Романенко Е. В. Древнейшие документы из архива Ниловой Сорской пустыни: приходо-расходная книга 1611–1612 гг.

В современном собрании Кирилло-Белозерского монастыря ОПИ ГИМ (ф. 484) хранятся 3 документа из архива Нилова Сорского скита: приходная и расходная книга строителя монастыря старца Маркелла 1611-1612 гг., памяти о выдаче ружных денег и имущества скита 1587 и 1669 гг. (35 листов). Фонд был сформирован в 1961 г. путем выделения материалов из собраний Е. В. Барсова и П. И. Щукина[1]: на некоторых листах стоит штамп «Е. Барсов». Среди перечисленных документов особую ценность представляет приходно-расходная книга. Это древнейшая сохранившаяся книга подобного рода из архива Ниловой пустыни. Источник позволяет представить повседневную жизнь скита в начале XVII в. — в тяжелейший период Смуты.

В пустыни в это время проживали 7 старцев: строитель, священник, уставщик, два клиросных монаха, житник, пономарь, и сторож. Монахи получали ружное жалование деньгами за пшеницу, гречу, горох и соль. Монастырскими делами ведал строитель, которого нанимали за жалованье и на определенный срок. Он осуществлял строительные работы в пустыни, вел приходные и расходные книги, по которым отчитывался о состоянии скитской казны. На протяжении трех месяцев 1611 г. и всего 1612 г. старец Маркелл успел отремонтировать печь в строительских кельях, мельницу, вставить новое окно в теплый храм, построить конюшню, сделать деревянные мостки от житницы к церкви и потолочный подсвечник в трапезной — на первый взгляд, немного. Однако его самая главная и трудная задача заключалась в том, чтобы получить государево жалованье для скита. Поэтому он предпринимал частые и длительные поездки на Белоозеро к воеводе. Деньги выдавались не регулярно и небольшими частями, и строителю приходилось посещать канцелярию воеводы довольно часто: он бил челом о руге 15-28 июня 1611 г., 9–20 сентября, 7–12 октября, 26 ноября – 10 декабря,  3–9 января, 3-8 февраля, 9–18 мая 1612 г. Кроме того, Маркелл ездил за милостыней для скита в Ярославль и в отдаленное дворцовое село Чужбой. Эти труды были оплачены дополнительно: помимо своего строительского жалованья старец получил один рубль 11 алтын 4 деньги.

Во время путешествий строитель совершал необходимые покупки для монастыря. Как правило, приобретались посуда (ложки, блюда, горшки), предметы бытового и церковного обихода (ведра, коробочки, чаны, кузова из дранки, скляночки для церковного вина, подсвечники), обувь (лапти), продукты (пшеница, мед, солод для приготовления кваса в праздничные дни, мелкая сушеная рыба (сущ), патока). На праздник Пасхи строитель припасал для братии яйца и кулич. Для церковных нужд покупались вино, воск, готовые свечи (сальные и «всенощные»), масло для лампад, топленое баранье сало для освещения храма. Для строительных и ремонтных работ требовались гвозди, медь, листовое немецкое железо, «слюдяные окончины», железная проволока, кольца, скобки, пробои, деготь для мельницы, конопляные веревки для колоколов и часовых гирь.

Постоянной расходной статьей была закупка бумаги, поскольку в скиту активно занимались книгописанием. Монахи переписывали труды основателя скита прп. Нила Сорского — «Предание» и главы «О мысленном делании» (Устав), святцы и другие книги на заказ и в качестве подарка. Например, два «Предания» старца Нила строитель подарил белозерскому приказному человеку Петру Новосилцеву и подьячему Никите Небокову, святцы — жене белозерского воеводы Марии Матвеевне Чепчуговой.

Подарки приказным людям оставались постоянной расходной статьей в скромном бюджете скита. К дорогим подаркам помимо книг относились  деревянные («кремлевые») кресты с Распятием, иконы, а также выделанные бараньи шкуры («бораны»). Однажды в Вологде строитель Маркелл купил 5 лимонов для белозерского воеводы С. Т. Чепчугова, заплатил за них гривну — столько же стоил четверик пшеницы. Дьякам, подьячим и слугам воеводы строитель традиционно дарил ложки, ножи, рукоятки («черены») из хорошего, так называемого репчатого дерева, посуду, рогожи, подносил калачи и хлеб либо давал деньги на мед и вино. Поскольку изделия из металла стоили дорого, достаточно ценными подарками являлись кочерги, подкованные и неподкованные.  

Обитель жила скромно и небогато: одни хозяйственные заботы сменялись другими, совершался годовой круг богослужений. В скиту находились 2 церкви: теплая во имя прп. Ефрема Сирина и холодная в честь Сретения Господня, а так же колокольня с часами. Из хозяйственных построек в книге упомянуты трапеза, житницы, конюшня. На реке работала мельница, которую регулярно ремонтировали. 

Главными монастырскими праздниками были дни церковных престолов и память основателя скита. 2 февраля, на праздник Сретения, устраивался праздничный «корм» для братии: каждый старец получал в подарок по алтыну. К празднику св. Ефрема Сирина 28 января для угощения паломников покупался сущ. Богомольцев кормили также кашей. 7 мая, в день преставления прп. Нила Сорского, строитель устраивал для паломников и братии праздничный стол, для чего закупалась плотва.

Книга содержит ценные свидетельства о почитании основателя скита. Примечательно, что первый упомянутый здесь денежный вклад «на гроб преподобного» в размере алтына сделал «осифлянин», т. е. насельник Иосифова Волоцкого монастыря, священник Феодор. Деньги жертвовали странники, шедшие с Соловков, жители Белозерска, Вологды, трудники, работавшие в скиту.

Наиболее яркие страницы книги посвящены поездке строителя Маркелла в Ярославль, куда он отправился 30 мая 1612 г. В городе находилась ставка князя Д. М. Пожарского[2], возглавившего Второе земское ополчение. В период с 1 апреля по 30 июля 1612 года Ярославль фактически стал столицей Русского государства: здесь возникло «временное правительство» — Совет земли, размещались приказы, Монетный двор. Путешествие сорского строителя оказалось небезопасным. В Смутное время разбоем на дорогах промышляли и свои, и чужие. Старцу Маркеллу с трудом удалось сохранить подарки, которые он вез для членов семьи Пожарского и его окружения. Чтобы добиться личной встречи с князем, старец Маркелл подарил его слуге Семену Ермолину Казанскую икону Пресвятой Богородицы. Выбор иконы для подарка вряд ли был случайным. Строитель, видимо, знал, что чудотворный Казанский образ является полковой иконой ополчения[3]. Подарок настоятеля маленького белозерского монастыря говорит об особом почитании Казанской иконы в Смутное время на обширной территории Русского государства: от Казани до Москвы, включая Заволжье. Подробные записи Маркелла о подарках разным лицам из окружения князя позволяют представить, как был устроен княжеский двор. В ближний круг входили: княжеский слуга, «боярский сын, который у князя неотступно», духовник, истопники (особенно выделен комнатный истопник), погребный и сушильный ключники, дворецкий, казначей, дияк и  подьячие.   

