14 лет назад скончался Святейший Патриарх Московский и всея Руси Алексий II
Времена древних эстов
Как и славяне, эсты в древности поклонялись языческим богам. Известно, что в России и Скандинавии древние эсты славились своим умением волховать[17]. Летописец, автор «Повести временных лет», рассказывает, что «приключися некоему новгородцю прити в Чюдь, и приде к кудеснику, хотя волхвованья от него. Он же по обычаю своему нача призывати бесы» [18].
Эсты, как и все северные народы, искали проявления сверхъестественных сил прежде всего в природе. Она поражала их своим величием, мощью и необычностью, поэтому божествами для них стали воздух, вода, земля и лес, и над всеми возвышалось одно всемогущее божество, создавшее вселенную и героев[19]. Языческие верования и культовые обряды эстов, по-видимому очень древние, зародились еще до Рождества Христова, и сейчас в народных песнях, предметах народного искусства можно различить элементы язычества. Таковы, например, магические урожайные песни, плачи, некоторые погребальные обряды, сказания, пословицы, загадки, элементы народного орнамента и др. По всей территории Эстонии сохранилось много жертвенных камней того времени, остатки священных рощ. Жреческого сословия у эстов не было. Старший в роде или отец семейства приносил жертвы за себя и членов семьи, общинные жертвы приносили старшины[20].
По археологическим памятникам и очень немногим письменным сведениям о том времени можно судить, что среди эстонцев вплоть до конца XII в. бытовали анимистические представления об окружающем мире, оставались унаследованные от седой старины вера в загробную жизнь и культ умерших предков. Покойников в большинстве случаев предавали огню, зачастую вместе с погребальным инвентарем[21]. Похороны у эстов сопровождались плачами, причитаниями, пением погребальных песен. На месте погребения складывались каменные могильники, а зажиточные люди и островитяне сжигали умерших в ладьях. Но наряду с сожжением практиковалось и захоронение тел умерших. Воина, вождя, главу семьи или рода хоронили вместе с оружием и орудиями труда, а иногда вместе с рабами или слугами. Однако рабство не было распространенным явлением в Прибалтике, и лишь отдельные его случаи наблюдались во второй половине I тысячелетия как отголосок или пережиток исчезавшего к тому времени рабовладельческого строя в Европе.
Г. Трусман подробно описывал древние верования латышей, ливов и эстов в книге «Введение христианства в Лифляндии» и особенно выделял эстонский народный эпос «Сын Калева» («Kalevi poeg»), который несет «в себе преимущественно... языческие элементы, и следовательно, может более несомненно, чем все другие источники, дать нам понятие о религиозных воззрениях древних эстов, насколько они еще сохранились в памяти народа» [22].
В эпосе эстов[23] в сравнении с финским[24] обнаруживается определенная двойственность религиозно-мифологических представлений: одни сделались достоянием прозаических саг, по-видимому, сохранивших меньше первоначальных элементов, другие перешли в поэзию, прославлявшую подвиги Калевичей, и сохранили больше первоначальных черт, поскольку содержание их не имеет прямой связи с представлениями, привнесенными христианством.
Некоторые сведения о языческих обрядах и верованиях древних эстов можно почерпнуть из «Хроники Ливонии» XIII в. Генриха Латвийского, где упоминается, в частности, и о захоронении мертвых, и об умерщвлении жены после смерти мужа, о массовых самоубийствах после поражения в битвах и об обычае добивать раненого соплеменника. Вот что повествует Генрих Латвийский об обряде погребения у древних эстов: «Но эсты, потеряв столько убитыми, и не думали догонять лэттов, много дней они в печали собирали трупы убитых лэттами и сжигали их в огне, справляя похороны по своему обычаю с плачем и пирами» [25]. Ф. Д. Гуревич находит подобные обычаи у русских и приводит свидетельство Льва Диакона о воинах, которые не сдавались неприятелю, но вонзали себе меч под сердце в уверенности, что, погибнув от руки врага, они и на том свете будут служить своим убийцам в качестве рабов[26]. Несмотря на христианское просвещение, отдельные языческие обряды в несколько измененном виде (например, жертвоприношение восковых фигур) сохранялись и в середине XIX в. (о них упоминал И. Чистович[27]), и даже в начале ХХ в.[28]