Приговор Собора 1580 г. об ограничении церковного землевладения

Текст Приговора, комментарий и примечания приводятся по изданию: Российское законодательство X-XX вв. Т. 3. с. 26-31.


Собор 1580 года состоялся при митрополите Антонии в царствование Ивана Грозного и был посвящен актуальному вопросу о церковном землевладении. Сохранилась подлинная грамота с текстом соборного приговора[1]. Не добившись в первую половину царствования нужного для себя решения по этому вопросу, Иван IV вновь поднимает его на Соборе 1580 года. Присутствие на соборе помимо бояр также и представителей служилых людей является вопросом спорным. Замечание Н. И. Костомарова применительно к Собору 1584 года о том, что Собор бояр и «всего синклита» может включать также и представителей служилых людей, было всесторонне рассмотрено Л. В. Черепниным в его фундаментальной работе, посвященной Земским соборам. Черепнин пришел к выводу, что подбор участников собора был осуществлен с учетом интересов правительства независимо от того, были на соборе представители «воинского чина» или нет[2].
Решения, принятые Собором 1580 года по ограничению роста церковных земель, отвечали требованиям дворянства.
Приговор 1580 года получил развитие в решениях церковно-земского Собора 1584 года, состоявшегося при митрополите Дионисии уже в царствование Федора Ивановича.
Историки оценивают оба собора как церковно-земские, генетически связанные со Стоглавым собором. Грамота, утвержденная Собором 1584 года, сохранилась[3].