Вернувшись из Ярославля, строитель направился на Белоозеро и далее в дворцовое село Чужбой, крестьяне которого по оброку снабжали Нилову пустынь хлебом. Волость находилась на границе с Новгородской землей, захваченной шведами. Сюда часто проникали польско-литовские воровские шайки, о чем белозерскому воеводе неоднократно докладывали его разведчики. Но строитель Маркелл не знал, видимо, истинного положения дел. Он отправился из Белоозера 17 июля 1612 г. и прибыл в Чужбой 20 июля. Здесь «паны» отняли у него «рубль скитской». На обратном пути старцы Кириллова Новоезерского монастыря проводили сорского строителя лодкой через озеро и далее болотом до села Кустово. Здесь находилась пристань, где обычно нанимали лодку до Белоозера и далее через Вогнемскую переправу попадали на кирилловскую дорогу. Однако и в окрестностях Кириллова Белозерского монастыря уже было неспокойно. Во время отсутствия Маркелла старец Корнилий посылал в монастырь человека «для вестей». Вестник, очевидно, шел пешком, поскольку ему выделили деньгу, чтобы купить новые лапти.

Тревоги оказались не напрасными. 20 августа 1612 г. польско-литовские отряды и малороссийские казаки («черкасы») подошли к стенам обители и разорили монастырский посад. 22 сентября они неожиданно появились под Вологдой и сожгли ее. 5 декабря, ночью, интервенты, «пан Бобовский с черкасы», предприняли первый штурм кирилловской крепости. 9 декабря к осаждавшим подошло подкрепление, и через 3 дня начался общий штурм, во время которого погиб командовавший литовцами Кристоп Песецкий[4].

Осада «великой государевой крепости» оказалась безуспешной, но окрестности и вотчины монастыря были разорены. В 1614 г. «черкасы» вновь грабили Белозерский и Кирилловский уезды, разорили Ферапонтов и Горицкий монастыри. Разбои и грабежи продолжались до 1619–1620 гг. «Война сокрушила цветущую монастырскую цивилизацию, обезлюдела вотчину, разрушила пашню, торговлю, промыслы, службы и дворы. Лишь в конце 30-х гг. XVIIв. уровень монастырского хозяйства был с трудом, да и то не везде, доведен до уровня конца XVIв.»[5].

Нилов скит, затерянный в труднодоступной местности, в стороне от больших дорог, некоторое время существовал в относительной безопасности. Казаки добрались до пустыни только в ноябре 1615 г. Это становится понятно из дневниковых записей соловецкого монаха Ионы, который неоднократно посещал скит и подолгу жил в нем. Он находился в пустыни с 20 июня 1612 г. и покинул ее 21 ноября 1615 г., «от казачаа разорениа на время в Кириллов»[6]. Скорее всего, Иона даже стал строителем пустыни: 3 августа 1613 г. некий старец Иона получил ружное жалованье у воеводы Чепчугова для скита[7]. 1 августа 1615 г., когда опасность миновала, Иона вернулся в скит, но 4 ноября 1616 г. снова «вышел из Скыта в Кирилов по приказу и нестроения ради земскаго». В 1619 г., прожив в пустыни 3 месяца с 1 сентября по 5 декабря, монах Иона «вышел из Скита в Кирилов страха ради воров». В сентябре следующего 1620 г. он вновь сделал попытку вернуться, но уже в январе «вышел в Кирилов от видимых враг и Скыт отказал»[8]. Последняя фраза подтверждает предположение, что Иона был строителем пустыни: устав от постоянных опасностей и нестроений, он отказался от беспокойной должности.

Несмотря на всеобщее разорение, Нилов скит сохранился как монастырь. Уже в 1623 г. его новый строитель Мисаил, переживший в пустыни годы лихолетья, хлопотал о получении государева жалованья по грамоте, выданной 9 декабря 1621 г. новым царем Михаилом Феодоровичем Романовым.

Так закончилось Смутное время для Ниловой Сорской пустыни. Незатейливые записи ее настоятеля позволяют увидеть сквозь столетия, как переплеталось великое и малое в историческом процессе, как на фоне грозных и переломных событий для Российского государства совершалась повседневная жизнь малого монастыря и его строителя.

В приложении кроме приходо-расходной книги публикуется память 1587 г. о выдаче ружных денег казначеем Кириллова Белозерского монастыря Иоанникием строителю Ниловой пустыни старцу Филиппу за рожь и овес. Этот документ уже публиковался Барсовым в 1883 г., однако вне контекста он «потерялся» среди множества других материалов[9].

Тексты источников передаются гражданским шрифтом, устаревшие буквы заменяются на современные. Добавленные по смыслу буквы или слоги, а так же слова, вынесенные на поля либо надписанные над строкой, заключаются в квадратные скобки. Кириллические цифры заменяются арабскими. Слова под титлом раскрываются и выносные буквы вносятся в строку.



© Романенко Е. В., 2018

Публикация подготовлена при финансовой поддержке РФФИ, проект № 17-01-00502.

 

[1] Афанасьев А. К. Материалы ОПИ ГИМ по истории Кирилло-Белозерского монастыря // Кириллов: краеведческий альманах. Вып. 3. Вологда, 1998. С. 232–233.

[2]Дмитрий (в крещении Косма) Михайлович Пожарский (1578 (1577 (?) – 20 апреля 1642 гг.), князь, выдающийся полководец и исторический деятель, русский национальный герой. Возглавил Второе земское ополчение, освободившее Москву от польско-литовских интервентов (см.: Корсакова В. Д. Пожарский Дмитрий Михайлович // Русский биографический словарь. Т. Плавильщиков-Примо. СПб., 1905. С. 221–247; Савёлов Л. М. Князья Пожарские // Летопись Историко-родословного общества в Москве. М., 1906. Вып. 2–3. С. 10–11, 24–27; Володихин Д. М. Пожарский. М., 2012).

[3] В 1611 г. под Москву, занятую поляками, из Казани с ополчением был принесен список явленной Казанской иконы. С этой иконой ополченцы в тяжелом бою с гетманом А. Ходкевичем взяли Новодевичий монастырь, после чего образ стал почитаться чудотворным. В конце августа – начале сентября 1611 г. в Москве построили деревянный Казанский храм, куда перенесли икону. Она пробыла здесь до зимы 1611/12 г., затем ее с казанским протопопом отправили в Ярославль. После того, как в город прибыло ополчение К. Минина и Д. М. Пожарского, икона была взята в полки. 22 октября 1612 г. русское войско с чудотворной иконой овладело Китай-городом, вскоре поляки сдали Кремль. 22 октября стал днем освобождения России от интервентов и праздником Казанской иконы (Новый летописец // Полное собрание русских летописей. СПб., 1910. Т. 14. Ч. 1. С. 132–133; Чугреева Н. Н. Казанская икона Божией Матери // Православная энциклопедия. Т. 29. М., 2012. С. 200205).

[4] Кирпичников А. Н., Хлопин И. Н. Великая государева крепость. М., 1972. С. 94–95; Отписка Кирилловского игумена Матфея и осадного головы Семена Вандобольского белозерскому воеводе Григорию Образцову и белозерцам о штурме монастыря // Дополнения к Актам историческим, собранные и изданные археографической комиссией. Т. 1. СПб., 1846. С. 299–300.

[5] Кирпичников А. Н., Хлопин И. Н. Указ. соч. С. 101.

