаточно целостности, если его характеры или диалоги в чём-то недостаточно убедительны. Целостность относится именно к полной, всеобъемлющей истинности произведения искусства. Когда мы говорим, что личность обладает целостностью, мы имеем в виду, что все стороны её поведения самосогласованны в единой цельной морали. И точно так же обстоит дело с целостностью в искусстве.

В частности, в искусстве принцип целостности требует, чтобы всё, что было придумано просто для эффектности и не было органично связано с целью произведения, должно быть вычеркнуто. К сожалению, в христианской литературе, музыке и искусстве имеется немало произведений, которым недостаёт целостности. Сентиментальные картины Христа, музыкальные мелодии ряда христианских гимнов в распространённых вариациях и художественные литературные произведения христиан далеко не всегда достигают высшего уровня профессиональных мастеров искусства. А ведь вспомним, с каким искусством пользовался словом наш Господь! Вспомним, как он рассказывал притчи о блудном сыне, о добром самарянине, о фарисее и мытаре без какого-либо морализирования и с такой целостностью, которая никогда никем не была превзойдена. Как сказал о Нём апостол Павел, "И Он есть прежде всего, и всё Им стоит" (Кол.,1:17).

И в то же время писатель-христианин имеет явное преимущество: он находится в том положении, в котором имеется возможность говорить обо всей истории человека во всей её полноте. Ибо именно христианин может представить полную картину не только человеческого отчуждения и потерянности, но и возможности его искупления через Иисуса Христа. Иисус Христос открыл перед каждым человеком путь не только надежды, но и реального спасения через принятие Его жертвенной смерти и признание воскресшего Христа своим Господом и Спасителем. Это новое измерение характеризует работу великих христианских писателей от Данте, Мильтона и Буньяна до Достоевского, Т.С.Элиота, Грехема Грина, Франсуа Мориака, Фленнери О'Коннора, Клайва Льюиса и Дж. Р.Р.Толкиена.

И, наконец, ещё один, четвёртый признак истины в искусстве - это неизбежность. Некоторые произведения искусства кажутся заключительным и неизбежным выражением эстетической идеи. В этом проявляется тот парадокс, который можно назвать "привычностью непривычного" или "известностью неизвестного". Мы можем, например, слышать неизвестное произведение Бетховена, в котором неизбежность некоторых фраз или модуляций даёт впечатление чего-то уже известного. А в живописи кто-то признаёт картину такого мастера, как Рафаэль, настолько правильной, что она не могла быть сделана никаким другим образом. То же ощущение неизбежности мы получаем и от великих поэтических произведений, когда мы говорим: "Это верно; именно таким это должно быть". Для точности следует добавить, что такое признание неизбежности выражения не всегда приходит сразу, а иногда может задержаться до более глубокого познания произведения, потому что искусство не всегда доступно с налету.

Эти четыре признака эстетической истины являются компонентами истинности искусства, которые тесно взаимосвязаны в том смысле, что каждый содержит что-то от всех других. Однако они не могут дать полного ответа по существу на вопрос, что такое истина в искусстве. На этот вопрос нельзя ответить простым однозначным образом, поскольку, во-первых, он связан с вопросом о мировоззрении, а во-вторых, имеется несколько типов, или уровней, истины в искусстве. Рассмотрим, следуя [1], три следующих уровня истины в искусстве:

Уровень человеческих ценностей. Начнём с того, что искусство как таковое говорит истину о коренной сути людей, или, иначе говоря, о том, что есть основополагающее в человеческом опыте. Искусство, возможно, является наиболее точным указателем человеческих ценностей, потребностей, страхов и озабоченности. Если мы хотим узнать, к чему стремится или чего не хочет к.-л. народ, нам достаточно ознакомиться с его литературой, поэзией, песнями и изобразительным искусством. И по той же причине мы часто чувствуем, что нас больше научает искусство, чем сама жизнь. В реальной жизни наиболее существенные ценности и потребности обычно затушёвываются явной сложностью и неизбежными трудностями нашей текущей жизни. А искусство, напротив, будирует познание главных реальностей человеческого опыта - природы, Бога, семьи, любви и боли. Искусство очищает наш опыт, удаляя несущественные наслоения и отвлечения. Искусство, таким образом, служит большой организующей силой в человеческой жизни по осознанию главных ценностей нашего опыта. И этот уровень истины в искусстве не зависит от мировоззрения художника. В этом типе истины нуждаются христиане, поскольку это одна из связей их со всем человеческим родом.