Приговор Собора 1580 года, января 15

Благоволением Бога и Отца, и споспешением Сына, и содейством Святаго Духа, в Троицы славимаго Бога нашего и во единстве покланяемаго милостию, Пречистыя и Преблагославеные Владычица нашия Богородицы молитвами, и всех великих чудотворцев молитвами, повелением благоверного царя и великого князя Ивана Васильевича всеа Русии, мы преосвященный Антоней митрополит всеа Русии, архиепископ Великого Новагорода и Пскова Александр, архиепископ казанской и свияжской Иеремия, архиепископ ростовский и ярославской Давыд, епископ вологодцкой и пермской Варлам, епископ суздальской и торусской Варлам, епископ смоленской и брянской Селивестр, епископ резанской и муромской Леонид, епископ тверской и кашинской Захария, епископ юрьевской и вилянской Корнилей, епископ коломенской и коширской Давыд, епископ сарской и подонской Феодорит, архимандрит Троицы живоначальные Сергиева монастыря Иона, Троицы живоначалные Сергиева монастыря бывшей архимандрит Феодосей, архимандрит Рожественой из Володимеря Иоаким, архимандрит Спаса Нового Московской Иев, архимандрит Юрьевской из Новагорода Мисаило, архимандрит Чюдовской[a]... архимандрит Ондронниковской Еуфимей, архимандрит Казанской Герман, архимандрит Печерской из Нижняго Новагорода Иона, игумен Хутынской из Великого Новагорода Деонисей, игумен Кириловской Козма, архимандрит Горицкой ис Переславля Иосиф, архимандрит Лужецкой из Можайска[b]... игумен Богоявленской из-за торгу Аврамей, архимандрит из Ростова Богоявленской Иосиф, архимандрит Спасской из Ерославля Феодосей, игумен Пахнотьевской из Боровска Тихон, игумен Осифовского монастыря Волоцкой Еуфимей, игумен Онтоньевской из Великого Новагорода Иосиф, игумен Соловецкой Варлам, игумен Печерской изо Пскова Селивестр, архимандрит Спасской Иев из Суздаля, архимандрит Тверской Отроча монастыря Никандр, архимандрит Возмицкой Селивестр, архимандрит ис Переславля Даниловской Сергей, архимандрит Каменской с Вологды[c]..., игумен Ферапонтовской Еуфимей, игумен Борисоглебской с Устья Антоней, архимандрит Солочинской с Резани Пимин, игумен Прилуцкой с Вологды Иаким, игумен Троецкой Павлова монастыря Иван, игумен Глушицкой Андреян, игумен Колязинской ис Кашина Игнатей, игумен Корнильевской Андреян, игумен Никитцкой из Переславля Никон, игумен Колотцкой из Можайска Еуфимей, игумен Вежетцкой из Великого Новагорода Селивестр, старцы живоначалные Троицы Сергиева манастыря: келарь Еустафей, старец Варсонофей, Кирилова монастыря старцы: Зиновей, Александр, Леонид, Измайло; Спазин, Пафнотьева монастыря старец Елисей Карцов, Осифова монастыря старец Измайло, да старец Гурей Ступишин, собрахомся в преименитом граде Москве некоих ради царских вещей, паче ж и от нележащего варварского прещения от турского, и от крымского, и от нагай и от литовъского короля, с ним же совокупишася Полша, угры, немцы Лифлянския и другия Свейския, сии все совокупившеся образом дивияго зверя распыхахуся, гордостию дмящеся, хотяху потребити православие. Мы ж сих ради со благочестивым царем нашим поболехом зелне, и многая попечения о сем благочестивый царь наш с своим сыном царевичем князем Иваном, и с своими боляры и со всем своим синклитом сотвори, яко же довлеет его царской власти. В сих же и в нас внесена быша некая, яко возложеная Богови, села и пожни, или иная угодия земленая, яко же по священным епископиям и по святым монастырем в пустош изнуряютца ради пьянственного и непотребного слабого жития многообразне, многая ж в запустения приидоша. И яко же убо по монастырем сия запустеваху, а х тому от мирских живущее прилагаху, не токмо ж по благословеней вине, но и с ухищрением и тяжею, и прибытка никоего же несть, но развее токмо по монастырем в пустош изнуряетца на пьянственыя и на иныя проторы; яже не токмо иноком, но и мирских свыше потребы не подобает творити. И сия убо по монастырем в пустош изнуряхуся паче потребы, а воинственному чину от сего оскудение приходит велие. И сего ради со благочестивым царем и великим князем Иваном Васильевичем всеа Русии, и с его сыном с царевичем со князем Иваном, мы преосвященный Антоней митрополит всеа Русии и со всем освященным собором, и со всем царским синклитом, уложихом сице, да церкви Божия и священныя места без мятежа будут, а воинский чин на брань против врагов креста христова ополчатца крепце, и сице устроихом: да елико есть земель и земляных угодей, елико недвижимых вещей, еже есть села и деревни, и пожни и сеножати, что до сего даная и возложеная Богови в митрополие, и в епискупиях и по монастырем, да ничто же претваряетця, и из митропольи, и из епискупий и из манастырей не изходит, и вотчины никоторым судом ни тяжею у митрополита, и у владык и у манастыря не емлют и не выкупают, хотя которое место и не утверждено крепостьми, и того у манастыря не выкупити, и вперед с манастыри о вотчинах не тягатися. А от сего дни вперед, з генваря пятого надесять дня вотчинником вотчин своих по душам не давати, а давати за них в манастыри денги, которое село чего судит. А село имати вотчинником, хотя кто и далеко в роду: а будет у кого роду не будет ни дальнего, и та вотчина имать на государя, а денги за нее платити ис казны. А митрополиту, и владыкам и манастырем земель не покупати, и закладней не держат и. А хто после сего уложенъя купит землю, или закладня учнет за собою держати, и те земли имати на государя безденежно. А которые ныне закладни за митрополитом и за владыками и за монастыри, и те земли поимати на государя ж, а в денгах ведает Бог да государь, как своих богомолцев пожалует. А которые вотчины княженецкие даваны преж сего, и в тех волен Бог да государь, как своих богомолцов пожалует. А вперед княженецких вотчин не имати, а хто возмет без государского ведома, и те вотчины взяты на государя безденежно. А которые покупили княженецкия вотчины, а те вотчины взяти на государя, а в денгах ведает Бог да государь, как своих богомолцов пожалует. А вперед митрополиту, и владыкам и манастырем земель не прибавливати никоторыми делы, жити им на тех землях, что ныне за ними. А которое место убогое, земли будет мало, или не будет, и он бьет челом государю, и государь с митрополитом соборне и з бояры приговоря, и устроят тот манастырь землею, как будет пригоже, как бы ему мочно прожити. А на болшое утвержение царь и великий князь Иван Васильевич всеа Русии к сей грамоте печать свою приложил; а митрополит Антоней всеа Русии к сей грамоте печать свою привесил и руку свою подписал; а владыки печати свои привесили и руки свои подписали; а архимандриты, и игумены и старцы руки свои приложили. Утвержена сия грамота в преименитом в царствующем граде Москве лета 7088 (1580), месяца генваря в 15 день[4].


Разночтения

[a] В тексте пропуск. СГГД восстанавливает его на основе подписей на грамоте следующим образом: Христофор, Симонова монастыря архимандрит Гермоген, Богородицына монастыря из Свияжска архимандрит Аврамей.
[b] В тексте пропуск. Вероятно: Мисаило (ср.: Памятники русского права. Выпуск четвертый, М., 1956,с. 527).
[c] В тексте грамоты оставлено пустое место, чтобы вписать имя.