[6] Морозов Б. Н. Автобиография Ионы Соловецкого. 1561–1621 // Археографический ежегодник за 2000 г. М., 2001. С. 453; Романенко Е. В. Типология «скитского жития»: на примере Анзерского и Сорского скитов // Духовное и историко-культурное наследие Соловецкого монастыря. Международная научная конференция: сборник научных статей и докладов / Отв. сост. О. Г. Волков. Соловки, 2011. С. 80

[7] Романенко Е. В. Хозяйственная жизнь и богослужебная практика Ниловой пустыни // Вестник церковной истории. 2018. № 1/2(49/50). С. 152. Степан Никифорович Чепчугов — московский дворянин, сын известного воеводы эпохи Иоанна IV Никифора Павловича Чепчугова (Володихин Д. М. Воеводы Ивана Грозного. М., 2009. С. 46); зимой 1607/08 гг. был воеводой в Саратове, что известно из донесения Ф. И. Шереметева царю Василию Шуйскому (Рабинович Я. Н. Саратов в Смутное время (1606–1614) // Известия Саратовского университета. Нов. Сер.: История. Международные отношения. 2017. Т. 17. Вып. 2. С. 228, 236); в 1611–1613 гг. — воевода в Белозерске. 10 мая 1612 г. князь Д. М. Пожарский и ярославские бояре направили в Белозерск С. Н. Чепчугову грамоту о присылке выборных представителей на Земский совет в Ярославле (РГАДА, ф. 1107, оп. 1, д. 8, л. 2–3). Белозерскому воеводе С. Н. Чепчугову и дьяку Богдану Ильичу Колокольникову адресованы так же 2 грамоты боярина князя Д. Т. Трубецкого и стольника князя Д. М. Пожарского о поражении войска великого гетмана Литовского Яна Ходкевича под Москвой (РГАДА, ф. 135, оп. 3, ед. хр. 59, 1612 г.). 11 апреля 1613 г. датируется грамота царя Михаила Феодоровича белозерскому воеводе С. Н. Чепчугову о приведении белозерцев в осадное положение и поимке лазутчиков, разосланных шведами (Дополнения к актам исторические, собранные и изданные археографической комиссией. Т. 2. СПб., 1846. № 2. С. 3–4). Тревожной осенью 1613 г. Чепчугов постоянно посылал разведку в разные концы Белозерского уезда. 24 сентября этого года датируется адресованное ему сообщение от дворянина Гурия Волынцева «о вестях про литовцев» (Там же. № 6. С. 10–11). В сентябре он получил расспросные речи и памяти разных лиц о военных передвижениях литовцев и «русских изменников» в Белозерском и других уездах (Там же. № 7. С. 11–16). С. Н. Чепчугов стал героем рассказа, написанного новгородским краеведом и литератором И. П. Мордвиновым на основе исторического документа о допросе и самоубийстве белозерского рудомета (знахаря, занимавшегося кровопусканием) Нифонта Кобякова, обвиненного в распространении панических слухов о приближении литовцев (Мордвинов И. П. Из времен царя Михаила Феодоровича (Бытовые очерки по новым данным): Гибель крамольного рудомета // Русская старина. 1914. Т. 157. № 2. С. 396–402).

[8] Морозов Б. Н. Указ. соч.С. 453.

[9] Акты, относящиеся к истории Белозерского края: Цены на хлеб в Белозерском крае в XVI в. (из рукописей Е. В. Барсова) // Чтения в Обществе истории и древностей российских при Московском университете. 1883. Кн. 2. Смесь. С. 16.

 

 

1611–1612 гг. – Приходная и расходная книга старца Ниловой Сорской пустыни Маркелла[1]

 

(Л. 1) Книги скитцкые приходные и росходные после отписи старца Мисаила черньцу Маркелу 119-го году[2]

 

(Л. 2) Приход по отписному списку: взято у старого строителя старца Аркадия денег 3 рубли 32 алтыны 3 денги.

Июня в день 18, у Оркадия же взято соляных денег 8 алтын 2 денги. Июля в день 6 осифлянин священник Феодор положил на преподобнаго гроб алтын[3].

(Л. 2 об.) Июля в день 25 взято на Беле озере по приказу и по выписи воеводы Стефана Никифоровича Чепчюгова на Рыбном дворе у целовалников у Ивана Остафьева да у Игната Евтихеева с товарыщи на 119 год в церковь на воск, и на ладан, и на мед 3 рубли. Да за строителской запас и за брацкой (Л. 3) 9 рублев 8 алтын.

Августа в день 1 корелянин Федор плотник положил на гроб началника 3 денги.

Августа в день 10 странники шли с Соловков, положили на гроб денгу.

Того же месяца в день 22 белозерец Иван, губные избы сторож, положил на гроб воску 12 (Л. 3 об.) золотников да ладана 12 же золотников.

И всего в приходе 16 рублев 17 алтынъ з денгою.

(Л. 4) 120-го году декабря в день 16 вологжанин Козма Данилов, Серапионов племянник, положил на гроб преподобному начялнику Нилу денег 6.

На Ефремову память генваря в день 28 положил на гроб начялнику Нилу белозерец Филя Курочка 2 денги.

Марта в день 5 кузнец Треня положил начялнику Нилу (Л. 4 об.) на гроб воску фунт без чети.

Маия в день 7 положил начялнику на гроб Исидор Маленкой 3 денги.

Июня в день 1 взял на Беле озере на Рыбном дворе у рыбных целовалников по грамотам в церковь на воск и на ладан, и на мед, и братье за запас всего 12 рублев и 8 алтын.

(Л. 5) И на подворье при нем не досчи[тал]ся[4] одное денги.

Августа в день 20 положила на гроб начялнику Тимошина м[а]ти Скорнякова 8 денег.

И всего в приходе 12 рублев 11 алтын.

Да строителю же Маркелу дано наперед, чем прожити до новово оброку, рубль 20 алтын. 

(Л. 5 об.) И всего в приходе в обеих годех денег 30 рублев 14 алтын 5 денег.

(Л. 6) Лета 7119-го году росход: поедучи в скит купил 13 ложек, дано 5 денег.

Куплено два окова на песты, дано алтын.

Июня в день 9 в Кирилове выменил образ ко кресту, дано 2 денги, да бумаги да на десть денег пять, ведро, дано денга.

Июля с 15-го числа того же месяца (Л. 6 об.) по 28 день ходил на Бело озеро строитель старец Маркел с старцем Селивестром бити челом о руге. Издержали живучи на Беле озере и приказным людем на хлебы, и на колачи, и на квас, и подворново, и найму от лотки от Бела озера до Косина[5].

Итого всего в росходе рубль 4 алтыны з денгою.

(Л. 7) Августа в день 1 ходил строитель старец Маркел по плотника к мелнице, перевозу дал под Горами полденги.

Того же месяца в день 4 починили в строителских кельях подд печи. Дано от того 10 денег.

Того же месяца в день 5 рядили Григорья горшечника деревни Сербоя выронити[6] к мелничному делу 50 бревен (Л. 7 об.) пол 3 сажени, да 30 бревен четырех сажень, да 20 бревен трех сажень с лохтем в сажень кириловскую казенную, в отрубе пяди, рядили ото ста 25 алтын. И наперед дано денег 13 алтын, а достол додати, как вывезит бревна все на срок на Рождество Христово 120-го году. А против денег память Григорью дана с сей же записки слово в слово. Грише же дал денег 12 алтын 2 денги.

(Л. 8) Да ему же дал 2 денги, что на них довотчик взял.

Дано пономарю Селивестру на свечи ска[та]ти[7] фунт воску.

Куплены ночевки[8] с рылцом. Даны 2 денги.

Куплен черезок[9]. Дано 4 денги.

Лета 7120-го сентября в день 1 дано священнику Иору запасных денег за горох и за соль на три месяцы, на сентябрь, да на октябрь, да на ноябрь по полу 3 алтыны. И всего 7 алтын 3 денги.