Изобразительная истина. Это уровень правдивого изображения вещей и явлений в мире. Когда писатель, художник или композитор точно улавливает контуры человеческого опыта или внешней реальности, мы говорим, что произведение искусства истинно по отношению к реальности. На этом уровне произведение искусства может быть истинным, даже если мировоззрение художника и неверно. Однако, это не означает, что искусство должно быть "фотографически" реалистичным. Оно должно улавливать реальность горя или безмятежности или красоты человеческого лица., указывать на грех, вину, отчуждение или возрождение.

Перспективная (мировоззренческая) истина. Это уровень интерпретации (в рамках определённой перспективы или выбранных исходных предпосылок, т.е. мировоззрения) человеческого опыта, который изображается автором или исполнителем. Не все формы искусства в равной степени "нагружены" перспективой (мировоззрением). Наиболее согласована с мировоззрением литература, поскольку она выражается в словах. Музыка, будучи наименее изобразительной, наименее способна также и выражать рациональную перспективу. А изобразительные искусства расположены где-то между ними. Перспективы или темы, воплощённые в произведениях искусства, охватывают широкий спектр от общего смысла жизни в одном краю до весьма конкретных утверждений (о Боге, людях, обществе, природе, добре и зле, о главных ценностях и т.д.) в другом краю.

Фактически все произведения искусства говорят нам истину о человеческих ценностях, потребностях, страхах и озабоченности. Большинство произведений искусства правдиво изображают определённые аспекты человеческого опыта и внешней реальности. Но на уровне интеллектуальной перспективы или интерпретации реальности большинство произведений мирового искусства, музыки и литературы не находятся в соответствии с христианским стандартом Истины.

3. Разные формы проявления красоты в искусстве. Никакое обсуждение истины в искусстве не может быть достаточно полным без рассмотрения отношения красоты к истине. Ранее [4] мы кратко упомянули о том, как органично включает в себя Истину, Добро и Красоту Христианство. Некоторые авторы -деятели искусства, например, Китс (J.Keats), отождествляют только два понятия - истину и красоту. Но так ли это? С одной стороны, многие совершенно правильно отвергают внесение морализирования в искусство. Но, с другой стороны, можно ли сказать, что они не несут никакой моральной ответственности? Лишено ли искусство этического измерения вообще?

Известное библейское выражение "благолепие святыни" (красота святости) ["the beauty of holiness"] (1Пар.,16:29; 2Пар.,20:21; Пс.,95:9, см. также Пс.,28:2) даёт чётко отрицательный ответ на этот вопрос. Даже если кое-кто уверен в независимости красоты от добра (и эстетики от этики), навряд ли кто будет отрицать то обстоятельство, что всегда определённую роль играет сам автор-художник. А он, подобно любой человеческой личности, подлежит моральному суждению Бога. Всё, что создаёт художник, может быть прекрасным и эстетически истинным, но тем не менее содержать ложь! Например, эротические картины Пикассо (P.Picasso) выполнены мастерски, но в библейском смысле аморальны; а в известных картинах Кле (P.Klee) и картинах позднего периода Дали (S.Dali) чувствуется их пантеистический взгляд на мир и они сами писали о таком своём видении мира как о безличностной нематериальной вселенной. Для ещё более глубокого пояснения обратимся к тому, что говорит Библия о сатане. Очень глубоким по смыслу является высказывание ап. Павла о том, что "сам сатана принимает вид Ангела света" (2Кор., 11:14). Т.е. сама красота может быть сосудом для лжи!

Но есть и такие виды красоты, которые исключают такую возможность:

(а) чисто интеллектуальная красота в науке (в частности, в математике), о которой как о критерии истинности говорили А.Пуанкаре и П.Дирак и которая есть красота, отражённая в самосогласованности и симметрии концептуального мышления и в сбалансированной простоте символической логики;

(б) красота музыкальной гармонии и других видов гармонии (например, "золотого сечения");

(в) красота (или эстетика) Бесконечного, которая есть красота, отражённая в деятельности Бога при сотворении нашего мира и которая чувствуется нами в природе: в частности, в высочайших горных пиках, пронзающих облака, в волнах безбрежных океанских просторов и в звёздных пространствах космоса;

наконец, самая главная для христиан и всех людей (г) красота жертвенной любви-агапе, которую проявил Сам Бог добровольной смертью Сына Своего Иисуса Христа ради спасения всех грешников.

А возможность всех других видов красоты поддаваться порче или извращению должна учитываться художниками-христианами. Художник-христианин знает свою ответственность перед Богом, который дал ему его талант, и он должен не только не зарывать его в землю, но и знать все те злоупотребления, к которым склонна красота. Красота не свободна от последствий грехопадения. Подобно деньгам и власти, искусство также может стать идолом. Отступничество может принимать ангельские формы.