Комментарий

келарь — монах, ведающий монастырскими припасами, хозяйством монастыря.
паче — особенно, более, тем более.
варварское прещение— угроза нападения варваров, нехристиан.
дивниго зверя распыхахуся — разъяриться как дикий лесной зверь.
гордостию дмящеся — становиться гордым, надменным.
потребит и — зд. извести, уничтожить.
синклит — зд. собрание высших сановников.
убо — итак, посему, следовательно.
протор — издержки, расходы, убытки.
еже — что, чтобы, дабы.
сеножати — покосы, луга, место для косьбы.
сице — так, таким образом.


Грамота начинается с подробного перечня участников освященного собора. Из этого перечня можно заключить, что Собор 1580 года являлся весьма авторитетным, на нем были представлены все русские епархии и крупные монастыри. Широкое представительство на данном соборе монастырей не случайно, поскольку вопрос о церковном землевладении, которому посвящался собор, обращался именно к ним. Как показал в своем исследовании С. Б. Веселовский, «духовенство распадалось на две категории, интересы которых во многих отношениях не совпадали»[5]. Высшие церковные иерархи получали значительные доходы от управленческой деятельности, а земли, принадлежащие митрополичьей кафедре и епископиям, были получены ими еще в предшествовавшие века. Иным было положение монастырей. Их доходы во многом обусловливались вкладами крупных вотчинников. Кроме того, монастыри ссужали землевладельцев деньгами под залог вотчин. Однако такой залог, как показал С. В. Рождественский, являлся замаскированной сделкой купли-продажи, поскольку вотчины эти не выкупались, а в завещании вотчинника указывалось, что они передавались монастырям[6].

В монастыри нередко поступали большие вклады от знатных бояр и княжат. Опасаясь опалы и связанной с нею конфискации земель, они в годы правления Ивана Грозного передавали свои земли монастырям в качестве вкладов. В таком случае земли оказывались под патронатом церкви, фактически продолжая находиться во владении своих бывших собственников.

Грамота рисует внешне- и внутриполитическую обстановку в стране. Прежде всего обращается внимание на внешнюю опасность, которая грозила России. По мнению составителей Приговора, она заключалась прежде всего в стремлении врагов Русского государства уничтожить православие. Поэтому подчеркивается обязанность духовенства помочь воинскому чину в борьбе с врагами. Далее в Приговоре указывается, что в то время, как Русское государство и православие находятся в смертельной опасности, монахи пребывают в пьянстве, а земли, которые у монастырей в избытке, запустевают. Эта часть Приговора во многом совпадает с речью Ивана Грозного на Соборе 1580 года перед духовенством в изложении Д. Горсея[7]. Она близка и к вопросам царя Стоглавому собору, даже не забыто о сутяжничестве монастырей, их ростовщичестве.

Исследователи подчеркивают остро публицистический характер вступительной части грамоты. Здесь приводятся доказательства того, что тяжелое положение дворян и детей боярских было вызвано стяжательством монастырей. Этим тезисом правительство пыталось как бы снять с себя ответственность за разорение в стране и полностью возложить ее на духовенство.

Резолютивная часть грамоты состоит из нескольких пунктов. Л. В. Черепнин выделяет три, наиболее важные: 1) провозглашение неотчуждаемости церковных и монастырских вотчин; 2) запрещение церквам и монастырям приобретать земли после принятия настоящего уложения (резолютивная часть соборного Приговора называется в самом тексте уложением); 3) конфискация княженецких вотчин, переданных монастырям[8]. Можно выделить и четвертый пункт, в котором определяется порядок предоставления церкви новых земель.

Первый пункт резолютивной части Приговора закрепляет за церковью все земли, находящиеся к моменту его составления в собственности митрополии, епископий или монастырей. Интересно, что даже отсутствие крепости, документального свидетельства о собственности на землю, не лишало церковь права на нее. Все тяжбы по поводу церковных земель запрещались. Одновременно запрещался и выкуп родственниками вотчин, переданных ранее монастырям. Это правило, впрочем, не было нововведением, а лишь повторяло указ 1572 года. Положения, установленные соборным Приговором в данном пункте, не отвечали интересам светских феодалов. Вероятно, они были уступкой духовенству со стороны правительства.