(Л. 8 об.) Того же месяца в день 6 выменено воску пол 3 гривенки. Дано 7 алтын.

Того же месяца в день 17 выменено ладану фунт без 12 золотников. Дано 8 алтын.

Куплено коробочка. Дана 2 денги.

Сентября в день 20 пономарю Селивестру дано в церковь ладану 17 золотников. Да пономарю же Селивестру дано на год на соль в просфиры алтын да за дрова алтын.

Сентября в день 20 з 9-го числа (Л. 9) ходил в город Маркел о хлебе бити челом. Издержал в проести и боярину на колачи, и хлебы, и рыбу, и от лотки провозу 15 алтын 3 денги.

Куплена щетка бородачка. Дана гривна. А дана та щетка Стефану Чепчюгову. Того же месяца в день 21 делал мост от житници к церкве Власко да Перша Сторожев. Дано 2 алтыны 2 денги.

(Л. 9 об.) Того же месяца в день 28 от пробоя церковнаго да от свечника 4 денги Третьяку Загоскину, за уклад за гривенку 4 денги. Наваривали клевцы[10], 4 денги. Купил тщанец[11] новой в 4 ведра. Дано алтын.

Октября в день 1 куплен в церковь свечник с поддоном лужен, с кровлею и з застенком. Дано 6 алтын 4 денги.

Того же дни дано понамарю Селивестру воску на свечи ска[та]ти фунт без чети.

(Л. 10) Того же месяца в день 6 делали плотники конюшню, Иван Галасеин с товарыщи. От дела дано 11 алтын. Да Ивану же Геласеину дано 5 алтын — делал на мелнице у колеса втулку да ручки и от палцов.

Того же месяца с 7-го числа с понеделника до суботы в пять дней ходил с попом [с Ыором][12] к Белу озеру о хлебе (Л. 10 об.) бити челом. Издержали в свое проести и на лапти 5 алтын 3 денги. Федору Вахромееву несли хлеб, 4 денги, колачей на 2 денги, подворного 2 денги, перевозу денга.

Купил меду полгривенки. Дал денег 5.

Купил пшеницы четверик у Трени у Загоскина. Дано 4 алтыны.

(Л. 11) Купил в городе у Семена у Тыркина топленого сала боранья пол 8 гривенки. Дано 3 алтыны 3 денги.

Того же месяца в день 18 купил старец Серапион у Ивана Ондреева четверик пшеницы. Дал гривну.

Ноября в день 3 пономарю Селивестру дано воску фунт без 13 золотников.

(Л. 11 об.) Куплено масла о Веденьеве дни в Кирилове 9 гривенок. Дано 6 алтын 4 денги. Фунт ладону. Дано 2 гривны.

Куплена скляночка на церковное вино. Дана 8 денег. Бумаги десть. Дана 5 денег.

Ноября в день 26 пономарю Селивестру дано в церковь масла да сала 2 гривенки.

(Л. 12) Ноября с 26-го числа ходили на Бело озеро строитель старец Маркел с старцем Серапионом бити челом о хлебе и о руге. И издержали приказным на хлебы и на колачи, и в свое проести, и от писма от памяти хлебные, и лошадиново корму, и найму лошади [декабря по день 10][13].

Итого всего в росходе 22 алтыны з денгою.

Да подьячему Богдану Попову от писма (Л. 12 об.) от росписи от хлебные дано алтын.

Декабря в день 28 дано пономарю Селивестру воску фунт на свечи.

Писал старец Серапион 2 Предания началниковых[14]. От писма дано 2 алтыны. И одно Предание дано Петру Новосилцову, а другое подьячему Никите Небокову.

(Л. 13) У Серапиона же купил на Ефремову память про гост[ей][15] моле[бен][16] суща[17] на алтын.

Генваря от 3-го дни по 9 день ездил на Бело озеро бити челом о хлебе. Воеводам издержал в свое проести 2 алтыны 2 денги. От Серотузова[18] до города Богдащу дано алтын, бояром хлебы и колачи 2 алтыны. До Конусти[19] от лошади (Л. 13 об.) и назад до города дано алтын. Из города до Третьякова[20] от лошади дано 4 денги. От Третьякова до Вогнемы[21] 2 денги.

Куплено 5 листов немецкого железа. Дано 4 алтыны з денгою.

Подворного 3 денги, от Вогнемы до волости. Дано алтын.

Куплено гривенка воску. Дано 3 алтыны з денгою.

(Л. 14) И ездил в монастырь о Аркадьевых о тесовых денгах, от лошади от Скита до монастыря и назад до Скита. Дано 5 денег.

У Серапиона куплен горшок варить про християн каша. Дано 2 денги.

Куплено на Вологде 5 лимонов. Даны гривна. А посланы к Стефану Чепчюгову на Бело озеро (Л. 14 об.) с Филею с Курицею.

На Вологде же купил 3 гривенки патоки. Дано 3 алтын 3 денги.

Генваря в день 30 дано пономарю Селивестру на свечи фунт воску. Да ему же дано ладану в церковь к празднику к Сретеньеву дни четь фунта.

Зделан в трапезе в поддолоку подсвечник. Пошло проволоки желе (Л. 15) зные на 2 денги. Да два пробоя, да колцо железное, да скобка 2 денги. И всего стало 4 денги.

Высечен мелничной вал да 12 кряжей на косяки и на доски и вывезены. Дано 4 алтыны.

Того же месяца в день 21 выдал житник пономарю Селивестру в свечник в церковь 2 гривенки масла.

(Л. 15 об.) Куплена окончина слюдная в теплую церковь в верхнее окно. Дано денег 5.

Февраля от 3-го числа поедучи из Скита от лошади до Бела озера от двоих, от себя да от попа, провозу дал 2 алтыны.

Про свой обиход издержал в проести с 4-го числа по 8 день по суботу (Л. 16) 4 алтыны, живучи на Беле озере.

Куплено свеч салных на денгу да бумаги на денгу.

Переписывал с черные челобитные площадной подьячей. Дано 2 денги. Куплена гривенка болшая воску. Дано 3 алтыны 2 денги.

З Бела озера до Третьякова провозу дано алтын.

(Л. 16 об.) От Третьякова до Косина дано провозу 4 денги.

Ис Косина провозу дано алтын.

Почини[ть][22] дал котел. На заплату меди и на гвоздье 3 денги.

Февраля в день 16 куплено у Федота у сторожа клену на алтын.

(Л. 17) Переделывал наново книгу Устав[23]. От переплетки, и за кожю, и заглавицы дано 6 алтын 4 денги.

Февраля в день 14 куплено на мелницу дехтю на 2 алтыны.

Дано от трех клевцов кузнецу Трене Загозкину от наварки и от востренья алтын, да укладу на 2 денги.

(Л. 17 об.) Того же месяца в день 21 дано пономарю Селивестру на свечи ска[та]ти фунт воску да четь фунта ладану. Да ему же дано фунт воску к Вербному воскресению.

Того же месяца в день 22 куплено на мелницу решето. Дал пол 3 денги.

Месяца марта в день 30 куплено на братью на квас к Велику дни осмину солоду ячного. (Л. 18) Дана 4 алтыны 4 денги. Да сущу на 2 алтына на 2 денги, да фунт воску. Дано 3 алтыны з денгою.

Месяца апреля в день 7 куплено на Пасху яиц и на кулич. Дано 7 денег.