Все виды искусства, а в особенности, музыка, могут глубоко воздействовать на эмоциональную сферу жизни человека, достигая наших сокровенных эмоциональных нужд. А человеческие эмоциональные, душевные переживания неизбежно сопровождают не просто нашу текущую жизнь, но и поиски истины, смысла жизни, мировоззрения… Об этом хорошо знают не только христиане (вспомним в своё время известные в бывшем СССР слова Ленина: "…без "человеческих эмоций" не бывало, нет и быть не может человеческого искания истины" [соч.,т.25,с.112]). Поэтому в определённой мере искусство - обоюдоострое оружие в нашей духовной (и не только в духовной!) жизни и борьбе. С одной стороны, вспомним приведенные в [2] слова М.Лютера: "…после теологии нет никакого другого искусства, которое могло бы сравниться с музыкой, так как только она одна после теологии способна дать то, что даёт лишь теология, то есть покой и радость души…" А с другой стороны, вспомним и то, как стимулировала музыка и величайших злодеев в истории человечества (например, воздействие музыки Вагнера на Гитлера). Напомним также, как используется "завораживающее" действие музыки в мистицизме Новой Эры. Но есть ли такие стили и направления в музыке, которые не должны слушать христиане по причине, что они не угодны Богу? (Часто, например, задают вопрос, могут ли христиане использовать современную секулярную рок-музыку для своих музыкальных композиций и для исполнения?) Библия не содержит никаких ограничений на музыкальные стили и направления, которые могли бы использоваться или слушаться христианами. Для христиан важен не стиль или форма музыкального произведения, а его содержание [5,6]. Нам следует помнить это при обсуждении современных форм и стилей музыки. Слишком часто некоторые из нас настаивают на том, что музыка, угодная Богу, должна быть угодной и для нашего собственного сердца. Но ведь музыка меняется от культуры к культуре и от поколения к поколению, а многие из нас наслаждаются только узкой областью музыкальных стилей. Можно напомнить слова ап. Павла: "Я знаю и уверен в Господе Иисусе, что нет ничего в себе самом нечистого…" (Римл.,14:14) и "Для чистых всё чисто; а для осквернённых нет ничего чистого, но осквернены и ум их и совесть" (Титу, 1:15). В связи с тем, что рок-музыка часто используется в сатанинских целях, напомним, как в той же главе ап. Павел говорил, что жертвенное мясо, посвящённое идолам, вполне приемлемо для употребления в пищу теми, кто свободен во Христе питаться тем, что Бог сделал чистым. Но тем не менее, христианам-музыкантам следовало бы обращаться с молитвенной просьбой к Богу дать им мудрости в использовании новых современных типов музыки.

Вот почему художник-христианин так нуждается в смирении. Подобно Баху, который приложил к своим сочинениям слова "Soli Deo Gloria", он не должен никогда отходить от приоритета поиска прославления Бога во всём, что он творит. Произведения искусства могут быть такими же свидетелями Благой Вести, как и индивидуальная жизнь христианина [7].

Отождествлять красоту с тем, что даёт непосредственное удовольствие и очаровывает нас, - означает иметь поверхностный взгляд на красоту. А отождествлять красоту исключительно с гармонией и упорядоченностью слишком ограничивает силу и истину, на которые способно искусство. Понятие красоты в искусстве должно быть достаточно широким, поскольку красота имеет множество проявлений. Все мы знаем, что моды в искусстве и литературе меняются. Но подлинная красота продолжает существовать, как бы ни было трудно её определить. Точно так же, как Бог ещё может многое нам прояснить светом сияния Своего Слова, Он имеет ещё много измерений красоты для нас в Своём Творении и в человеческом творчестве в искусстве. Поэтому, наряду со всеми опасностями злоупотребления красотой, мы должны признать и глубокий теологический смысл красоты: в Боге основание и источник всего бытия и всей красоты. Нам не следует считать искусство неким побочным делом жизни и служения Богу, ибо через искусство мы можем прославлять Бога, в Ком мы живём и трудимся.

4. Неисчерпаемое разнообразие путей проявления истины, морали и мировоззрения в искусстве. Среди неисчерпаемого разнообразия форм проявления истины, добра и красоты в искусстве полезно отметить следующие:

(а) Художественная истина включает в себя не только осязаемое, но и область фантастического, неосязаемого. Кроме того, искусство может включать, а может и не включать в себя рационально и вербально познаваемое (например, истина может передаваться через пластику балетного танца и т.д.).

(б) Вспомним, что Бог допускает изложение в Библии неприглядных и аморальных явлений, а иногда даже самых безобразных деталей, в истории человечества. И поэтому христианам следовало бы не отбрасывать жёстко те или иные стили и направления в искусстве, не отказываться от познания тех или иных произведений искусства, а развивать в себе способность отделять бедную эстетику и аморальные утверждения авторов-художников от подлинного творчества и мастерства (т.е. плевелы от пшеницы).