Второй пункт запрещал монастырям приобретать с 15 января 1580 г. земли и давать закладные на вотчины. Санкция устанавливалась достаточно суровая — конфискация незаконно полученных земель. Следует обратить внимание на то, что эта норма не ограничивала права вотчинников завещать свое имущество монастырям. Монастыри в случае завещания им вотчин получали за них денежное возмещение из казны. Сами же земли поступали в распоряжение государства и должны были использоваться для раздачи воинскому чину.

Особо решался вопрос применительно к княженецким вотчинам. Судьба их определялась в каждом отдельном случае царем: волен Бог да государь. По смыслу закона, они подлежали конфискации. Придание этой норме обратной силы объясняется тем, что близкие по смыслу положения уже содержались в указах от 15 января 1562 г.[9] и 9 октября 1572 г.[10], запрещавших свободно распоряжаться княженецкими вотчинами.

Наконец, в четвертом пункте уложения устанавливался порядок наделения церкви землей. Последнее было возможно лишь в случае непригодности церковной земли для ведения хозяйства или в случае ее отсутствия (например, при учреждении нового монастыря). Земли давались царем по челобитью заинтересованного монастыря, причем вопрос этот должен был обсуждаться Боярской думой и Освященным собором. Церковное землевладение ставилось, таким образом, под контроль государства.

Земский характер соборного Приговора 1580 года подчеркивался тем, что он был скреплен подписями не только духовных лиц, но и печатью царя.

А. А. Зимин и другие исследователи соборного Приговора 1580 года считают, что в 1581 году из Приговора были исключены положения, касающиеся конфискации вновь приобретенных монастырями вотчин, а также вотчин, заложенных до 1580 года. Кроме того, был опущен раздел о княженецких вотчинах[11]. Этот вывод делается на основании того, что Сводный судебник начала XVII в. дает именно такое изложение данного Приговора, причем со ссылкой на 1581 год. Однако предположению об исключении целого ряда норм из Приговора 1580 года уже в 1581 году противоречит помещение тех же самых норм в соборном Приговоре 1584 года. Скорее всего, изменения были внесены только в процессе составления Сводного судебника приблизительно в 1606—1607 гг., т. е. во время правления боярского царя Василия Шуйского.

На практике соборный Приговор почти не применялся. Во всяком случае, как доказали исследования С. Б. Веселовского, земельные вклады в монастыри продолжали поступать, и от князей в том числе[12].

Приговор 1580 года имел целью вернуть царю поддержку дворянства, разоренного войной и внутренней политикой Ивана. Воинскому чину должны были передаваться земли, изъятые у монастырей. Вторым шагом в том же направлении явилось введение заповедных лет, т. е. запрещение крестьянам переходить от одного землевладельца к другому — мера, благоприятствующая дворянству.

Б. Н. Флоря пишет, что Приговор 1580 года во многом оказался демагогическим трюком[13] и потому не нашел поддержки у дворян. Однако анализ земельной политики Ивана IV и последующей политики правительства Годунова показывает, что Приговор не был задуман царем как демагогический трюк. В том, что Приговор остался на бумаге, в известной мере виноват государственный аппарат, расшатанный опричниной и войной. О серьезности намерения правительства говорит принятие в 1584 году Приговора, подтвердившего акт 1580 года.

Примечания

[1] СГГД. Т. I, М., 1813, № 200, с. 583—587.
[2] Черепнин Л. В. Указ. соч., с. 123.
[3] Там же, № 202, с. 592—598.
[4] Подписи не воспроизводятся.
[5] Веселовский С. Б. Феодальное землевладение в Северо-Восточной Руси. Т. I. М. — Л., 1947, с. 100.
[6] Рождественский С. В. Служилое землевладение в Московском государстве XVI в. Спб., 1897, с. 84.
[7] Горсей Д. Записки о Московии XVI в. Спб., 1909, с. 36—37.
[8] Черепнин Л. В. Земские соборы Русского государства в XVI — XVII вв. М., 1978, с. 121—122.
[9] АИ. Т. I, № 154, XVIII.
[10] Там же, XIX.
[11] Памятники русского права. Выпуск четвертый. М., 1956, с. 560.
[12] 37 Веселовский С. Б. Монастырское землевладение в Московской Руси во второй половине XVI в. — Исторические записки, 1940, № 10, с. 98—99.
[13] Флоря Б. Н. Война между Россией и Речью Посполитой на заключительном этапе Ливонской войны и внутренняя политика правительства Ивана IV. — В кн.: Вопросы историографии и источниковедения славяно-германских отношений. М., 1973, с. 188.

Последние публикации раздела
Форумы