Того же месяца в день 13 нанял християнина Першу Федотова деревни Ершева[24] выронити ему 50 бревен еловых и сосновых в казенную (Л. 18 об.) длина трех сажен, а в отрубе четверть аршинная. Да ему же те бревна и оскоблити и вывести в Скит. А задатка ему наперед дана гривна денег. А другая дати гривна, как бревна вывезет, 121-го году на Введеньев день.

Того же месяца априля[25] в день 19 купил свеч всенощных в Кирилове полфунта. Дано денег 8.

(Л. 19) Того же месяца в день 24 пономарю Селивестру дал воску на свечи ска[та]ти полфунта.

Месяца мая в день 2 дано Селивестру пономарю ладону в церковь четь фунта.

Того же месяца в день 4 куплено про християн к Нилове памяти рыбы плотци на 10 денег.

Того же месяца в день 5 дано пономарю Селивестру воску на свечи ска[та]ти четь фунта.

(Л. 19 об.) Того же месяца в день 9 купил у Серапиона воску осминка фунта. Дал 2 денги и отдал пономарю Селивестру на свечи.

Месяца мая в день 9 пошел из Скита бити челом на Бело озеро и ходил мая же по 18 день для денег, и о челобитной, и о хлебе, и о отписке. Издержал в свое проести 5 алтын.

Куплено бумаги на денгу.

(Л. 20) Куплено воску 2 гривенки. Дано 6 алтынъ 4 денги.

Рыбнаго двора сторожю дано 3 денги.

Площадному подьячему от переписки от челобитные, что подклеили под отписку, дано 3 денги. От грамот от писма от списков, что дияки на Рыбном дворе целовалники, площадному подьячему дано алтын. А отписку писал яз, Маркел, сам рыбным целовалником (Л. 20 об.) в денгах.

Шестеры вожди конопляные. Дано денег 8. К четверым колоколам, а двои к часам толстые к гирям на веревки.

Подворнаго и за квас. Дано денег 10.

От чистые челобитные от переписки, к которой руки прикладывати, от писма дано 3 денги.

В собор к Великому дал сие за христолюбцов на свечи и на молебен 4 денги.

(Л. 21) Кузов драничной. Дана денга.

Стефанове жене Марье Матфеевне послал с слугою с их з Беляем книжицу свою зарукавничек[26], от того чтоб Стефан Никифорович пожаловал, велел дати рыбным целовалником денги да отписку дал об нас к бояром да и грамотку к брату Ивану Никифоровичю[27]. И Стефан пожаловал, (Л. 21 об.) так зделал. Да она же была приказала святцы писати в ту же меру[28]. А дьяку Богдану Ильину дан боран[29] лазорев от того же, да кропилцо святоводное[30], да щетка. И всего книшка, и кропилце, и щетка, и боранец 26 алтын 4 денги.

Месяца июня в день 1 дано Селивестру пономарю на свечи ска[та]ти 2 фунта воску без 12 золотников.

 

(Л. 22) По трем памятцам ярославского росходу.

Месяца мая в день 19 память чернцу Маркелу. Поволокся ис Скита в Ярославль и нанял рухлядь свести до Взвоза[31] Васку Краска. Дано 2 алтын.

Со Взвозу до Рыбны[32] провозу Миките Семенову да Мосее Кислухину дано 5 алтын.

На Рыбной Прозоровского[33] казаки взяли гривну. (Л. 22 об.) Да они же приехали судна мерити и, вскоча в лотку[34], казак взял чарку путную кленовую шадровую[ 35] подписана на мисерское дело[36] точена цена…[37] 37Заплатили 10 денег[38].

С Рыбные нанял городечанина сести в лотку до Романова. Дано 2 алтыны 2 денги.

И отъехав от Рыбные три версты, против Спаса привернули к лотке пьяные казаки и выхватили из носа горшки новые. Даны 8 денег. (Л. 23) Да качергу болшую, подков тертай востро, цена…[39] 10 денег, да мешечик кожаной.

С Романова[40] да Ярославля найму от лотки 2 алтыны 3 денги.

Княжему слуге Семену Ермолину, которой поставил перед князем, дал образ Пречистые Богородицы Казанские 5 алтын да лошку репчатую[41] 2 алтыны, да щет[ку][42] 2 алтын. Григорью Легкому — крест (Л. 23 об.) кремлевой[43] Страсти гривна да лошку подрепчатую алтын, щетку 2 алтыны, черен репчатой 4 денги. Дворецкому Томилу Жеребцову — лошка подрепчатая алтын да черен[44] репчатой 4 денги. Казначею Демиду да Моисею по ножику репчатому. Обеим цена 4 алтыны. Да по ложке. Цена ложкам 4 денги. Бумаги на 2 денги. 

Поднес князю Дмитрею Михайловичю, матери его княгине (Л. 24) Марье[45] да детем его: князю Петру[46], да князю Федору[47], да двум княжнам[48] 5 ложек. Одна связенная 4 алтыны 2 денги, другая 3 алтыны, третья 2 алтыны 2 денги, да малых две по алтыну. Подьячему Богдану Лихвинцову — ложку подрепчатую алтын. Да ему же дано 10 алтын от того, чтоб проговорную (Л. 24 об.) память выписал из отписки из Стефановы и из нашие челобитные безволокитно и поднес князю и бояром. От первые грамоты от писма тому же Богдану гривна да на вино, да на мед 2 алтыны. От другие грамоты подьячим Ивану Матфееву да Олексею Кирилову от того, чтоб против нашие челобитные и по приказу (Л. 25) князя Дмитрея не замешкав грамоту написали, дали на вино и на мед 8 алтын 2 денги. От писма подьячему Терентью от грамоты гривна да черенок репчатой 3 денги. Истопником розрядным трем по 2 денги. Княжему отцу духовному Павлу — кочережка подкована, 2 алтына 3 денги, да нож репчатой 2 алтына. Подьячему Григорью Еуфимеву кочерешка неподкована алтын, от грамоты печатнаго[49] — (Л. 25 об.) гривна. Дияку Василью Томину — щеточка нарядная пол 3 алтын. Князю делал 2 кропила 4 алтыны. Комнатному истопнику Бориску лошку 2 денги. Двум ключником, погребному да сушилному, 2 лошки да 2 черена 2 алтына. Степану Молчанову да Бориску истопнику алтын, чтоб пустил ко князю для отпуску. Сыну боярскому, которой у князя неоступно, лествицу 2 денги, лошку подрепчатую алтын, скляницу на вино церковное гривну, 2 рогожи денег 5, 9 чюмичей[50] железных 10 алтын. От подорожные 2 алтына, чтоб не измешкав.

Июля в день 7 нанял з Бору Иванова до Взвозу от лотки 3 алтыны, со Взвозу до монастыря от телеги пол 3 денги.

 

(Л. 26) 120-го мая в день 30 поехал строитель старец Маркел в Ярославль и бити челом о милостыни. Оставил у чернца Серапиона на росход скитцкой 23 алтыны 4 денги и тем денгам росход.

Куплено вина церковнаго на 2 алтына.

Старцу Якиму по прозвищу Сороке дано по строителскому приказу гривна.

Нищим дано денег 5.

(Л. 26 об.) Принесли рухледь строителскую от деревни Ершова два человека. Дано им 6 денег.

От писма от Предания[51] старца Нила дано старцу Мисаилу 6 денег. И то Предание[52] дано Богдану Ильину.

(Л. 27) Приехал на Бело озеро июля в день 8 в четверг.

Купил бумаги на денгу.