(в) Бывает и такое, что истина может выражаться неверующими, а ошибки и отклонения от истины могут совершаться верующими. Вспомним, как ап. Павел цитировал греческих поэтов для передачи библейской Истины (Деяния,17:28). И вспомним также, как в Исходе (32:2-4) говорилось, как Аарон сделал золотого тельца детям Израиля для поклонения в нарушение Божьей заповеди не поклоняться никаким изображениям.

(г) Многие христиане и не только христиане любят читать детективы именно потому, что эти произведения отвечают на одну из главных моральных потребностей человеческого сердца [7]. Они затрагивают наши взгляды на добро и зло, вину и невиновность, восполняя данную нам Богом потребность в торжестве справедливости. В детективах мы встречаемся с преступниками, восставшими против справедливости и порядка, и вызванным ими нарушением внутреннего равновесия всех действующих лиц. Но в конце концов справедливость восстанавливается. Всё тайное, скрытое во тьме, в свете становится явным. Зло наказывается, невиновные освобождаются. В наш век отрицания моральных абсолютов любовь к детективным историям является хорошим знаком, указывающим на существование морального закона и, следовательно, на истинность христианского учения [8]. Созданные по образу и подобию Бога, мы жаждем справедливости и абсолютного добра.

(д) Что касается абстрактных (невербальных) видов искусства, таких, как непрограммная музыка, абстрактные живопись и графика и т.д., то мораль и мировоззрение прямо никак не выражаются в этих видах. Вопрос об отделении святого и отпавшего от Бога в современной музыке весьма непрост, но и весьма актуален, поскольку он тесно связан с мало изученной проблемой взаимосвязи духовного роста с динамикой эмоций (на которые так сильно воздействует музыка). Но всё-таки можно согласиться с тем мнением [9], что такие искусства, как музыка и абстрактная живопись, сами по себе не могут быть христианскими, атеистическими, пантеистическими, языческими и т.д.; они могут отличаться стилем, формой, более высокой или более низкой квалификацией, степенью и направленностью воздействия на ту или иную эмоциональную сферу и т.д. С мировоззрением и моралью их связывают сопровождающие тексты и не всегда явно осознаваемые ассоциации (в том числе ассоциации, связанные с обстановкой прошлых восприятий и привязок). Кроме того, есть эмоции и душевные состояния, которые могут в определённых обстоятельствах приближать нас к Богу, а есть и такие, которые могут в каких-то обстоятельствах отдалять нас от Бога.

Заключим, развивая сказанное в [10], следующим положением: Всё то, что сообщил Бог человеку в Библии, истинно, но не исчерпывает всего того, что знает Он Сам. И даже в наших межчеловеческих отношениях мы никогда не даём исчерпывающие сообщения друг другу, хотя мы и достаточно (но не абсолютно) понимаем друг друга. Чтобы знать ч.-л. исчерпывающим образом, мы должны были быть бесконечными как Бог. Но мы не станем равными Богу даже на небесах. А поскольку мы созданы по образу и подобию всеведущего Бога-Творца, мы обладаем рациональным логическим разумом и теми или иными творческими дарами - и поэтому в состоянии познавать и углублять наше истинное понимание творения, а также творить, исходя из той информации, которую Бог нам дал в Писании. И если мы будем в постоянной связи с Богом, выполняя Его волю, мы будем функционировать, познавать глубже Истину, истинную Красоту и истинное Добро и творить во вселенной, в которой нас поселил Бог, т.е. мы будем служить Ему, славить Его в науке, искусстве и всей нашей деятельности.

Литература:

[1] L.Ryken, The Creative Arts, in: The Making of a Christian Mind, InterVarsity Press, 1985, p.105-131.
[2] Бл. Августин, Энхиридион или о вере, надежде и любви, Киев, Уцимм-Пресс-Иса, 1996.
[3] F.E.Gaebelein, The Creator Creativity, Christianity Today, October 5, 1984, p.33-38.
[4] И.А.Городнянская, В.С.Ольховский, Искусство как иррациональный метод познания реальности и средство преобразования человека (см. предыдущий доклад).
[5] M.Denman, What's Music, Worldwide Challenge, February 1983, p.6-9.
[6] R.D.Dinwiddie, The God Who Sings, Christianity Today, July 15, 1983, p.19-21.
[7] J.L.Hodge, Pre-evangelism Through the Arts: Are We Missing Out?, Christianity Today, October 5, 1979,
p.40-41.
[8] Реалис (Бюллетень информац.службы христианского исслед. центра РЕАЛ), Киев,1999, вып.1.
[9] Пол Торсон (Paul Thorson), частное сообщение.
[10] F.A.Schaeffer, The God Who is There, InterVarsity Press, 1968.

Форумы