Последний молитвенник

Мы завершаем изучение личностей, жизни и деяний патриархов Русской православной церкви фигурой наиболее загадочной и спорной. Убеждения и характер одиннадцатого и последнего досинодального патриарха, мотивы его поведения, а зачастую и сами деяния как бы растворяются в туманной дымке, затянувшей историю России последнего десятилетия XVII в. Набор лубочных картин о житии и подвигах молодого царя Петра практически исчерпывает общее представление о сложном периоде крутого изменения политического курса и направления преобразований. Не только патриарх Адриан — большинство ярких фигур предшествующего периода, активно продолжавших действовать в 1690-е гг., кажется, утрачивают свой блеск и скрываются в тени легенды о «Петре Великом».

В отношении Адриана — формально второго лица в православном царстве — тягостное ощущение блеклости и бессилия особенно обостряется от прямого противопоставления болезненного старца юному и энергичному государю. «Его темперамент, — писал о своем герое автор наиболее подробной книги о последнем архипастыре, — более всего подходит под определение — меланхолического... Патриарх Адриан был робок, неуверен в своих силах и силах тех, кто был вверен ему, как отцу и главе». Его отличала «неспособность к крутым, смелым, открытым выступлениям в защиту своих старозаветных воззрений», «неспособность приспособляться и всех приспособлять своим целям»; времяпрепровождение пастыря (сравнительно, разумеется, с Петром) было «монотонно, тягуче, келейно, однообразно».

Историческая несправедливость видится в том, что при оценке Адриана приверженность к «великопетровской» мифологии сочетается с желанием видеть в ком-то, хотя бы в больном старце, вождя для объединения сил, противостоящих дубине преобразователя. Были ли такие силы? Бог весть! Но историку вольно утверждать, что «при всех своих достоинствах — незлобии, голубиной кротости, евангельской доброте, выдвинувших

его на первое, после царя, место, патриарх Адриан не мог стать популярным вождем большинства русского народа, с недоверием и страхом (такими же, что и у самого патриарха) встречавшего беспокойную, порывистую, непонятную деятельность молодого царя-реформатора» [873].

Снять с личности Адриана эту тень нетрудно. Ведь помыслы о том, чтобы архипастырь возглавил оппозицию законному государю, нелепы.

Иное дело — влияние на личность, контроль над поведением царя, власть над душой государя, подобная господству могучей личности Никона над Алексеем Михайловичем, — явление сугубо случайное и временное. К тому же среди желающих заполучить такую власть всегда найдется множество лиц, более близких к особе венценосца, чем обязанный хранить достоинство верховного пастыря патриарх всея Руси.

Существует и более тяжкое обвинение, не всегда зримо, но постоянно нависающее над главой несчастного Адриана: почему не сохранил он от разрушения престол Московских патриархов?! Правда, умирая, последний патриарх отнюдь не предполагал, что станет последним. Ликвидация патриархата и учреждение святейшего Синода произошли много лет спустя. Правда и то, что процесс превращения Русской православной церкви как идеологической организации, имеющей политическую власть, в департамент единого государственного аппарата, начался задолго до Адриана и успешно развивался при его твердом и энергичном предшественнике Иоакиме, убежденном поборнике и строителе государственной Церкви.

Правда, наконец, что мы просто не знаем, как судить и оценивать высшее духовное лицо в условиях реформирования, а то и грубой ломки традиций по инициативе и силами той самой верховной власти, которую Церковь освятила и была призвана защищать. Но, может быть, обращаясь к истории, полезно не столько судить, сколько понимать, сопереживать и сочувствовать? Не только Адриану, но также избиравшим его, поддерживавшим и возлагавшим на патриарха надежды архиереям и всем живым, мыслящим клеточкам Русской православной церкви.





[873] [/Скворцов Г. А./] Патриарх Адриан, его жизнь и труды в связи с состоянием русской церкви в последнее десятилетие XVII века. Казань, 1913. С. 361—362.
Форумы