От грамоты от списка от писма площадному подьячему дал 4 денги.

Вавила пришел в 12 день. Дано 3 алтыны 2 денги. А пошел в Скит в 17 день.

Купил 3 блюда. Дал денег 5.

Купил гвоздья двоетеснаго[53] 300, а однотеснаго 200. Дано 16 алтын 4 денги. (Л. 27 об.) Да обычнаго гвоздья дверного 500. Дано 2 алтыны 2 денги.

Купил гривенку меду. Дал 10 денег. Ставик под мед, 2 денги.

Вавиле купил двои лапти, дал денгу. Подьячему от памяти от Чюжбуйские от переписки 2 денги. От наказу от Чюжбуйского от переписки подьячему площадному 4 денги.

Куплено сущу осмина. Дано 4 алтыны 2 денги.

(Л. 28) Поехал в Чюжбуй[54] в день 17, а приехал в Чюжбуй в день 20. Паны отняли рубль скитской.

Новозерские старцы[55] проводили в лодке озером и лошадью до Замошья[56] и через болото до Кустовы[57], посулил 100 сажен поясков, 5 алтын.

Ис Кустовы до Бела озера 10 денег провозу. От деревни Серотузова дано Оске Щукину (Л. 28 об.) да Данилку, Власкову брату, от доски от рухляди алтын.

Посылал Корнилей старец в монастырь для вестей. Дано на лапти денга.

Да строителю Маркелу на 3 месяцы найму.

Ходил в Ярославль и на Бело озеро и на Чежбой, рубль 11 алтын 4 денги.

(Л. 29) Лета 7119-го июля в день 28 дано строителю его выти за годовой запас старцу Маркелу пол 2 рубля 5 алтын 3 денги.

Да уставщику старцу Серапиону за годовой запас полтину.

Житнику старцу Вавиле за годовой запас полтину. 

(Л. 29 об.) Пономарю старцу Селивестру Мутянцу за годовой запас полтина.

Федоту сторожю дано 7 алтын.

120-го году февраля в день 2 в праздник дано братьи за труды и за стол (Л. 30) Маркелу, попу Феодосью, уставщику старцу Серапиону, житнику Вавиле, пономарю Селивестру да крылошаном Дионисью[58] да Корнилью всем по алтыну. Итого всем 7 алтын.

120-го июня в день 2 дано строителю Маркелу за ево запас на 120 год (Л. 30 об.) за пшеницу, и за гречю, и за горох, и за соль 2 рубли 3 алтыны 5 денег. Да Маркелу же сентября с 1 числа 121-го года да до Крещения дано 7 алтыны 3 денги братцкие доли.

Серапиону, да Вавиле, да Селивестру за горох и за соль дано 40 алтын 3 денги.

(Л. 31) попу Феодосию дано на 120 год на полгода 13 алтын 3 денги. Корнилью да Мисаилу дано по 2 гривны денег.

Да Корнилью же августа в день 20 дана гривна.

Сторожю Федоту дана гривна.

(Л. 31 об.) Итого в росходе 25 рублев 2 алтыны пол 5 денги.

 

И 120-го году августа в день 31 по благословению отца нашего игумена Матфея Кирилова монастыря и по приговору соборных старцев считали чернцы Еустафей да Анфилофей Нилова скиту строителя старца Маркела по книгам (Л. 32) и по памятем, что у него в приходе и в росходе.

В приходе у него денег 119-го году июня с 2-го числа да августа по 31 день 120-го году 30 рублев 14 алтын 5 денег. (Л. 32 об.) А в росходе у него денег 25 рублев 2 алтыны пол 5 денег.

А налицо отдано новому строителю Нилова скиту старцу Деонисью Ярышкину 5 рублев 12 алтынъ с полуденгою.

(Л. 33)А подписные книги черные[59]за рукою старца Анфилофия, да строителя старца Маркела, да скитцого священника Феодосья, да старца Вавила.

 

(Л. 34)[60]Лета 7096-го сентября в день 7 память старцу Иоаникею казначею Кирилова монастыря.

Отдал старцу Филипу, строителю Ниловы пустыни, государского жалования годовые руги за оброчной их хлеб на девятдесят пятой год за сто за девять четвертей бес полосмины ржы по четырнатцать алтын бес пирога[61] за четверть, сорок четыре рубли четырнатцать алтын бес полденги. Да за овес за девяносто пять четвертей с полосминою по девять алтын по две денги за четверть, дватцать шесть рублев дватцать два алтына полторы денги. И всех денег за рожь и за овес дано строителю старцу Филиппу семдесят один рубль три алтыны без денги.

А память писал казенной дияк Афоня Курмышов[62].



[1] ОПИ ГИМ, ф. 484. Ед. хр. № 74. Л. 1-33.

[2] На нижнем поле листа печать: «Е. Барсов»; в правом верхнем углу листа штамп, обозначающий номер листа — 28; на последующих листах нумерация продолжается до л. 33 (60).

[3] На нижнем поле листа печать: «Е. Барсов».

[4] Слово сокращено, восстановлено по смыслу.

[5] Косино — ныне поселок в Кирилловском районе Вологодской области, входит в состав Липовского сельского поселения, расстояние до Кириллова 23 км, до Вогнемы по прямой — 1,5 км.

[6] Выронити — повалить, срубить деревья (Словарь русского языка XIXVII вв. Вып. 3. М., 1976. С. 243).

[7] Слово сокращено, восстановлено по смыслу.

[8] Ночевки (ночовки, начовки; то же, что ночвы и ночви) — неглубокое деревянное корыто округлой формы с плоскими выступами-рукоятями на концах; деревянный лоток (Словарь русского языка. Вып. 11. М., 1986. С. 430).

[9] Черезок (уменьшительное от через или черес) — кошель с поясом; кишка с пряжками, застежками, куда кладут деньги и опоясываются (Даль В. Толковый словарь живого великорусского языка. Вып. 4. М., 2000. Стб. 1311).

[10] Клевец или чекан — молоточек с клювом на древке (Даль В. Указ. соч. Вып. 2. М., 2000. Стб. 287).

[11] Тшан (тчан, тчанец) — чан, большая деревянная кадка.

[12] Дописано над строкой другими чернилами.

[13] Вписано на полях другими чернилами.

[14] «Предания начяльниковы» — имеется ввиду сочинение прп. Нила Сорского «Предание ученикам». Старца называли начальником, т. е. основателем скита.

[15] В рукописи слово не дописано.

[16] В рукописи слово не дописано.

[17] Сущ — мелкая сушеная рыба; основной продукт питания в Белозерье в зимнее время.

[18] Серотузово — название местности, в настоящее время не определяется.

[19] Конусть (Куность) — сельцо, находилось на берегу одноименной реки, вытекающей из Лозского озера и впадающей в озеро Белое. В 1577 г. было пожаловано царем Иоанном IV Васильевичем Кириллову Белозерскому монастырю (Копанев А. И. История землевладения Белозерского края XVXVI вв. М.; Л., 1951. С. 66, 139).

[20] Третьяково (ныне: Большое Третьяково) — деревня в Белозерском районе Вологодской области; расстояние до Белозерска 17 км.

[21] Вогнема — ныне село в Кирилловском районе Вологодской области, центр Липовского сельского поселения. Расположено на левом берегу реки Шексны, в 22 км от города Кириллова. Рядом с селом расположена паромная переправа через Шексну, соединяющая Кирилловский район с Белозерским. Государева езовая волость Вогнема известна с XV в. В это время она находилась в ведении посельского князя Михаила Андреевича, что известно из грамоты жены князя Елены Афанасию Внукову «или иной посельской мой на Вогнеме кто будет». Княгиня приказала давать в Кириллов монастырь «на Кириллову память да на Успенье» 30 сыров да 2 пуда масла (Копанев А. И. Указ. соч. С. 182—183). Известно, что Нило-Сорская пустынь не имела земельных владений, но какие-то угодья все же находились в распоряжении монастыря. На это указывает запись о том, что «по государеве цареве великого князя Федора Ивановича всея Руси грамоте» писец Андрей Салтыков отвел межи этого монастыря от волости Федосьин городок и села Вогнемы» (Там же. С. 71; РНБ, А № 1/16, л. 1503—1503 об.). Эту запись подтверждает и существовавшая «выпись из езовых книг с Поместного приказу», в которой была «описана межа около Нилова скиту с езовыми волостьми» (упомянута в перечне государевых грамот в «книгах переписных Нилова скита после строителя Мардария новому строителю Нилу» (Архив СПбИИ РАН, кол. 115. № 684, л. 14)). В 1613 г. в Азатскую, Вогнемскую и иные белозерские волости было испомещено 230 человек смольнян, так как «были за ними поместья в Смоленске и теми же их поместьями владеют литовские люди» (Копанев А. И. Указ. соч.С. 73). По переписи 1626—1627 гг. в Вогнемской волости находилось 25 селений, в которых размещались 31 двор крестьянский и 15 бобыльских (Там же. С. 80).

[22] Слово сокращено, восстановлено по смыслу.

[23] Устав — вероятно, имеется ввиду рукопись с сочинением прп. Нила Сорского «Главы о мысленном делании».

[24] Ершова — ныне деревня Ершово Кирилловского района. Упоминается в переписных книгах 1584—1585, 1626—1627 гг. (Копанев А. И. Указ. соч. С. 216).

[25] В рукописи слово написано над строкой.

[26] Зарукавный — помещающийся за обшлагом рукава. Книга-зарукавничек — книжка небольшого формата, которую можно носить в рукаве одежды. Из текста видно, что жена воеводы заказала скитским книжникам писать святцы в ту же меру.

[27] Иван Никифорович Чепчугов — брат Степана Никифоровича Чепчугова, дворянин московский. 1 августа 1598 г. поставил подпись под грамотой об избрании на царство Бориса Годунова в числе выборных от городов. После смерти царя стал приверженцем Василия Шуйского. В 1606—1607 гг. был воеводой на Двине; 11 апреля 1611 г. послан Прокопием Ляпуновым воеводой в Сольвычегодск для сбора средств на содержание войска. В октябре 1611 г. вернулся в Москву на земскую службу (Лихач Е. Иван Никифорович Чепчугов // Русский биографический словарь / Ред. А. А. Половцев. Т. Чаадаев-Швитков. СПб., 1905. С. 153). В дальнейшем, вероятнее всего, он находился в войске Второго земского ополчения, поскольку строитель Маркелл накануне своей поездки за милостыней в Ярославль попросил адресованную Ивану Чепчугову грамоту у его родного брата Степана.

[28] Святцы были написаны в пустыни в подарок для жены белозерского воеводы С. Н. Чепчугова Марии Матвеевны. Е. Э. Шевченко идентифицировала упомянутую рукопись: РНБ, Кир.-Бел., № 493/750. Затем книга оказалась у дьяка Богдана Ильина сына Колокольникова, служившего воеводе. Впоследствии в качестве его вклада она вернулась обратно в скит (Шевченко Е. Э. Нило-Сорский скит как центр книжности. Автореф. дис. … канд. филол. наук. СПб., 2009. С. 11-12).

[29] Боран — выделанная баранья кожа (Словарь русского языка. Вып. 1. М., 1975. С. 71).

[30] Кропилцо святоводное — кисть или веничек для кропления святой водой (Словарь русского языка... Вып. 8. М., 1981. С. 72).

[31] Взвоз — село Звоз на реке Шексне. Здесь нанимали лодки, чтобы плыть по Шексне и далее в Волгу (Копанев А. И. Указ. соч. С. 64).

[32] Рыбна — Рыбная Слобода (с 1777 г. город Рыбной, ныне город Рыбинск Ярославской области). Возникла у впадения рек Шексны и Черемухи в Волгу. Упоминается в духовной грамоте 1504 г. великого князя Иоанна III Васильевича (Духовные и договорные грамоты великих и удельных князей XIVXVIвв. / Под. ред. С. В. Бахрушина, подгот. к печати Л. В. Черепнин. М.; Л., 1950. С. 356). Из слободы к царскому столу поставляли рыбу.

[33] Семен Васильевич Прозоровский (около 1586—1659 гг.), стольник с 1629 г., воевода, боярин. После низложения царя Василия Шуйского в 1610 г. воевал в окрестностях Ростова и Романова, затем присоединился к ополчению кн. Д. М. Пожарского. В 1613 г. был послан вместе с Л. А. Вельяминовым и «многою ратью»  под Тихвин «на немец» (против шведов), награжден царем Михаилом Федоровичем за оборону города (Полное собрание русских летописей. СПб., 1910. Т. 14. Ч. 1. С. 131). Состоял на царской службе до самой смерти. Принял схиму с именем Сергий. Похоронен на паперти Успенского собора Тихвинского монастыря (Корсакова В. Д. Прозоровский Семен Васильевич // Русский биографический словарь. Т. Притвицъ-Рейсъ. СПб., 1910. С. 279—280). 

[34] Слово написано с исправлениями, поэтому плохо читается.

[35] Чарка шадровая — сделанная из дерева рябины.

[36] Мисерский (мисюрьский) — египетский.

[37] В рукописи далее зачеркнуто: гривна.

[38]37 В рукописи надписано над строкой.

[39] В рукописи далее зачеркнуто: гривна.

[40] Романов — город на Волге, с 1822 г. Романов-Борисоглебск, ныне Тутаев Ярославской области.

[41] Ложка репчатая — изготовленная из «репчатого дерева». Так назывались каповые наплывы на стволе, напоминающие по форме репу и имеющие кольцеобразный узор древесины. «Репчатое дерево» считалось самым лучшим материалом и дорого ценилось, из него изготавливались так же ножи, черены (ручки, стебли). Центром по производству такой деревянной посуды был Кириллов Белозерский монастырь и его вотчины (Кондратьева В. Г. Ложечный промысел Соловецкого монастыря в XVI— начале XX вв. // Духовное и историко-культурное наследие Соловецкого монастыря. Международная научная конференция: сборник научных статей и докладов / Отв. сост. О. Г. Волков. Соловки, 2011. С. 150— 151).

[42] Слово сокращено, вставлено по смыслу.

[43] Кремль — дерево с плотной, смолистой древесиной; крест кремлевой — сделанный из подобного дерева.

[44] Черен — рукоять, ручка, хватка, то, за что берут вещь (Даль В. И. Указ. соч. Вып. 4. М., 2000. Стб. 1312).

[45] Княгиня Мария (Евфросиния) Федоровна Пожарская (урожденная Берсенева- Беклемишева; в схизме Евзникея; + 7 апреля 1632 г.), мать Д. М. Пожарского; верховая боярыня в свите Ксении Борисовны, дочери царя Бориса Годунова. Была хорошо образована, оказывала значительную поддержку сыну в его продвижении при дворе. Похоронена в суздальском Спасо-Евфимиевом монастыре (Курганова Н. М. Надгробные плиты из усыпальницы князей Пожарских и Хованских в Спасо-Евфимьевом монастыре Суздаля // Памятники культуры: Новые открытия. 1993. М., 1994. С. 399–400).

[46] Петр Дмитриевич Пожарский (не позднее 1603 – 1647 гг.), князь, старший сын Д. М. Пожарского. С 1621 г. упоминается в Дворцовых разрядах как стольник, в 1626 г. присутствовал на свадьбе царя Михаила Феодоровича. В 1630 г. упоминается в качестве стольника и рынды при приемах иностранных послов; в 1638-1639 гг. — воевода в Белгороде, в 1641 г. — в Одоеве  (см.: Русский биографический словарь. Т. Плавильщиковъ-Примо. СПб., 1905. С. 251–253; Савёлов Л. М. Указ. соч. С. 29-30; Володихин Д. М. Пожарский. М., 2012. С. 306).

[47] Федор Дмитриевич Пожарский (+ 27 декабря 1633 г.), князь, второй сын Д. М. Пожарского, в 1626 г. в качестве стольника присутствовал на свадьбе царя Михаила Феодоровича, в 1627 г. — рында при отпуске датского посла; в 1630-1631 гг. упоминается несколько раз в Дворцовых разрядах как рында при приемах иностранных послов; умер молодым. Отец дал по его душе значительный вклад в Троице-Сергиев монастырь: село Берсенево, ногайского иноходца и утвари на 185 рублей (Вкладная книга Троице-Сергиева монастыря. М., 1987. С. 100-101). Он завещал похоронить себя рядом с сыном: «А тело мое мерзское положить у Всемилостиваго Спаса в Суздале, в головах у света моево у князя Федора Дмитриевича» (Духовная грамота князя Дмитрия Михайловича Пожарского (не позднее 20 апреля 1642 г.) / Подгот.: Ю. М. Эскин  // Отечественная история. 2000. № 1. С. 152; см. о нем: Савёлов Л. М. Указ. соч. С. 30; Курганова Н. М. Надгробные плиты… С. 400; Володихин Д. М. Пожарский. С. 307). 

[48] По всей видимости, к 1612 г. у Д. М. Пожарского были 2 дочери: Ксения (+ 22 августа 1625 г.) и Анастасия. Первая впоследствии вышла замуж за князя Василия Семеновича Куракина, овдовела и приняла монашеский постриг с именем Капитолина, рано умерла. Анастасия стала женой князя Ивана Петровича Пронского, получила в приданое пустошь Климово Дмитровского уезда и с. Нершу с деревнями в Суздальском уезде (Савёлов Л. М. Указ. соч. С. 31; Володихин Д. М. Пожарский. С. 308). 

[49] «От грамоты печатнаго» — имеется ввиду плата, данная подьячему за печать, поставленную на грамоте.

[50] Чюмич — ковшик, ополовник.

[51] Речь идет о сочинении прп. Нила Сорского «Предание», которое постоянно переписывали иноки скита в подарок и на заказ.

[52] Слово вписано над строкой.

[53] Гвозди двоетесные, однотесные — кровельный гвоздь определенной длины, прошивающий два или один ряда теса (Словарь русского языка... Вып. 4. М., 1977. С. 15).

[54] Чюжбуй — дворцовая волость и село Чужбой в западной части Белоозера, известны с XV в. (Копанев А. И. Указ. соч. С. 186–187). Крестьяне села Чужбой были обязаны по оброку возить рожь и пшеницу в Нилов скит (Там же. С. 77, 80); по переписи 1626-1627 гг., в волости находилось 52 селения, в которых размещались 62 двора крестьянских и 30 бобыльских.

[55] Новозерские старцы — монахи Кириллова Новоезерского монастыря, находившегося на Красном острове Нового озера.

[56] Устье — деревня вотчины Кириллова Новоезерского монастыря на восточной оконечности Андозера (см.: Сазонова Т. В. Кирилло-Новоезерский монастырь: Опыт изучения малых и средних монастырей России XVIXVII вв. М.; СПб., 2011. Приложение 5. С. 281).

[57] Кустово — селение на берегу Белого озера, ближайшее к Кириллову Новоезерскому монастырю. Здесь нанимали лодку с гребцами, чтобы плыть до города Белоозеро. Ныне урочище Кустово в Белозерском районе Вологодской области. В нем сохранилась полуразрушенная церковь во имя святых апостолов Петра и Павла.

[58] Монах Дионисий, исполнявший послушание на клиросе, имел прозвище Крюк. В конце документа мы узнаем, что 31 августа 1612 г. он стал настоятелем скита после старца Маркелла. Указана и его фамилия — Ярышкин. Впоследствии Дионисий Крюк перешел жить на Соловки и по просьбе прп. Елеазара Анзерского и благословению игумена Иринарха поселился в Анзерском скиту, чтобы научить братию новообразованного скита, как «поют в старом ските Ниловском». Именно со слов Дионисия Ярышкина анзерские монахи узнали, что прп. Нил Сорский посещал не только Афон и Константинополь, но также Палестину и Синай (Севастьянова С. К. Прп. Елеазар, основатель Свято-Троицкого Анзерского скита. СПб., 2001. С. 106; Шевченко Е. Э. Нило-Сорский скит как центр книжности. С. 17; Романенко Е. В. Типология «скитского жития»: на примере Анзерского и Сорского скитов // Духовное и историко-культурное наследие Соловецкого монастыря. Международная научная конференция: сборник научных статей и докладов / Отв. сост. О. Г. Волков. Соловки, 2011. С. 80).

[59] Слово дописано другими чернилами над строкой.

[60] На верхнем поле листа запись другими чернилами, почерком XVI в: «деньги взяты за хлеб 5 году оброк».

[61] По мнению Д. И. Прозоровского, пирог был самой мелкой единицей монетного веса в системе XVI в., соответствовавшей 21/25 доли (0,04 г серебра) (Прозоровский Д. И. Монета и вес в России до конца XVIII столетия. СПб., 1865. С. 371). П. Ф. Симсон считал, что «пирог, мортка и половина полуденьги — расценки тождественныя, т. е. все равны 1/8 копейки считая копейками московками после реформы 1535 г., а если считать старыми деньгами новгородками, то они равны ¼»; «мортка представляла из себя столь реальную ценность, что можно было на нее купить себе пирог, почему и стала она называться в народе пирогом, с его делениями на пол-пирога, пол-полупирога, соответственно с нисходящими делениями мортки» (Симсон. П. Ф. Не только мортки, но и пироги и даже еще пулы в XVII веке. Тверь, 1909. С. 7-8). Поскольку название «пирог» зафиксировано в приходно-расходных книгах Николо-Карельского, Кириллова Белозерского монастырей, в актах Холмогорско-Устюжской епархии XVI-XVII вв., в сошном письме Холмогорской волости, его принято считать местным северным названием. По мнению А. С. Мельниковой, пирог и его фракции были элементами народного, и видимо, местного счета, представлявшие собой величины неустойчивые и несамостоятельные (Мельникова А. С. Русские монеты от Ивана Грозного до Петра Первого (история русской денежной системы с 1533 по 1682 год). М., 1989. С. 32). 

[62] На обороте листа почерком XIX в. кратко излагается содержание документа. Особо отмечено, что «здесь четверть ржи оценена в 14 алтын без спироги». Слово «спироги» подчеркнуто.

 

 

 

Форумы